С этими словами он сдернул с ближайшего стула серую ткань – плащ или, быть может, тунику. Потом, не торопясь, вытащил кинжал, лезвие которого отражало тусклый свет лампы, и перерезал веревки.
Я едва не зашипела, когда затекшие запястья обожгло болью. Кожа была натерта, и даже малейшее движение отзывалось жжением.
– Переоденешься сама или мне помочь? – спросил он с преувеличенной заботой в голосе, кидая в меня тряпкой.
– Я справлюсь, – процедила я. – Ты не тот человек, чьи прикосновения я захочу вспоминать даже в посмертии.
Лор картинно поднял руки, будто сдавался, и вышел за дверь, оставив меня наедине с тупой болью в теле и почти осязаемой злостью.
Глава 14. По своим местам
Каэл выходил от Элианы, с трудом сдерживая эмоции.
Внутри всё кипело.
Он не дал волю раздражению, не позволил ни единому слову соскользнуть в упрёк. Но стоило входной двери остаться за спиной, как в животе заворочалась тяжёлая, холодная злость.
Что, черт возьми, сказал ей Лор Греймейн?
Что такого могло заставить Элиану… бояться его?
Каэл всегда отличал опасливость от страха. Элиана не опасалась – она с головой обрядилась в почти непробиваемую броню. Словно в нём она вдруг увидела не человека, а угрозу.
И это понимание било сильнее, чем любой оскорбительный выпад.
На выходе из поместья его уже поджидал Керн. Помощник нервничал, переминался с ноги на ногу.
– Господин Драйвен, – начал он, едва завидев Каэла. – Срочные вести от лорда де Монтеверде. Он велел передать, что будет ожидать вас у себя в поместье.
Каэл стиснул челюсть, кивнул.
– Подготовь экипаж. Едем немедленно.
Керн качнул головой и исчез за угол, отдавая распоряжения. Через несколько минут Каэл уже сидел в тени мягких подушек, уставившись в стекло кареты. За окнами проносились вечерние огни столицы, но перед глазами стояли только глаза Элианы. Нечитаемые, тяжёлые… чужие. Как будто кто-то вырвал из неё доверие – и вставил что-то чуждое, ледяное.
Лор. Он играл в свою игру, и Каэл чувствовал, что просчитался.
У ворот поместья де Монтеверде встретились два экипажа. Из одного вышел сам глава – в строгом, вычищенном до блеска мундире, с холодной сдержанностью, выточенной годами службы и власти. Его темно-рыжие волосы были слегка растрёпаны ветром, но в позе – ни тени усталости.
– Каэл, – произнёс он спокойно, почти приветливо. – Вечер добрый.
Каэл коротко кивнул, сдержанно.
– Вечера, – отозвался он, чуть приглушённо.
Лорд де Монтеверде жестом пригласил войти. Они прошли в холл – просторный, с высокими потолками, стенами, увешанными портретами предков, и гобеленом с гербом семьи.
Там их уже поджидала Вивьен.
Она вынырнула из тени колонны, с радостным восклицанием подбежала к отцу и обняла его за шею. Каэл отметил, как тот вдруг потеплел, позволив дочери на мгновение растопить броню привычной холодности.
Каэл стоял чуть поодаль, наблюдая. Девушка бросила на него прищуренный взгляд, полный недоверия и плохо скрываемого любопытства.
– Сегодня к нам заглядывала леди Элиана фон Арлен, – сказала она, отстраняясь от отца. – Очень хотела поговорить, но вас не было. Она передала письмо. Кажется, там что-то срочное.
Девушка ловко достала сложенный пергамент из потайного кармана юбки и передала лорду.
Каэл напрягся. Пальцы сжались сами собой. Что-то тревожно стукнуло в груди, и внутренний голос, обычно холодный и расчётливый, шепнул: «Плохо. Очень плохо.»
– Пойдём, – произнёс лорд, пробежав глазами по письму. – Думаю, нам стоит обсудить это в кабинете.
Каэл последовал за ним, чувствуя, как с каждым шагом тяжелеет предчувствие.
Кабинет лорда де Монтеверде был выдержан в строгом стиле: тёмное дерево, резные панели, плотные портьеры и массивный стол, за которым глава семьи, казалось, мог вести переговоры даже с самим королем. В одном из углов потрескивал огонь в камине, но ни он, ни тёплые тона не делали атмосферу менее напряжённой.
– Пришли отчёты от нашего агента, – начал лорд, аккуратно отложив письмо на край стола. – Сегодня Конкордиум активировался. Вроде как готовятся к новому ритуалу. Ты в курсе, что происходит?
Каэл едва заметно качнул головой. Он действительно ничего не знал. По правилам ему должны были передать приглашение – если бы его кандидатура была выбрана для участия. Оно не пришло. И это само по себе было плохим знаком.
Тем временем взгляд Каэла то и дело возвращался к письму, оставленному на столе. Лорд де Монтеверде это заметил и сдержанно кивнул:
– Прочти. Думаю, тебе стоит знать.
Каэл аккуратно развернул лист. Почерк был чётким, характерным, без лишних завитков. Элиана.
«Лорд де Монтеверде,
бабушка всегда говорила, что если произойдёт что-то странное, я могу обратиться к вам. Надеюсь, её доверие не было напрасным.
