нас марки? — уточнил Лигачёв.
— Да, он же дока в этих делах. А мы с тобой валенки. Нас и надуть могут. Мы его одарили дорогой маркой — неужели он для нас не купит нужные нам марки? Баш на баш получается — усмехнулся Миронов.
— Стоит попробовать — согласился Лигачёв. — И вправду в моем окружении нет таких филателистов, хотя в Томске их полно. А Колычев имеет обширные связи среди филателистов всего СССР, и может помочь купить нам нужные марки.
— Ну давайте попробуем с самых дорогих. «Картонка» — пятьдесят миллионов рублей, «Тифлисская уника» — 45 миллионов рублей, «Леваневский с надпечаткой» — 34 миллиона рублей, «Авиапочта» — 5 миллионов рублей, «Консульский полтинник» — 4 миллиона рублей, «Аспидно-синий дирижабль» — 2,6 миллиона рублей. Ну и так далее. Привлекательные цены? — спросил Миронов.
— Офигеть! Конечно! У вас сервер приличный стоит один миллион! — удивился Лигачёв. — На следующей неделе лечу в Москву, а пока созвонюсь с Колычевым, пусть разведает насчет этих марок. Мы еще свяжемся с продавцом «Изучение полярных сияний» — он тоже в этих кругах вращается, может через него сподручнее будет? С Колычевым не совсем понятно, как быть — я-то прикинулся валенком и эту марку ему «из макулатуры» нашел и даром отдал. А тут задорого подобные марки прошу купить.
— Да как раз будет нормально! Он сразу просечет, что ты его так на свой крючок подцепил! А метаться то поздно! Но если ты попросишь купить его марки, то он успокоится, и не будет от тебя ждать подлянки. Поймет, что ты купил его покровительство.
— Здравствуйте Алексей Леонидович! — поздоровался Лигачев с Колычевым.
— Здравствуйте Егор Кузьмич! Рад видеть вас! Какими судьбами у нас? Неужели еще марку нашли? — удивился Колычев.
— На этот раз, наоборот, Алексей Леонидович, втянулся в это дело, друзья появились, просят помочь марки купить, сможете помочь? — спросил Лигачев.
— Ну чем смогу — помогу — пообещал Колычев. — Какие марки вас интересуют?
— Вот список — Лигачев подал список марок.
— Губа не дура у ваших друзей. Хм. Знаете сколько такие марки стоят? — посерьезнел Колычев.
— Мне они озвучили примерные цены, представляю — ответил Лигачев.
— Получается, что вы меня обманули с той маркой — задумчиво произнес Колычев. — Вы же ее купили для меня — он вперил глаза в Лигачева.
— Ну это безобидный обман — улыбнулся Лигачев. — Хотелось вам приятное сделать.
— Ну как сказать — недоверчиво произнес Колычев. — Хотя у меня есть марки «Рейс мира и дружбы» — держу на обмен несколько, я готов вам отдать в обмен за вашу марку «Изучение полярных сияний» — я их предлагал в обмен владельцу марки, но он отказался. А так мы с вами будем квиты.
— Алексей Леонидович, да я приятное хотел для вас сделать, а марки мы у вас купим! — попытался отказаться Лигачев.
— Приятное вы мне уже сделали, а быть должным я не люблю — настойчиво настаивал на своем Колычев.
— Ну как скажете Алексей Леонидович. А другие марки поможете купить? — спросил Лигачев.
— Ну конечно! — оживился он. — Но это процесс не быстрый. Завтра я принесу на работу три марки «Рейс мира и дружбы», а с вашим заказом придется поработать, нужен как минимум месяц для этого — списаться с другими коллекционерами СССР.
— Большое спасибо Алексей Леонидович! — обрадовался Лигачев.
Через неделю Лигачев вернулся из Москвы, привез три марки «Рейс мира и дружбы» 1964 года выпуска.
Миронов тут же выложил эти марки на сайт филателистического портала.
Ждать пришлось не долго — пришли предложения, начинались от миллиона рублей. Миронов быстро продал три марки, в среднем получилось по полтора миллиона.
— Выгодный бизнес — подумал он. — Подарили марку за миллион рублей, а получили четыре с половиной миллиона!
Глава 9
— Давай вместе подумаем, что в наших силах сейчас для СССР мы можем сделать — предложил Миронов Лигачеву. — Деньги теперь у нас для этого имеются в обоих мирах.
— Да кто его знает, что мы можем тут сделать, ведь пока все нелегально. Даже внедрить вашу модернизацию БЭСМ-6 нельзя, не раскрывая источник поступления микросхем — загрустил Лигачев.
— Слушай Егор Кузьмич, фармацевтика! У тебя же мединститут и химфармзавод под боком. Мы же можем наладить производство современных лекарств у вас для СССР! — предложил Миронов.
— Давай Валерий Иванович, излагай идею — заинтересовался Лигачев.
— Я могу купить образцы современных препаратов, скачать доступную документацию по ним. Ваши спецы из мединститута и химфармзавода могут скопировать их и запатентовать от себя, и начать производство на ХФЗ — предложил Миронов.
— Это и вправду интересно, и главное никак не засветимся — обрадовался Лигачев.
