– Уж не скажете ли вы, что и Луна самостоятельно летает вокруг Солнца, а не вращается вокруг Земли?
– Нет, не скажем, – сказал ему с улыбкой Александр Семашко, доцент кафедры физики Томского университета. – Луна – это единственное небесное тело, которое действительно вращается вокруг нашей планеты.
Средневековому астроному показывали схемы и фотографии, демонстрировали расчёты, приводили аргументы и доказательства, но он так и не принял современное представление о строении Солнечной системы.
– Гелиоцентрическая система ошибочна. Пифагорейская школа в этом вопросе была разгромлена еще Аристотелем, – заявил Сакробоско.
А современная математика, с которой его знакомили после астрономии, навела в конце концов на него уныние. Он пытался понять основные принципы дифференциального и интегрального исчислений, ему казалось, что он вот-вот схватит суть, но он не мог шагнуть дальше метода Евдокса Книдского, древнегреческого математика, который в свое время пытался «наощупь» изобрести интеграл. Короче говоря, затосковал Сакробоско и ужасно удрученным вернулся в свою Сорбонну. Больше в своей жизни он не написал ни одного трактата и учеников после себя не оставил.
* * *
Но Лисин не оставил попыток наладить сотрудничество с европейскими учеными несмотря на то, что и Великий Князь Валерий Иванович Миронов скептически отозвался об этой его идее.
– Сдались тебе эти учёные, – усмехнулся Миронов. – Они по-прежнему молятся на своих Птолемея с Аристотелем и считают их непререкаемыми авторитетами. Их не переубедишь и тем более не переучишь. Молодёжь, вот кто не безнадёжен.
– Так-то оно так, Ваше Величество, – согласился Лисин, но всё же попытался настоять на своем: – Но ведь у этих средневековых ученых большой авторитет в университетах и даже в королевских дворах. А главное та же молодежь прислушивается к ним.
– Ну, не знаю, – Миронов пожал плечами. Они разговаривали по видеосвязи через Интернет. –Я тебе разрешил в этом вопросе поступать по собственным соображениям. Ты главное не упускай из внимания главную задачу – нам нужны здесь грамотные инженеры и преподаватели, а также специалисты по обслуживанию техники… Для этого нам нужно вытащить их из тьмы средневековья, открыть людям глаза, чтобы для них обучение у нас стало привлекательным. А впоследствии и работа на нас.
– Так точно. И я думаю, если мы привлечем здешних авторитетных ученых, процесс пойдет быстрее.
– Привлечете к чему? – снова со скепсисом спросил Великий князь.
– Да хотя бы к пропаганде нашего образования.
– И кто твоя следующая жертва? – Миронов улыбнулся. – Да, я знаю про эксперимент со Сакробоско.
– Следующий? Есть в Пизе мощный старик – Леонардо Пизанский, его еще знают как Фибоначчи.
– О, тот самый? Который придумал числа Фибоначчи?
– Ну, он не то, чтобы их придумал, о них знали еще в древней Индии, но он их переоткрыл. Он придумал задачу о кроликах.
– Что за задачка? – полюбопытствовал Валерий Иванович.
– В место, огороженное со всех сторон стеной, поместили пару кроликов, природа которых такова, что любая пара кроликов производит на свет другую пару каждый месяц, начиная со второго месяца своего существования. Сколько пар кроликов будет через год? Знаете, сколько? 233. Это двенадцатое число Фибоначчи.
– И что ты хочешь? Чтобы он преподавал в нашем университете свои числа? – в голосе Великого князя прозвучал сарказм.
– Да нет, что вы! – серьезно ответил Лисин. – Старику уже 75 лет. Он сам написал нам письмо, в наш университет, его доставили курьерской почтой. Фибоначчи просит пригласить его к нам. Сам, представляете? Я навел справки – ему недавно назначили почетную пенсию в Пизе, он там у них что-то вроде почетного гражданина, вокруг него собралась целая школа учеников, к его словам прислушиваются вельможи… Я думаю пригласить его к нам.
– Ну что ж, действуй. Только не вгони его в депрессию, как Сакробоско, – Великий князь усмехнулся.
Леонардо Пизанский был доставлен в Гамбург на дирижабле. Уже один только полёт на высоте пяти тысяч метров привел старика в неописуемый восторг.
– Как великолепен божий мир с высоты орлиного полёта! – восклицал он.
В университете Фибоначчи прошелся по аудиториям, разглядывая наглядные пособия – анатомические рисунки, схемы строения молекул и атомов, иллюстрации, показывающие действие физических законов… он восторгался, как ребенок в магазине самых крутых игрушек, о которых только можно мечтать. Ученый задавал вопросы, сам пытался разгадать смысл картинок с законами Ньютона. В свои 75 Леонардо Пизанский сохранил необыкновенно живой ум.
Ему рассказали, как числа Фибоначчи повлияли на науку и даже на искусство, попытались рассказать о применении этих чисел в теории кодирования, но ученый махнул рукой:
– Нельзя объять необъятное, друзья мои! Я уже стар, чтобы постичь всё, что постигли учёные мужи Великого княжества Великая Русь. Но мне даже находиться в этом храме наук очень лестно и приятно… Однако расскажите мне, если вы так много знаете и достигли в познании всего сущего таких высот, что вы узнали про Бога?
