– Вы точно Дьявол , доктор Мори. Сегодня я в этом убедилась.
Вивиан подошел к ней и обнял за плечи. Анжелика вздрогнула и посмотрела на него в зеркало.
– Ни крестик, ни еженедельные походы в церковь не меняют вас изнутри. Сколько бы мы ни тянулись к религии, мы останемся людьми. Конечно, душа тянется к прекрасному, если ваши взгляды достаточно широки. Но помимо души у нас есть еще и тело. Мы изучаем психологию, соционику, физиогномику… но почему мы уделяем так мало внимания нашему телу? Науку о душе давно возвели в культ. А в культе тела есть что-то постыдное?
– В этом нет ничего постыдного, если не переходить границы .
– Границы, которые вам указала религия? Которые вам указывают окружающие, тем самым оправдывая в собственных глазах свою ограниченность? Или границы, которые придумали вы, опираясь на какие-то мифические моральные принципы? Для того чтобы узнать свои границы, вы должны узнать то, что находится внутри этих границ. Зачем рисовать карту, если вы и понятия не имеете, что это за карта и как с ней работать?
Теперь Анжелика смотрела не на свое отражение, а в пол, и молчала.
– Скажите что-нибудь, – попросил Вивиан. – Я чувствую себя неуютно.
– Я тоже чувствую себя неуютно.
– Тогда, думаю, мне лучше уйти.
Она коснулась его руки на своем плече.
– Нет, – ответила она негромко. – Я хочу, чтобы вы остались.
– Но вы сказали, что чувствуете себя неуютно. Я решил, что…
– Мне наплевать на то, что вы решили.
Вивиан коснулся ее волос. Анжелика снова смотрела в зеркало.
– У меня тоже есть границы, но через пять секунд я переступлю последнюю. И за ней границ нет.
– Хорошо. Вы поможете мне составить карту. Или, по крайней мере, сделать ее набросок .
Глава тринадцатая
Роберт Диксон уже давно причислил себя к людям, которых невозможно удивить. Нет, это вовсе не означало, что ему наскучила жизнь. Это, скорее, определяло его мировоззрение: что бы с ним ни происходило, он относился к этому с философским спокойствием, а его кредо была фраза царя Соломона «все пройдет – и это пройдет». Доктор Диксон родился в крошечном городке в Европе в семье военного, объездил почти весь мир, был дважды женат и имел троих детей, которые уже давно выросли и теперь жили собственной жизнью. Большую часть своей жизни Роберт, травматолог по специализации, проработал военным хирургом. Он успел побывать почти во всех горячих точках мира и увидеть практически все, что можно было увидеть. И поэтому он полагал, что его ничем не напугать – по крайней мере, чем-то, что связано с его работой.
Когда доктор Диксон отметил свой сороковой день рождения, то решил, что горячие точки обойдутся без него, и отправился на покой. Покоем для Роберта оказался приемный покой: он начал работать врачом на «скорой помощи». Спустя пару лет профессор Монтгомери убедил его в том, что военному хирургу с таким опытом работы не пристало быть обычным врачом, и доктор Диксон согласился занять должность руководителя отделения экстренной медицины. Профессор Монтгомери был рад – он знал, что нашел подходящего человека. Доктор Диксон тоже был рад – он понял, что адреналина в работе хватает не только тогда, когда ты работаешь военным хирургом.
Сейчас Роберт сидел за столиком в баре и пил свой любимый ирландский виски, изредка поглядывая на двери – доктор Мори опаздывал на пятнадцать минут. Даже если принять во внимание их сегодняшнее дежурство – сошедший с рельсов поезд, двенадцать погибших, десятки раненых и всего четверо врачей на весь приемный покой (от интернов в таких случаях было мало толку) – Вивиан вряд ли позволил бы себе опаздывать без уважительной причины.
– После такого вечерка я был бы не против хорошенько выпить, – поделился доктор Диксон с коллегой в тот момент, когда они вышли встречать очередную команду парамедиков.
– Поддерживаю, – ответил доктор Мори, снимая хирургическую маску и с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. – Надеюсь, мы управимся до полуночи.
До полуночи управиться не удалось. Последних пострадавших распределили по палатам в начале второго. Вивиан отказался от помощи в заполнении документов, сказав, что закончит максимум через час, и Роберт отправился в бар в одиночестве.
Подошедший к столику доктор Мори выглядел неважно. Он с трудом стоял на ногах от усталости, и поспешил занять один из стульев.
– Сколько? – спросил Роберт, подразумевая количество погибших.
Вивиан с апатичным видом покачал головой и снял перчатки из тонкой кожи.
– На тот момент, когда я уходил, было четырнадцать. Но мужчина с пробитой головой – не жилец. И дама с травмой позвоночника тоже. «Скорые» добрались туда только через час. Если бы они приехали раньше, жертв было бы меньше. Налейте мне рюмку водки, – обратился он к официантке. – И приготовьте что-нибудь. Желательно, мясное. Умираю от голода.
Роберт сделал глоток виски.
