Каэл на миг будто стушевался. И это был тот самый момент, когда даже моя уставшая душа дрогнула. Я вздохнула и, смягчив голос, добавила:
– К тому же, я, кажется, задолжала вам один лот, господин Драйвен. Так что, полагаю, скоро увидимся.
Он кивнул, всё ещё напряжённый. Отпускать меня он явно не хотел.
А я, окончательно обессилев, просто мечтала, чтобы эта глава моей жизни наконец закончилась.
Глава 17. Точка невозврата
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Как и моя трёхдневная кома в шелках, заботе и блаженном неведении о том, что происходит в мире.
Если бы кто-то сказал мне, что после столкновения с могущественным культом будешь чувствовать себя такой же уставшей, как после череды светских балов, – я бы, конечно, фыркнула.
А теперь вот лежу и не фыркаю. Учусь смирению.
Бабушка частенько заглядывала. В основном – чтобы сдержанно интересоваться моим самочувствием и с ещё большей выдержкой игнорировать все мои вопросы о Конкордиуме и Каэле. Это у неё получалось блестяще: одно поднятие брови – и я вновь шестилетка, попытавшаяся стащить пирожное до обеда.
С Конкордиумом понятно: герцогиня клятвенно пообещала обсудить всё, когда я приду в себя. А вот с Каэлом… складывалось ощущение, что на него у бабушки развилась стойкая аллергия. Стоило мне упомянуть его имя – и она тут же становилась похожей на королевского аудитора, только что услышавшего о налоговых поблажках для игорных домов.
Захаживал и семейный лекарь. С видом человека, которому хорошо платят за то, чтобы он молчал. Он копался в моих магических потоках, строил озабоченное лицо и после каждой процедуры хмыкал так, будто собирался сообщить что-то страшное, но сомневался. В итоге произнёс только одно: «Идёт на поправку».
Приходили Вивьен с Теодором. Пили чай, обсуждали сплетни. Вивьен бросила пару ядовитых стрел в сторону Драйвена – я деликатно промолчала, чтобы не спровоцировать взрыв. Теодор в основном молчал, но когда сестра отлучилась, всё-таки заговорил.
Он сказал, что сегодня прошёл суд над Греймейном. Лора лишили магии и отправили на рудники. Над верхушкой Конкордиума ещё ведётся следствие, но благодаря болтливости нескольких «шестёрок» дело продвигается бодро. Удалось даже провести зачистку в рядах Тайной канцелярии.
Когда я осталась в блаженном одиночестве и уже в сравнительно крепком состоянии, за окном был уже глубокий вечер.
И я поняла – хватит разлёживаться.
Накинула плащ, сунула в ридикюль всё необходимое, и, стараясь не разбудить полпоместья, ускользнула через боковой вход.
На крыльце обнаружилось несколько тёмных фигур. Сердце ёкнуло, но я быстро поняла: не враги. Скорее, обещанное проявление заботы. Или, как оно называется в быту, – охрана, приставленная ко мне Драйвеном.
Я направилась прямо к ним.
– Не подскажете, как добраться до господина Драйвена и не вляпаться при этом в светский скандал? – осведомилась я самым будничным тоном.
Один из охранников кивнул и жестом пригласил следовать за ним.
Молча.
Профессионально.
Удручающе вежливо.
Я шагала сквозь вечернюю прохладу, стараясь унять ворох мыслей.
О бабушке. О Тео. О словах, которые мы с Каэлом так и не успели сказать друг другу.
Хотя нет.
Именно об этом я и думала.
Когда охранник остановился у одной из дверей внутри поместья Драйвена, я на миг почувствовала себя студенткой, вызванной к ректору. Сердце ухнуло куда-то к пяткам, ладони вспотели, а в голове прокрутились все возможные сценарии нашего разговора – от неловкого молчания до ещё более неловкого признания.
Постучала. Тихо. Нервно.
– Войдите, – раздался голос.
Спокойный. Ни тебе удивления, ни тревоги.
Я вошла. И всё-таки увидела удивленного Каэла. Он поднял взгляд от бумаг, которые расстилались перед ним, будто карта с планами по завоеванию мира, и поражённо застыл.
Моего почти ночного визита он явно не ожидал.
Он сидел в кресле за письменным столом. Всё в комнате выглядело под стать его характеру: безупречно чисто, упорядоченно до абсурда. Ни пылинки на мебели, ни следа от чашки на подставке. Даже книги на полках, казалось, отсортированы не только по цвету и содержанию, но и по высоте. Пахло лавандой, пряностями и чем-то… Каэловским – едва уловимым, но опасно привычным.
– Если бы я знал о нашей встрече, то подготовился бы, – с налётом иронии произнес он, чуть приподняв бровь и откидываясь на спинку кресла. Голос его прозвучал чуть хрипловато.
– Возможно, именно поэтому и не предупредила, – пожала я плечами и сделала шаг внутрь. – Не хотела оставлять тебе время для репетиции.
Каэл усмехнулся, коротко и с едва заметным одобрением. Поднялся с места, медленно, с ленивой грацией хищника.
Я знала этот взгляд. Тот самый, от которого сердце в груди начинало биться чуть быстрее, а язык делался на удивление острым. Он подошёл к столику у стены – там, где стояли штофы с янтарным алкоголем и фарфоровый чайник с двумя чашками.
