Раздался громкий, прямо надрывный собачий лай, а после, из распахнутой калитки выскочил здоровенный Кабысдох, волоча за собою оборванную цепь.
Нет. Я не против того, что для охраны своего имущества, рачительные хозяева заводят себе больших, а порою и очень больших псов. Это личное дело каждого. Если есть чем кормить, и умеешь воспитывать собак, то почему бы и нет. Но, когда твоё «чудовище» вырывается на улицу… Кого или чего он там охраняет?
Мыслей в голове было ещё полным-полно, но думать их мне уже было некогда. Громадными скачками к нам приближался явно старший брат собачки Баскервилей. Из оскаленной пасти текла слюна… Намерения этой тварины бы ли явно не дружеские. Я и сам по натуре не пацифист, но проявлять такую агрессию к тем, кто просто проходит мимо тебя — это уже моветон.
Чисто машинально я выставил вперёд обе руки, мысленно пожалев, что нет с собой ни перцового баллончика от собак, ни стреляющего электрошокера. Как он там называется? Тизер что ли…
Додумать я уже ничего не успевал. За секунду, а может за доли секунды до того, как громадные острые клыки могли бы вонзиться в моё тело, с моих ладоней слетели синеватые разряды маленьких молний, вонзившись прямо в раззявленную пасть Кабысдоха. Пёс словно налетел на невидимую преграду, свалился на землю и забился в судорогах. А потом и вовсе затих, вывалив и пасти наружу длинный язык.
Нет. Я вовсе не живодёр. Но всегда на моих весах справедливости, жизнь и здоровье человека перевешивала жизнь какого-то ни было другого живого существа, вне зависимости от его симпатичности и ми-ми-мишности. Так что будь ты медвежонок или коала с пандой вместе взятые, грохну и не задумаюсь, если почувствую, что они вот-вот нападут на человека. Пусть сидят в клетках и жрут свой бамбук с эвкалиптом, а вне клетки — это хищник и угроза для человека. То же касается и всех остальных. Волков, койотов, лис и песцов. Ну и собак, конечно. Вне зависимости от того, бродячая эта собака, или чья-то собственность.
Тут же я поймал себя на том, что рассматриваю свои ладони, и не нахожу на них никаких следов от того, что из них только-только срывались смертоносные электроразряды. Я что теперь, как тот Зевс-громовержец, могу хреначить молниями направо и налево? Ну ни фига ж себе… Охренительно! Я снова простёр ладони над поверженной собачьей тушкой и попытался запустить молнию, но ни хрена из этого не получилось.
Печалька… Выходит, что не всё так просто в том мире. Либо эта электрофункция срабатывает в секунду смертельной опасности, либо на неё тратится слишком много магической энергии. Прислушался к себе… Да, нет, вроде бы. Истощения не чувствуется, и даже чувство голода с урчанием не атакует мой живот. Парадокс…
Вторая часть Марлезонского балета, как говорилось в том фильме про Дыртаньяна и его друзей-мушкетёров.
Из той же калитки, из которой некоторое время вырвался и попытался напасть на нас безвременно почивший Кабысдох, выбежал взлохмаченный мужик неопределённого возраста. Ему можно было на вид дать и сорок и больше лет, но скорее всего он был помоложе. Просто его опухшая от пьянки рожа выглядела уж слишком омерзительна.
Давно не стиранные штаны непонятного грязно-бурого цвета, кирзовые сапоги, перепачканные в глине, тельняшка и драный ватник. Неплохой гардеробчик для сельской местности. Вот только сжатые кулаки и налитые кровью глаза, намекали на то, что его намерения не менее кровожадные, как и у предыдущего, нападающего на нас Кабысдоха.
— Убью! — заревел мужичок и понёсся на нас.
Хотя, слово «понёсся», не вполне правильно может обрисовать амплитуду его колебательных движений. Вектор направления вроде бы в нашу сторону, но какие-то внутренние силы, а может и переполняющий его алкоголь, всё время отклоняли тело, то вправо, то влево, от конечной цели, то есть, от нас.
Мужик с виду здоровый. И кулаки, прям-таки пудовыми выглядят. Но думаю, что я мог бы с ним справиться, даже не применяя магии.
— Федька! — раздался строгий мужской голос.
На сцене появилось новое действующее лицо. Уже знакомый нам старший лейтенант милиции. Местный участковый… Кажется, Андрей называл его Михал Ивановичем.
— Опять напился? — старлей вышел из-за угла, и оказался аккурат между нами и пьяным мужиком.
— Они… Он… Мою собаку…. — слова с трудом покидали рот мужика, зато перегаром от него несло за версту.
— Что?
— Убили…
Участковый наверняка уже заметил и нас, и лежащую в дорожной пыли собаку.
— Выстрелов я не слышал. Только собачий лай и твой пьяный рёв.
— Они…
— Здравствуйте, Михал Иванович!
— Здравия желаю. Что тут произошло?
— Мы шли на дачу. Вы же знаете, нам Андрей Ильин разрешил там пожить на недельку.
— Ну, да… А что с собакой?
— Сами не знаем. — соврал я, не моргнув глазом. — Мы так испугались. Этот Кабысдох выскочил из калитки и понёсся на нас. Но не добежал и упал. Задёргался в сумерках и потом помер. Изо рта у него то ли пена, то ли слюни. Вон и язык вывалился чуть ли на полметра. А у собак бывает эпилепсия?
— Они убили мою собаку… — пьяному Федьке наконец-то удалось внятно выговорить довольно-таки длинную фразу.