— Насколько я помню, препарат Омез или Омепразол сделал революцию в лечении язвы желудка — надо его в первую очередь запустить. И Виагру — для лечения импотенции — предложил Миронов. — А еще Кеторол — мощный обезболивающий и противовоспалительный препарат.
— Хорошо, пришлите мне документацию и образцы препаратов, я попробую пристроить их в производство, есть у меня доверенные люди в этих кругах — согласился Лигачев.
И вот в этом направлении, в фармацевтике, они смогли продвинулись достаточно хорошо. Лигачев привлек себе в союзники своего ставленника в дирекции Томского химико-фармацевтического завода, заместителя директора по общим вопросам Красина — он был дальним родственником жены Лигачева. Тот очень хотел продвинуться дальше по административной лестнице, но слабость его достижений в научной фармацевтике сильно мешала этому. Он имел профильное образование — окончил Томский медицинский институт по специальности фармацевтика, но для продвижения дальше нужна была кандидатская диссертация.
— Семен, мы тебя выдвинули в замы директора, а ты что-то мышей не ловишь, стоишь на одном месте. Как ты надеешься дальше удержаться? Без кандидатской тебе ничего не светит — высказал ему претензию Лигачев, пригласив его к себе в обком КПСС.
— Егор Кузьмич, я бы рад её защитить, но скажу вам откровенно — я администратор больше, чем фармацевт. Административной работой тоже надо кому-то заниматься в фармацевтике — ответил ему Красин. — У многих директоров предприятий диссертации купленные, вы об этом прекрасно знаете.
— Семен, если я тебе дам формулу революционного лекарства, ты как администратор сможешь собрать коллектив, который запустит его в производство? — спросил Лигачев.
— Егор Кузьмич, вот эта работа точно по мне. Соберу коллектив и всё сделаем! А что это за лекарство? — спросил Красин.
— Лекарство от язвы желудка — ответил Лигачев.
— Так она же не лечится? — удивился Красин. — Только оперативное вмешательство, вырезают три четверти желудка!
— Так освоишь производство этого лекарства? — спросил Лигачев.
— Не сомневайтесь! Это же за такое лекарство как минимум госпремия будет! — подскочил Красин.
— Держи, и никому не говори, откуда у тебя появилась эта информация. Будешь говорить, что тебя озарило. Я тебе в этом окажу всяческую поддержку, поэтому тебе не будут мешать на заводе, а наоборот будут помогать — уверил его Лигачев, передавая папку с документацией на Омепразол и пакетик с капсулами.
— Я ваш должник Егор Кузьмич! Приложу все усилия, чтобы запустить это лекарство в производство! — заверил Лигачева Красин.
— Если тебе нужна для этого помощь мединститута — сообщи, кто нужен — дадим партийное поручение помочь тебе. Ну бывай, не подведи меня — Лигачев проводил Красина из своего кабинета в обкоме КПСС.
Имея на руках формулы препарата Омепразол, сам препарат и технологию его производства, его не сложно было синтезировать, что и было сделано на Томском химико-фармацевтическом заводе с помощью ученых Томского медицинского института. Публикация статьи в соавторстве с академиками мединститута, которые испытывали вместе с Красиным препарат, произвело эффект разорвавшейся бомбы в медицине. Найдено лекарство от язвы желудка, испытания на больных показали устойчивый эффект! За это лекарство Красину присудили докторскую степень без защиты диссертации.
Для производства следующего препарата Лигачев решил не складывать яйца в одну корзину и привлечь другого человека для этой работы. Он пригласил в гости к себе Дениса Селиверстова, давнего его знакомого, доцента Томского мединститута кафедры фармацевтики.
— Здравствуй Денис! Давненько не виделись! — поздоровался Лигачев с Селиверстовым. — Как твои научные достижения, помню ты что-то там пытался сделать революционное в области лечения импотенции? — спросил Лигачев.
— Егор Кузьмич, у вас отличная память. Но, к сожалению, мои достижения очень скромные. Особо похвастаться нечем, к тому же преподавательская деятельность отнимает очень много времени — ответил Селиверстов.
— У меня имеется информация, только не спрашивай откуда она у меня, о новом препарате в этой области, который имеет явно выраженный эффект. Готов взяться за его синтез и исследования? — спросил Лигачев.
— Но откуда??? Ладно, не спрашиваю. А образцы препарата имеются? — спросил Селиверстов.
— Да, образцы имеются. Ну и документация — формула, технология производства, описание конечно — ответил Лигачев.
— То есть, я исследую сначала препарат, а потом начинаю его синтезировать? — попросил уточнить Денис.
— Нет Денис. Препарат рабочий, чего его исследовать? Или ты мне не веришь? — взглянул в глаза Селиверстову Лигачев.
— Вам — верю. Но придется все равно проводить клинические испытания — сообщил он.
— Вот свой препарат и будешь испытывать. Мы подкинем тебе образцы для сравнения, выбери сразу больных. Но этот препарат кратковременного действия, на пару часов. Усиливает эректильную функцию — так сказано в описании — уточнил Лигачев.
— Хм, интересно, конечно. А где производить будем? — спросил Денис.
— На Томской фармочке, где же еще? — удивился вопросу Лигачев.