Александр Семашко и Геннадий Остряков переглянулись. Они давно уже поняли, насколько религиозное сознание глубоко укоренено в средневековых людях от крестьянина до математика и астронома, но подобные вопросы всегда ставили их в тупик. Средневековому ученому легче объяснить принципы ядерного синтеза на пальцах, чем принципы существования вселенной без Бога. И Остряков попробовал другой метод.
– О Боге, к сожалению, мы знаем не больше вашего. Даже наши богословы не далеко продвинулись в этом вопросе. Мы изучаем вселенную и всё что в ней находится, материальный мир, который, как утверждают многие религии, создал Бог. И здесь нам удалось кое в чем разобраться. Пойдемте, мы вам покажем, что мы узнали о космосе – о Земле, Луне, Солнце, планетах и звездах. Вот Александр вам расскажет и покажет. Он, правда, не астроном, а физик, но о космосе знает достаточно, чтобы провести для вас экскурсию.
Фибоначчи с огромным интересом выслушал доцента Семашко, посмотрел на мониторе его компьютера рисунки, схемы и фотографии, а когда услышал, что в Томске есть обсерватория с большим телескопом, то загорелся идеей посетить её.
– Что ж, путь прилетает, покажем звёзды великому Фибоначчи, – сказал Великий князь Лисину. – Возможно, в средневековом ученом мире у нас появится мощный популяризатор современной науки.
* * *
Не прошло и года, как в Гамбурге заработала больница – большая, готовая к медицинскому обслуживанию и помощи сотням людей. В больнице был организован и санпропускник, и травмпункт, и морг, кроме того, заработали хирургическое отделение, терапевтическое и гинекологическое. В здании рядом открылось инфекционное отделение. Лисин распорядился, чтобы начали вакцинацию населения от чумы, но дело тут продвигалось тяжело – народ боялся прививок, как огня. Лисин доложил об этом Великому князю.
– Ничего, Иван Матвеевич, время у тебя еще есть, – сказал ему Миронов. – До второй пандемии чумы еще сто лет… Ну, плюс-минус. Запустим еще несколько больниц, народ привыкнет к нашей медицине, почувствует ее реальную силу, тогда и бояться перестанет. Чем больше через наших врачей пройдет людей, тем скорее приблизится время, когда до них дойдет, что мы их спасаем.
– Да, наверное, – с сомнением проговорил Лисин. – Может быть, когда-нибудь до них дойдет. Люди здесь даже не понимают, зачем руки мыть перед едой…
– Работайте, – усмехнулся Миронов. – Никто не говорил, что легко быть богом.
– А между тем, – продолжал Лисин, – стремительно растет количество заболеваний проказой. Это можно уже назвать пандемией. По всей Европе уже тысячи лепрозориев. Нам нужны лекарства, я пришлю список.
– Присылай, Иван Матвеевич. Я тебе еще врачей дам… Но много не смогу. На всех прокаженных Европы у меня специалистов не хватит. Давай, своих выращивай.
И Лисин выращивал. В школах уже училось более пятисот учеников – два класса детей дворянства, около пятидесяти человек, и около пятисот детей, отобранных по способностям. В гамбургском филиале Томского университета число студентов уже перевалило за сотню. И это было только начало, строились новые корпуса – и больничные, и университетские. Гамбург становился центром науки и медицины. И в один из дней к Лисину прибыла делегация из Санкт-Галленского аббатства, расположенного в Швейцарии. Это был своеобразный научный и культурный центр средневековой Европы и Священной римской империи со знаменитой библиотекой и монахами-учеными. Делегация попросила разрешения принять на обучение в Томский университет в Гамбурге нескольких своих самых способных молодых монахов.
«Ну вот, началось… Ещё нам тут монахов не хватало», – подумал было Лисин. Но потом подумал еще немного и разрешил монахам попробовать.
– Не знаю, справятся ли ваши молодые люди с нашей программой обучения, – сказал он монахам, – но можно попробовать. Для начала мы отберем тех из них, у которых действительно есть хоть какие-то способности, – и он отправил юных послушников сдавать тест на IQ.
– Ну эти хоть читать и писать умеют, – сказал он своему помощнику Острякову. – Распорядись, чтобы их поселили вместе с другими учениками. И еще – никаких вот этих балахонов с капюшонами. На них смотреть жутко, переодеть их в светскую одежду.
Остряков посмотрел вслед уходящим монахам и рассмеялся:
– Да, выглядят как призраки… Ничего, мы сделаем из них людей.
Глава 10
Культурная экспансия
Князь Балтийский, вернувшись из длительной поездки по Европе, собрал совещание в университете. Выслушав отчеты деканов факультетов и директоров школ, он представил собравшимся своего нового помощника, который только что прибыл на дирижабле из Томска, как раз к началу совещания:
– Знакомьтесь, – сказал Лисин: – Николай Иванович Перверзин, мой помощник, советник по культуре, а также с сегодняшнего дня декан факультета искусств и культуры нашего университета.