Позавчера я встречалась с Лором Греймейном. Он настоял на разговоре, утверждая, что обладает информацией, касающейся тайного клана – Конкордиума. Он сказал, что работает на Тайную канцелярию, предъявил артефакт – кристалл, через который он открыл визуальное окно на ритуал, проведённый членами клана.
Благодаря этому кристаллу я увидела человека в маске. Видела, как он снимает её. Видела, как он пронзает грудь девушки кинжалом. Лор утверждал, что этим человеком был Каэл Драйвен.
Я не могу быть уверена, что это не подделка. Не могу утверждать, что Лор не лжёт. Но я также не могу проигнорировать увиденное. Именно поэтому я прошу вас – если у вас есть способы прояснить правду, сделайте это.
С уважением,
Каэл медленно опустил лист. В груди скребло – будто между рёбер кто-то вбивал невидимый гвоздь. Всё, что он выстраивал с такой тщательностью, трещало по швам.
Он вспомнил себя – десятилетнего мальчишку, который плутал по улицам города, голодный, замёрзший, одинокий. Семьи у него больше не было. Дом был уничтожен.
Всё, что осталось – обрывочные фразы Мореллы, её взгляд и ощущение вины, что он выжил, а она – вряд ли. Он поклялся тогда, у стены чужого дома, сжав кулаки до хруста, что разрушит Конкордиум. Что обрушит на них всё, что только сможет.
Для этого нужно было стать сильным.
Богатым.
Влиятельным.
Сначала были годы одиночества. Потом – сделки на грани закона, враги, союзники, миллионы потраченные на подготовку. Но даже после всего этого он знал, что в одиночку не справится.
Он изучал аристократию, политические связи, дворцовые сплетни, следил за военными, за магами, за купцами. И пришёл к выводу: есть только один человек, кому он может доверить своё знание и план.
Лорд де Монтеверде.
Глава Тайной канцелярии, человек, чья верность королевству была закована в ледяную логику. Каэл знал – он не ведётся на эмоции. Его не интересуют сиюминутные выгоды. Только правда и честность. И в этом они совпадали.
Когда Каэл впервые вошёл в его кабинет, руки дрожали. Но он выложил всё: от символа, выжженного в памяти, до имени Мореллы и портального заклинания, которое она произнесла. Лорд слушал молча. А потом протянул перо и сказал: «Пиши. Я в деле. Но если предашь – я тебя лично уничтожу».
С тех пор прошло больше десяти лет. И сейчас, сидя в этом кабинете, Каэл чувствовал, как земля уходит из-под ног. Если из-за нависшей над Элианой опасности придётся поступиться всем тем, что они с Монтеверде так долго выстраивали – он примет это. Но не простит себе.
Как не простил бы себе, если бы Элиана пострадала.
– Род фон Арлен, пожалуй, пострадал сильнее всего от действий Конкордиума, – задумчиво произнёс лорд, разглядывая пламя в камине. – Сейчас я скажу тебе то, что должно остаться в этих стенах. Навсегда.
Каэл только кивнул. Для него это было само собой разумеющимся.
– У рода фон Арлен действительно уникальные способности. Герцогиня, нынешняя глава семьи, когда-то владела портальной магией. Сильной. Уникальной. Но она сама заглушила этот дар, потому что подозревала – он убьёт её. У любой магии есть цена, особенно настолько мощной. Когда у неё родилась дочь, Морелла, и в девочке пробудилась та же сила, герцогиня решила поступить так же – подавить её.
Каэл слушал внимательно.
– Только вот Морелла, в отличие от матери, тянулась к магии. Училась втайне. И преуспела. Конкордиум вышел на неё, потому что считал: она – ключ. Ты и сам знаешь, что они вытягивают способности из магов, запечатывая их в чаше. Ритуал Испития доступен только верхушке культа, и мы с тобой можем лишь подозревать, какие тайные знания хранятся в чаше.
– Но до ритуала с Мореллой дело не дошло, – тихо сказал Каэл.
– По нашим данным. Либо она выжгла в себе этот дар, чтобы не отдать его, либо умерла до того, как её довели до ритуала. Одно ясно – способность не досталась Конкордиуму. А значит, они нацелились на новую жертву.
– Но у Элианы, скорее всего, действительно нет магии, – осторожно произнёс Каэл, вспоминая её слова, боль и отчаяние в голосе. – Я пытался убедиться в этом, она говорила это много раз. И… Я ей верю.
Лорд Монтеверде медленно повернул к нему голову.
– Нет магии? – переспросил он холодно. – Я бы предпочёл, чтобы это было правдой. Было бы проще. Безопаснее. Чтобы никто – ни Конкордиум, ни ты – не знал об этом.
Каэл резко поднял взгляд.
– …ни я?
– Да. Потому что надежда опасна. Потому что я сам принял решение, что её магия должна быть подавлена.
– Сами? – Каэл сжал кулаки. – Не герцогиня?
– Герцогиня пришла ко мне в отчаянии, когда девочке исполнилось тринадцать. Магия пробудилась. Она не знала, как уберечь её, когда уже потеряла дочь. Она попросила о помощи. А я… сделал то, что должен. Ты знаешь, на что я способен. Я создал подвеску из иолита. Она не только блокировала силу Элианы, но и влияла на её сознание.
Каэл застыл.
– Вы хотите сказать…
– Она искренне считала, что у неё нет ни капли магии. Не могла ею пользоваться. И даже мысли о странностях с амулетом не задерживались в её голове.