– А ведь сегодня вместо тебя должна была дежурить доктор Гентингтон, – сказал он. – У нее на самом деле был больной голос, когда она тебе звонила? На нее не похоже – она никогда не просит, чтобы кто-то ее заменял.
– Когда я уходил от нее с утра, она жаловалась на боль в ушах. Осложнение после гриппа. Так оно обычно и бывает, когда переносишь болезнь на ногах.
– Твоя правда. При гриппе надо отлежаться, а то себе дороже. – Роберт уже поднес к губам стакан, но остановился. – Когда ты уходил от нее с утра?
– Да. Около восьми. А потом купил пакет молока и поехал домой.
– А мы с парамедиками заключали столько пари – произойдет ли это когда-нибудь или нет. Мне проспорили больше ста долларов! Ну что, госпожа Монашка не такая святая, какой кажется? Чем вы там вообще занимались?
– Исследованием границ .
Роберт поднял глаза к потолку, делая вид, что размышляет над последней репликой.
– Звучит неплохо, – констатировал он. – Может, сегодня она не заболела, а пошла в церковь замаливать грехи?
– На целый день? Не думаю, что мы так много нагрешили.
– Ты себя недооцениваешь. Стоит тебе открыть рот – и доктору Гентингтон нужно будет молиться несколько часов подряд. «Как вы можете такое говорить, доктор Мори?», передразнил он Анжелику. «Вам хотя бы когда-нибудь бывает стыдно за свои слова?!».
Они с Вивианом дружно рассмеялись, и последний принялся за еду. Роберт тем временем допил виски и заказал еще одну порцию, попросив принести и ему что-нибудь съестное.
– Расскажи, как тебе это удалось, – попросил он. – Вот что меня интересует больше всего.
– Если я скажу, что удалось это, скорее, ей , а не мне, то ты мне не поверишь?
– Конечно, не поверю! Я вырос из того возраста, когда верят в сказки. Но почему-то мне кажется, что ты говоришь правду. Хотя я не могу представить, что должно произойти с Анжеликой Гентингтон для того, чтобы она вешалась тебе на шею.
– Женская душа . Нам не дано знать, что там внутри.
– Кстати, совсем забыл. Что ты думаешь по поводу братьев Тейлор? Интересная история, да?
Вивиан поднял глаза.
– О чем ты?
– Ты что, не читаешь газеты? Вчера вечером кто-то застрелил братьев Тейлор. Один из них, Фредерик, скончался на месте. Второго, Ника, успели привезти в больницу. Пять пулевых ранений: три в грудь и два в голову. Сразу было видно – не жилец. Это тот парень, которого я подвозил от тебя в больницу, да? Кстати, ты отлично его зашил для «полевых» условий. Только ненадолго.
Роберт рассмеялся своей шутке и подхватил кусочек колбасы с принесенного официанткой блюда.
– Я… впервые об этом слышу, – сказал Вивиан. Он помолчал и добавил: – Бедная Афродита.
– Скажи, тебе еще не надоело? Потому что мне надоело смотреть на то, как ты мучаешься, не спишь по ночам и ничего не ешь. Либо реши, что ты не хочешь иметь с ней ничего общего, либо реши на ней жениться. За эти четыре года вы свели с ума и друг друга, и окружающих. Может, ты ждешь, что тебе на голову упадет знамение? Не упадет. А ей это надоест, и она бросит тебя ко всем чертям. И тогда ты, наконец, узнаешь, каково это – когда тебя кто-то бросает.
– Однажды я уже решил, что хочу жениться. Ты в курсе, что из этого получилось.
Роберт подвинул к себе вторую порцию виски.
– Скажи, когда впервые перед тобой на операционном столе умер пациент, ты решил, что не хочешь быть хирургом?
– Это плохой пример, Роберт.
– Может, ты решил, что не хочешь быть онкологом, когда у тебя умер первый пациент? Понимаешь, к чему я клоню?
Доктор Мори устало покачал головой и вернулся к еде.
– Я понимаю. Но от этого мне не легче.
Роберт взял с блюда очередной кусок колбасы.
– Ну, а что там у нас с доктором Гентингтон? Я, конечно, не испытываю и доли твоей страсти портить все чистое, но в какой-то мере тебя понимаю. На выходных надо будет сходить в какой-нибудь клуб. Я давно не отдыхал.
Адам стоял напротив трехэтажного здания в центре города, первые два этажа которого занимали офисы и магазины, и думал о том, что ожидал увидеть клинику доктора Мори в другом месте. Почему-то он был уверен, что клиника – это частный дом если не за городом, то вдали от центра.
Внутри здания было прохладно (день выдался жаркий, и кондиционеры старались на славу). Адам некоторое время постоял возле лифта, изучая таблички с расположением офисов. Адвокатская контора. Косметический салон. Парикмахерская. Курсы испанского языка. И, наконец: «Вивиан Мори, доктор медицины. Психоаналитик». После имени доктора шло другое имя: «Ванесса Портман, доктор медицины. Психоаналитик». Адам нажал на кнопку вызова лифта, и тот будто ждал его – двери открылись в ту же секунду.