Профессор понимающе кивнул.
- И вот ещё, - продолжил Егор Кузьмич. - С этими материалами будете знакомиться только у меня, выписывая в свою тетрадь всю необходимую информацию. Читайте, вот вам и тетрадь для записей - её с собой заберете. Заодно легализуем мое участие в изобретении - мы вместе творчески работали над теорией магнитов на основе системы неодим-железо-бор, - улыбнулся Лигачёв, передавая материалы и тетрадь Крестовскому.- И ещё один важный момент - никаких научных статей, пока магниты в серийное производство не запустим! А то у нас часто так бывает - статью написали, славу и премии получили, и успокоились на этом. А потом на основании наших разработок зарубежные фирмы начинают производить свою продукцию…
- Вас понял, не подведу! - пообещал Крестовский.
Целый месяц кафедра профессора в авральном режиме работала над новыми магнитами на основе неодим-железо-бора. Немудрено, что их усилия увенчались успехом: по представленным Лигачёвым материалам они смогли отработать технологию получения этих магнитов, как спеканием, так и жидким способом - литьем. Полученные магниты ничем не отличались от полученных образцов, как по характеристикам, так и по внешнему виду - их также покрыли никелем.
Лигачёв оперативно свёл Крестовского с директором Сибирского химкомбината Зайцевым, дал партийное поручение наладить выпуск материалов для этих магнитов, да и самих магнитов на СХК.
- Степан Иванович, вы же, кажется, литий выделяете? - уточнил Лигачёв.
- Да, есть у нас такая продукция - тетрафторид лития, - подтвердил Зайцев.
- У нас в Политехе группа ученых придумала новый аккумулятор на основе солей лития - не возьметесь ли за их производство? Ведь главное в аккумуляторе - это гальваническая пара и электролит! - предложил глава обкома.
- Давайте ваших ученых, поработаем над их новыми аккумуляторами, - улыбнулся Зайцев. Неужели эти аккумуляторы такие же продвинутые, как и новые магниты? – недоверчиво спросил он.
- Более чем, - кивнул Лигачёв. - Удельная энергоемкость в пять раз выше свинцовых аккумуляторов. Да и никель-кадмиевых аккумуляторов также. Напряжение элемента 3.6 вольта. Вдобавок у них очень маленькое внутреннее сопротивление. В-общем, очень нужная вещь для современной техники!
- Это очень интересно! - увлёкся Зайцев. - Их же для бытовой техники можно будет применять? Похоже, что стоимость аккумуляторов будет невысокой: литий металл недорогой, - вслух рассуждал он. - С нас как раз министерство спрашивает выпуск товаров народного потребления - будем налаживать их производство.
- Да, эти аккумуляторы отлично подойдут для питания переносных магнитофонов и приемников, - заверил Лигачёв. – Я отправлю к вам профессора Гроховского, он этой темой в Политехе занимается. Только не затягивайте, работайте энергичнее!
***
Так, в хлопотах и заботах, прошла весна, настало лето. Лигачёв привез Миронову ещё несколько марок, приобретённые на сумму, умопомрачительную по временам СССР, - за двадцать тысяч рублей! Это были марки «Закарпатская Украина», «Авиапочта» и «Леваневский».
Лигачёв смеялся, рассказывая обстоятельства покупки. Колычев долго мялся перед тем, как назвать стоимость марок - уж больно цены были нереальные, по меркам СССР. Но, в конце концов, обозначил нужную сумму и отрыто сообщил, что его комиссионные составят пять процентов от стоимости марок. Лигачёв спокойно передал ему деньги, поблагодарил и забрал покупку. Заодно попросил искать еще марки, его друзьям «они очень нравятся».
Миронов выставил марки на аукцион, он продолжался неделю, итоги: «Леваневский» ушел за 35 миллионов рублей, «Закарпатская Украина» - за два миллиона, «Авиапочта» - за шесть миллионов.
- Оказывается, и у нас есть-то, что можно продавать в 21-м веке! - веселился Лигачёв.
- Раритеты в цене, - согласился Миронов. - Трудно определить возраст марки в диапазоне пятидесяти лет. Подделка не пройдёт: по бумаге бы определили, что марка свежая - меньше 20-40 лет, а должна бы быть 70-90 лет… Егор Кузьмич, а давайте подумаем, что в этом плане можно ещё продать в России? – задал он встречный вопрос.
- Трудно так сразу сообразить! Вот мы с этим филателистом связались, чтобы его задобрить, а в итоге получили прибыль больше сорока миллионов рублей, - размышлял Лигачёв вслух. - Добрые дела, однако, вознаграждаются, - улыбнулся он.
- Будем считать, что так, - кивнул Валерий Иванович. – Но, похоже, коллекционеры станут хорошим трамплином для раскрутки товарообмена между мирами… Есть, кстати, ещё одна область коллекционирования - нумизматика. Монеты тоже подросли в цене за 50 лет…
Лигачёв задумчиво потёр подбородок.
- Опять нужно будет искать специалистов, - молвил он задумчиво.
- А я вот смотрю на цены, с марками не сравнить, конечно, стоимость значительно ниже, - разочарованно сообщил Миронов, пробегая взглядом по экрану компьютера: с Лигачёвым он традиционно общался по смартфону.
Егор Кузьмич облегчённо выдохнул: одной заботой меньше.
