мне рацию, — велел Доггет Мосли. — Вы видите агента Скалли? — еще раз спросил он по радио.
— Она рядом со мной, — ответил ему мужской голос. Кажется, это был агент Ландау.
— Кто? — недоуменно спросила Скалли, подходя ближе. — Я?!
— Держите ее в поле зрения, — почти выкрикнул Доггет, — Мы идем к вам.
В спальном корпусе было душно. Дети, которым давно было пора отдыхать, сидели по трое-четверо на кроватях и переговаривались жестами — что малость раздражало, как всегда раздражает, когда в твоем присутствии болтают, а ты не знаешь языка, и все время кажется, что говорят-то о тебе, и притом не слишком почтительно. Услышав запрос по рации, агент Ландау добросовестно исследовал помещение. В комнате царила обычная деловая суета, агенты входили и выходили, он не мог припомнить, чтобы видел агента Скалли сегодня вечером, но это еще ничего не значило — в такой суете за своими не уследишь. Вот, скажем, только что вошел агент Смит, посмотрел на Ландау, ничего не сказал. Агент снова оглядел спальню, никаких Скалли не увидел и уже хотел доложить об этом, но, закончив оборот вокруг своей оси, вдруг обнаружил, что стоит буквально нос к носу с искомым агентом. Искомый агент была все в той же блузке цвета хаки, в которой он ее видел днем, рассеянно посматривала по сторонам и кокетливо шевелила пальчиками.
— Я вижу агента Скалли, — сказал он в микрофон, и тут же понял, что соврал — он ее уже не видел.
В нескольких шагах, за спинами коллег мелькнула рыжая шевелюра. Ландау бросился вдогонку.
— Агент Скалли! Агент…
Он догнал ее довольно быстро — она не бежала, просто торопливо цокала каблучками прочь, в туалет, наверное. Ландау окликнул и чуть тронул ее за плечо. Скалли остановилась, обернулась и аккуратно взяла его щепотью за кадык.
Ландау показалось, что его горло сдавила стальная клешня. Он захрипел, тщетно пытаясь оторвать безжалостные пальцы от своего горла. Лицо агента Скалли ничего не выражало. Ноги Ландау оторвались от земли — рыжая стерва приподняла его одной рукой, как младенца. Горло пронзила совсем уж невыносимая боль, за воротник хлынула кровь. Хватка разжалась, и Ландау рухнул на спину.
До спального корпуса они добежали трусцой, маневрируя среди агентов, полицейских и машин. Впервые Доггет пожалел, что в его спецотряде так много людей.
В помещении, конечно, легче не стало.
— Вон она! — завопила Скалли на пороге спальни для девочек.
Действительно, на другом конце комнаты, вроде, блеснуло что-то рыжее. Скалли устремилась вперед, словно гончая, почуявшая дичь. Доггет и Скиннер проталкивались следом. Вот только через пару метров путь им преградило распростертое тело агента Ландау.
Скалли, не останавливаясь, рванулась дальше, вслед за рыжим сполохом, и… столкнулась с собственным отражением в зеркале на двери туалета. Из туалета вышел агент Смит. Она остановилась.
— Там еще кто-нибудь есть? — без особой надежды в голосе спросила она.
Смит только покачал головой. Вообще-то, надо думать, он заметил бы женщину в туалете.
— Но я же видела ее! — беспомощно закричала Скалли. — Вы все ее видели! — она обернулась к Скиннеру и Доггету.
Доггет промолчал. Лично он ничего особенного не видел. Кроме раненого агента Ландау.
— Она побежала сюда! Вы ее видели? — Скалли приперла Смита к стенке.
— Нет, — тупо сказал тот.
Скалли тяжело вздохнула и поспешила назад к пострадавшему.
А пострадавшему было худо. Доггет внутренне содрогнулся, увидев, что у него с горлом. Он с ходу не мог представить себе орудие, которым можно было бы сотворить подобное. Разве что огромные плоскогубцы.
— Агент, вы можете дышать? — Скалли опустилась возле Ландау на колени.
Раненый захрипел и заерзал спиной по полу, пытаясь отодвинуться от нее. В глазах его застыл ужас.
— Он думает, что это была я, — сказала Скалли. — Как это может быть, по-вашему?
Все молчали. Большинство еще просто не осознало, что произошло.
— В этой комнате есть кто-то чужой? — беспомощно спросила Скалли.
Агенты переглянулись, пожали плечами. Видимо, это означало, что чужих не обнаружено. Зато на нее саму теперь смотрели недружелюбно. Подозрительно смотрели. И их вполне можно было понять. Скалли устало вздохнула.
Tea сидела на нижней кровати ближе всех к выходу. К главному выходу — был еще и «потайной», который, конечно, не был тайной для учителей. Она не очень поняла, что именно случилось: просто толкотни вдруг стало намного больше, все куда-то побежали, да еще и лица у агентов стали уж совсем озабоченные — значит, случилось что-то, чего фэбээровцы никак не ожидали. А это, в свою очередь, могло означать только одно — они здесь.
Из толпы вышел тот самый помощник главного федерала. Окинул сбившуюся на сдвинутых кроватях стайку детей равнодушным, но цепким взглядом и отвернулся. С пальцев правой руки на пол капала кровь, но он этого вроде как и не замечал. Tea подождала, пока он отойдет, и стала пробираться к «потайному» выходу.