— А ты помолчал бы лучше. — одёрнул его участковый. — если бы твой пёс покусал вот этих граждан, тебе бы мало не показалось. На тебе и так уже условка висит. А за это точно бы на зону поехал бы.
— За что, гражданин начальник?
— Следить надо за своей собакой. Не они к тебе за забор залезли, и не в дом ворвались. А твоя собака бросилась на улице на прохожих.
— Но они её…
— Что? Пристрелили? Отравили? Удушили? Я видел, хоть и издали, что твой пёс до них не добежал метра полтора… А они к нему даже не прикасались.
— Но они… Он…
Пьяный Федька сел кулём на землю, и стал размазывать грязной пятернёй слёзы на своих щеках. Вот этого я от него точно не ожидал. Сидит на земле здоровенный мужик и плачет. Жалко ли мне его стало? Да ни фига подобного. Просто противно было на всё это смотреть.
— Ну, тогда мы уже пойдем? — спросил я у милиционера.
— Заявление писать не будете?
— На что?
— Ну… На вас же напала собака.
— Да чего у там. Хотела напасть, но не напала же. Только напугала слегка.
— Тогда мне не за чем вас задерживать. Вы когда съезжать будете?
— В субботу, или в воскресенье. Пока ещё билет не купили.
— Ясно. А Сергей Кедров не с вами?
— Нет. Он уже уехал. Ему там, кажется, общагу дали. Но я точно не скажу. Вы у Андрея спросите. Они же братья двоюродные. Андрюха точно знает что и как.
— Ясно. Ладно. Идите. Я к вам зайду если чего…
— Конечно заходите, Михал Иванович! Мы гостям всегда рады. — улыбнулась Ира.
В общем-то, на этом наша с ним беседа и окончилась. Мы ушли в сторону участка Ильиных, на оглядываясь на мёртвую собаку и о чём-то бубнящего Фёдора.
Когда мы удалились на довольно-таки большое расстояние, Олег спросил у меня:
— Как ты это сделал?
— А ты что не видел?
— Что я должен был увидеть?
— Электроразряд.
— Разряд? Ты убил собаку электричеством? Молнией?
— Ну, можно и так сказать…
— Я ничего не видел.
— Странно. Я отчётливо наблюдал синие извилистые молнии…
— Я тоже ничего не видела, хотя и смотрела в тот момент, когда собаку упала. — вставил Ирина свои пять копеек.
— Ну, значит, что видеть это всё могу только я. — резюмировал я полученные от друзей сведения.
— Ты меня всё больше удивляешь. — заявил Олег. — Хотя после того, как я познакомился с тобой и узнал, что ты умеешь колдовать, думал, что меня уже трудно будет чем-то удивить.
— Я сам удивляюсь каждый раз, когда у меня получается что-то новое. — признался я. — И, кстати, когда я попробовал второй раз выстрелить этой молнией уже в лежащую собаку, то у меня почему-то ничего не вышло. Так что Зевсом-громовержцем, метающим молнии в своих врагов мне пока что стать не светит.
— Ты и без этого можешь порубить их всех в капусту. — заявила Ира.
— Я белый и пушистый. — попытался отбояриться я.
Но мне это не удалось. Ира снова широко улыбнулась:
— Ну, да, конечно. Придёт такой белый пушистый Макс, и всем сразу ясно: Это — песец! Причём полный.
— Никакой я не полный, и тем более не песец. А вот когда ты накормишь меня обедом, я снова попытаюсь пострелять молниями.
— Только не в доме. А то спалишь дачу… Где мы тогда жить будем до субботы?
— Мне больше интересно, где мы будем после субботы? — вступил Олег в нашу перепалку.
— Я почти готов, чтобы переместиться вместе с тобой в твой мир и в твоё время.
— Ты в этом уверен?
— Не на сто процентов. Но у меня есть куча интересных мыслей. Но обсуждать я это готов только после обеда. Очень уж кушать хочется.
— У нас там полный холодильник. Я сейчас что-нибудь приготовлю.
— Спасительница! — комично заломил я руки. — На тебя только уповаю!
Вот так, весло смеясь мы и дошли до нашего участка.
И только сейчас, подойдя поближе, я смог разглядеть, что дверь в дачный домик слегка приоткрыта…
Глава 23
Если во что-то твёрдо веришь, то это может сбыться.
За долгие годы скитаний во тьме, я понял лишь только одно.
Сокровища спрятаны где-то на дне. Но где это самое дно?
Копай не копай, не найдёшь ничего. И снова падение вниз.
«Один против всех, все на одного.» Не самый хороший девиз…
Всё ещё 23 мая. 1972 год.
СССР. Московская область.
Приоткрытая дверь в том доме, где по идее, не должно быть никого? Отгоняя от себя всякие дурные мысли, я толкнул дверь и шагнул вперёд.
На кухне сидел Андрей и отхлёбывал чай из кружки.
— Привет! — сказал я, стараясь сделать вид, что совсем не удивился его внезапному приезду.
— Привет! Надо поговорить. — сразу перешёл к делу бывший милиционер.
Мне трудно было привыкнуть к тому, что теперь это не крепкий мужчина почти с меня ростом, а молодой парень лет восемнадцать от роду. И хотя черты лица были всё те же, да и сама личность по паспорту всё та же, но… Как-то не так выглядел Андрей Ильин. А сев напротив него за стол, и взглянув глаза в глаза, я уже понял, что вызывало у меня такой непонятный когнитивный диссонанс.