– Чай? – предложил он.
– Не откажусь, – я устроилась на диване.
Он подал мне чашку. Вместо кресла напротив – присел рядом. Не слишком близко, но достаточно, чтобы я чувствовала тепло его плеча даже через ткань плаща.
Я сделала глоток – чай оказался крепким, с пряным оттенком корицы и гвоздики.
– Что привело тебя сюда в такой час? – его голос стал мягче, но в нём всё ещё звенело напряжение. – Я полагал, что тебе потребуется больше времени на восстановление.
Я чуть скосила взгляд и сделала еще глоток:
– Не хватило душевного равновесия, чтобы лечь спать, не обсудив, как вы с Теодором втихаря «уговорили» меня стать приманкой в самой изысканной ловушке десятилетия.
Уголок его губ дёрнулся. Ни оправданий, ни извинений.
– Признаться, я рассчитывал на бурный скандал и не менее бурное примирение. Но ты на удивление спокойна, а значит…
– А значит, хотела понять, каково это – сидеть рядом с человеком, которому доверилась… несмотря ни на что, – договорила я, осторожно ставя чашку на столик. – И убедиться, что поступила не совсем как безнадёжная дура.
Каэл посмотрел на меня. Его взгляд обжигал сильнее чая.
– Так скажи мне, Элиана… Я один удостоился такой чести? Или Теодор де Монтеверде тоже оказался объектом ночных визитов?
С чего он вдруг вообще заговорил о Теодоре?
– С чего бы мне навещать Тео? – невинно поинтересовалась я. После добавила каплю иронии: – Уверена, ему есть, чем заняться и без визита тайных поклонниц.
Каэл чуть откинулся назад, скрестив руки. В его глазах заискрилось раздражение.
– Забавно. Потому что твоя бабушка, по слухам, уже обсуждает помолвку с главой его рода. Причём настолько рьяно, что готова пожертвовать фамилией фон Арлен ради этого «союза».
Я вздрогнула. Не потому, что услышала что-то неожиданное – бабушка всегда была стратегом. А потому что стало ясно: вот чем она занималась всё время, пока я валялась пластом, приходя в себя от магического перегруза.
Организовывала мою судьбу с холодной точностью королевского секретаря.
В целом, с её точки зрения, это даже логично. Теперь, когда мои магические способности – к которым, к слову я так и не смогла привыкнуть – рискуют стать достоянием общественности, мне нужна дополнительная защита. И по её разумению, семья де Монтеверде сможет мне её дать.
– Фамилией? – я отмахнулась от внутреннего раздражения на сей счет. – Мой дед бы из гроба восстал. Нет, скорее всего, бабушка торгуется. У первого ребёнка будет фамилия фон Арлен, у второго – хоть Слизней из Болотных Земель. Главное для неё продолжить род, получить хотя бы одного официального наследника.
Лицо Каэла – холодная маска, но я видела, как сжались его пальцы. Если бы он не отставил тонкий фарфор, тот наверняка хрустнул как песочное печенье.
Его голос, когда он заговорил, звучал сдержанно. Почти.
– И сколько наследников ты планируешь выдать на свет в ближайшие пять лет? Назовёте одного в мою честь? Или это вызовет дипломатический скандал? А главное – как твой будущий супруг отнёсся бы к тому, что ты, его невеста, пришла ко мне. Ночью.
Я сделала ещё глоток чая и с трудом сдержалась, чтобы глупо не хихикнуть.
– Ты говоришь так, будто даже не сомневаешься, что этот брак состоится, – заметила я.
– Я не сомневаюсь, что герцогиня заключит выгодный союз. Остальное – вопрос времени, – ответил он хрипло.
И вот в этом голосе… я услышала что-то совсем другое. Эмоции. Желание. Ревность, которую он отчаянно пытался подавить, но она поднималась – медленно, уверенно и бесповоротно.
И я, к своему ужасу, поймала себя на том, что это… приятно.
– Думаешь, я преувеличиваю? – голос Каэла стал тише, но от этого ещё опаснее. – Герцогиня не просто обсуждает помолвку. У них с лордом де Монтеверде уже есть предварительное соглашение.
– Ну, конечно, – хмыкнула я. – А я-то думала, она всё это время стояла у моего изголовья и молилась за моё здоровье. А выходит, составляла брачный договор.
Каэл смерил меня долгим взглядом. В нём плескалось столько раздражения, что я почти пожалела о колкости.
– Даже сегодня днём, – продолжил он, не отводя взгляда, – Теодору было дозволено посетить вас. Под предлогом дружеского визита, конечно. А мне… – его челюсть напряглась, – даже через порог переступить нельзя. И это несмотря на то, что подле вашего дома с десяток людей из моей личной охраны! Будто я преступник, а не человек, вытащивший тебя из лап Конкордиума.
– Каэл, – я наклонилась чуть ближе, сдерживая улыбку, – не знала, что ты такой ревнивый.
– Я не ревнивый, – произнёс он слишком быстро, слишком отрывисто. – Просто, когда мужчина рискует жизнью ради женщины, а потом его держат на расстоянии, это… злит. Справедливо, не так ли?
– Или мило, – прошептала я. – Видеть, что ты можешь терять самообладание. Тоже. Не только я, когда ты вдруг решаешься на поцелуй в самый неподходящий момент.
Он прищурился. Медленно, хищно.