Боль…
Боль перекатывается под черепом, словно огромный чугунный шар. Гудит в висках, отдается в затылке. Боль с неравномерными промежутками каленой иглой прошивает позвоночник, и тогда тело пытается выгнуться дугой, но что-то его держит. Не пошевельнуться. Даже кончиком пальца не двинуть. Да и есть ли у него еще пальцы, руки, ноги? Голову тоже не повернуть. Что-то растягивает кожу щек — собственное лицо кажется огромным, плоским и горячим, как блин.
Кроме боли, был только страх. Он пытался гнать его, но страх не желал уходить. Страх бродил вокруг — на краю сузившегося поля зрения медленно и неестественно, ломаными, но в то же время плавными движениями, как в ночном кошмаре, проплывали неясные темные силуэты. Если закатить глаза вверх — или назад? ведь он же лежит… или это только кажется?.. — то можно увидеть что-то светлое, скользкое, пульсирующее. Ему почему-то кажется, что это его мозг. Он не может заставить себя задуматься — как такое может быть? Мешает боль.
Вспышка пронзительной боли снова пытается скрутить его в узел, мышцы непроизвольно сокращаются, но зажатое в стальных тисках тело остается неподвижно.
Он кричит…
— Молдер!
Гибсон проснулся от собственного вопля. Каждый раз этот сон становился все страшнее. И все отчетливее.
Огромный, сверкающий огнями куб кареты «скорой помощи» увез носилки с задыхающимся агентом Ландау. Джон Доггет наблюдал за погрузкой, словно капитан «Титаника» за эвакуацией пассажиров. Скалли постаралась обогнуть его по широкой дуге — меньше всего ей сейчас нужно было, чтобы у него возникли вопросы о том, куда она направляется. Ей нужна была машина. Джип, на котором приехали они со Скиннером.
Никому нельзя верить. Любой из этих людей, что сейчас деловито суетятся во дворе интерната, — агентов, учителей, врачей — может оказаться не тем, кем выглядит. Охотник не знает жалости и не брезгует никакими средствами. Скалли невольно поежилась. Хотя уже давно пора было привыкнуть. Охотник объявился в Аризоне раньше, чем Доггет, раньше, чем они со Скиннером. Весь день Скалли словно бы чувствовала за спиной чужое дыхание. Хотя у нее не было уверенности, что это существо нуждается в поглощении кислорода через легкие. У нее уже вообще почти ни в чем не было уверенности — казалось, весь мир с тихим треском дробится на кусочки и распадается. С каждой секундой растворяются, истончаются последние крохи надежды. Она сама не знала, что заставляет ее продолжать бороться. Наверное, просто упрямство. Нельзя, невозможно было бросить все и сдаться без боя — сколь бы безнадежным он ни был. Нет, никто не обвинил бы ее в трусости — просто некому бы было. Разве что Молдер — так ведь, если сейчас бросить поиски, то, скорее всего, его просто никогда и никто больше не увидит. Страшная мысль привычно полоснула напильником по нервам, Скалли непроизвольно поморщилась. Никто и никогда. Все, не надо об этом.
Сейчас надо забрать Гибсона, отвезти его в больницу и защитить. Вот последняя задачка представляется самой сложной. Попробуй защити кого-нибудь от оборотня-охотника. Но в пустыне мальчик наверняка умрет — рана уже начала воспаляться. И Охотник может выйти на него в любую минуту. Так что выбора все равно нет. Лишь бы ключи оказались в машине.
Скиннер выпрыгнул из-за джипа, как чертик из коробки, когда она уже взялась за ручку двери.
— Скалли! — окликнул он. — Куда это вы собрались?
После событий в спальном корпусе они потеряли друг друга из виду. Так что теперь у нее не было решительно никакой уверенности, что перед ней — ее бывший шеф. А вот любознательность этого субъекта вызывала подозрения.
Скалли рванула дверцу, скользнула за руль и захлопнула ее за собой.
— Скалли, что вы делаете? — не отставал человек с лицом Скиннера. — Скалли!
Рука, потянувшаяся к ключу зажигания, осталась пуста. Скалли лихорадочно обшаривала бардачки, а человек снаружи все не отставал.
— Скалли, выйдите из машины, нам надо поговорить, — спокойно заявил он, продемонстрировав ей ключи.
Нет, на это вы нас не поймаете. Слишком просто. Она бросилась к правой дверце, выскочила из машины, на ходу выхватив пистолет. Теперь между ними был капот «рэйнджровера». Но человек с лицом Скиннера оказался не менее проворным — он тоже успел взять ее на прицел.
— Бросьте оружие и повернитесь, — приказала Скалли.
— Скалли, послушайте…
— Я сказала, бросьте оружие и повернитесь ко мне спиной! — отчаянно выкрикнула Скалли. — Я знаю, как это делается, Охотник: острый предмет в основание черепа.
— Скалли, вы наставили пистолет на друга, — не сдавался тот.
— Если вы не выполните приказ, я буду считать вас врагом.
Человек, похожий на Скиннера, поморщился, но бросил пистолет и медленно повернулся спиной к Скалли. Она целилась в основание черепа, хотя, если это Охотник, пуля тут вряд ли поможет. А если Скиннер, то…
— Скалли, это я, Скиннер! — устало произнес тот. — Я могу это доказать. Я знаю вашу тайну. Кто еще ее знает?