- Да шут с ними, с монетами, продолжим работать с марками, - махнул он рукой. - Как это у вас там принято говорить, заработаем на этом стартовый капитал.
Миронов рассмеялся.
- Согласен, уже неплохо поднялись, как у нас принято выражаться, – пополнил он словарный запас главы обкома партии новым выражением. - Давайте теперь подумаем - на что деньги будем тратить?Какие новинки из России можно незаметно использовать в СССР? Мне пока, кроме компьютеров, ничего в голову не приходит, а их незаметно использовать довольно-таки трудно…
- Надо подумать, ты уж привлеки к решению данного вопроса свою парочку спецов, а я своих поднапрягу. Через неделю свяжемся, устроим совещание в тесном кругу, - предложил Лигачёв.
- Да ты, Егор Кузьмич, и без всякого совещания можешь звонить, если какая интересная идея в голову придет, - улыбнулся Миронов.
Глава обкома благодарно кивнул.
- Кстати, насчёт компьютеров, давай-ка я ситуацию обрисую…
И Лигачёв рассказал, как выпрашивал через Новосибирский обком партии дефицитные часы работы на БЭСМ-6 в местном Академгородке для математиков из Томского НИИПМ.
- Их первый секретарь, Горячев, поделился со мной проблемами тамошнего вычислительного центра. Да я и без того был в курсе, никакого секрета в этом нет, - махнул рукой Егор Кузьмич, - Академгородок делает огромный объём расчетов, в том числе по космосу, хронически не хватает машинных мощностей. Приходится по ночам работать, это вообще общепринятая у них практика. Горячев сказал, что они уже были готовы купить зарубежные компьютеры, но США и их союзники через КОКОМ наложили запрет на продажу…
Заметив недоумённый взгляд собеседника, Лигачёв пояснил: «КОКОМ - это Координационный комитет по многостороннему экспортному контролю», и продолжил.
- В-общем, понятно, почему БЭСМ-6 сейчас самая востребованная электронно-вычислительная машина в Советском Союзе. В Академгородке создан объединенный вычислительный центр, который на хозрасчете. Там сосредоточено аж три БЭСМ-6, которые работают круглые сутки - без перерывов и выходных дней. Вот если бы эти машины модернизировать… - Лигачёв, заостряя внимание Миронова, поднял вверх указательный палец.
- В чём же проблема? – пожал плечами Валерий. – Мы же можем использовать наши микросхемы для увеличения производительности машин.
- Да, - кивнул глава обкома, - тем самым, авторитет наших специалистов значительно бы подскочил - уверяю, до союзного уровня. Да и мой тоже. Но пока я дал команду ребятам не высовываться.
- Что ж так?
- Для начала надо придумать легенду прикрытия. Фокус с импортными микросхемами не пройдёт: в Академгородке сразу потребуют сообщить марку и место приобретения, чтобы их самим закупиться. Конечно, машинное время, которое освободится на БЭСМ-6 Томского института, можно продавать, помогая тем самым учёным. Но это - капля в море, хотя эквивалент в тридцать две БЭСМ-6 – это много для них значит. Вот такая заковырка получается, - закончил рассказ Лигачёв.
Миронов задумался, размышляя над словами собеседника. Ситуация была, на первый взгляд, тупиковая: вроде, есть возможности, а использовать их в полную силу не представляется возможным. Хотя… Кажется, есть выход!
- Я могу установить у себя мощный сервер, к которому будут привязаны ваши планшеты, - предложил Валерий. - Передам вам пару малогабаритных настольных компьютеров - ноутбуками называются, - на которых можно будет флешки считывать и записывать результаты вычислений.
- Хорошо, - кивнул Лигачёв. – И что нам это даст?
- Предполагаю такой алгоритм работы. Заказчики привозят свои программы в исходном виде и данные на сменных дисках по сто мегабайт, или на магнитных лентах – не важно. Алексей их переписывает на флешку, едет сюда, вставляет флешку в ноутбук и переправляет этот пакет на сервер. Тот компилирует программу, проводит вычисления, результаты записывает на флешку, данные с которой Алексей переносит на жесткий диск или ленту и демонстрирует результат заказчику. Официально, программа отработана на БЭСМ-6, результат получен. Заказчик отбывает в Новосибирск, все довольны и счастливы, - закончил Миронов.
- А что, интересная схема, - согласился Лигачёв. — Это нам даст основания для будущего контакта с властями СССР. А если кто спросит, почему сразу не доложил, уже нашёл отговорку – мол, изучал подробно возможности портала перед докладом вышестоящему начальству, - усмехнулся он.
Затем глава обкома посерьёзнел.
- Хочу привлечь КГБ для охраны кабинета Ильи и блока памяти, - сообщил он о своих планах. - Как у вас принято говорить, втёмную, не раскрывая подробностей. У нас полно осведомителей КГБ, в том числе в обкоме и университете, так что мои частые контакты с Ильёй и Алексеем скоро начнут вызывать вопросы. Вот я их и опережу - свяжусь с генералом Завьяловым и попрошу обеспечить сохранность секрета модернизации БЭСМ-6, но так, чтобы они не мешали работать нашим молодым специалистам.
- Хорошая идея! КГБ будет охранять наши секреты, по сути, от самих себя! - засмеялся Миронов.