Чертёнок за левым плечом шептал мне в ухо: «На фиг ждать-то? Включай свою магию, и перемещайся за ней в будущее. Году в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом она как раз созреет для всего чего надо». Ангелочек за правым плечом не согласился с этим, и посоветовал дождаться её совершеннолетия. Но мне понравилось, что сошлись они в одном. Неплохо бы было слетать в будущее, и снова воссоединиться с Машкой. Но для начала, можно хотя бы просто посмотреть, как она там… Глянуть, так сказать, одним глазком, что и как…
Я подумал: «А почему бы и нет?»
А потом подмигнул своему отражению в зеркале и прикрыл глаза…
Глава 26
Самое трудное в этой жизни, что одним и тем же мозгом приходится и думать, и во что-то верить. Причём порой это надо делать одновременно.
Подняться в рай грехи не позволяют.
Спускался в ад. Там тоже не пускают.
Брожу, чтобы дойти куда-нибудь.
О, Господи! Как долг этот путь…
Опять 23 мая. 1972 год.
СССР. Московская область.
Как всегда, легко сказать, труднее сделать. Пойди найди ту Машку на перекрёстках времени. А самое главное это не просто найти Марию Кнопке, рыжую девочку семидесятого года рождения, а ту самую Машку, что со мной была и на островах с каннибалами, и в землях Баварских баронов. Хотя, чёрт их разберёт, что там были за бароны… Может и Магдебургские какие или Брауншвейгские.
Как найти человека? Этим вопросом вроде бы задавался древний философ Диоген. Тот самый, что жил в бочке. Ходил средь бела дня с фонарём или с факелом в руке, и вопил, как сумасшедший: «Ищу человека! Ищу человека!»
Я не буду так делать. Не те времена. С сумасшедшими нынче поступают строго. Коротко и без разговоров. В смирительную рубашку его спеленают, и в психушку запихают. Там его накормят вкусным галоперидолом, или чем там сейчас пичкают буйнопомешанных?
Не хочу я такого исхода. Хотя мне это не грозит. Как говорил мой друг юности из прошлой жизни: «Троих на месте положим, а от остальных убежим.» Светлая ему память! Рано он умер. Сперва пил, а потом его инсульт хватил. Был человек, а осталась бледная тень, еле-еле передвигающая ноги по квартире. Ну а потом. Отмучался бедолага…
Ладно. Вспомнил старого приятеля. И хорошо. А теперь вернёмся к нашим баранам… То есть, к баронам. А если её точнее, о к Марии Кнопке, рыжеволосой девочке «больной на всю голову». Хотя я вроде бы подлечил её недуги тогда, когда спасал на Чёрном море… И где мне теперь её искать.
Когда я настраивался на поиск точки перемещения сюда, то у меня был вполне себе ощутимый ориентир. Я уже и так был на том же самом месте, куда должен был попасть. Оставалось только прокрутить по времени, и используя привоз старого холодильника, как отметку нужного времени, открыть портал. Но в какой точке пространства искать Марию?
Больница, где мы с ней познакомились отпадает, так как она теперь вряд ли туда попадёт. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
Караулить её возле её дома? И сколько дней, месяцев или лет подряд? Можно, конечно, смотаться в далёкое будущее и посмотреть дату её смерти на знакомом мне Введенском кладбище. Но этого мне делать совсем не хотелось. Грустно это — читать на могильной плите скупые цифры: Родился, скончался… Так что это я оставлю на крайний случай.
Можно, конечно, пойти по самому длинному пути. Северное побережье Кавказа, семьдесят восьмой год…
Сижу на пляжу и на море гляжу… А там начинает тонуть маленькая девочка, за которой плохо присматривали родители. Зато за этой девочкой с берега пристально наблюдает парочка старнных людей. Молодая девушка, похожая на тонущего ребёнка, как родная сестра, ну и я собственной персоной.
Девочка тонет, я её спасаю, Машка-большая исчезает. Воссоединившись с Машкой-маленькой. Счастливые родители, наконец-то опомнившись, обнимают спасённого ребёнка. Скромный герой-спаситель, не ожидая похвалы и славы, покидает место происшествия.
И что потом? Следить за маленькой девочкой денно и нощно? Нет уж, увольте. Это попахивает всякими непотребствами. Не будем нарушать личное пространство несовершеннолетней Марии своими навязчивыми подглядываниями. Не моё это. Я всего лишь хотел выяснить: Как она там живёт? Не забыла ли меня за несколько лет школьной жизни? Ждёт ли ещё того момента, когда неизвестно откуда появлюсь я, такой красивый?
Как там говорится, в присказке народного фольклора? Вдруг откуда не возьмись, появился… Ага! Я, конечно… Кто же ещё?
Зеркальная поверхность была довольно-таки пыльной. Похоже, что это стекло давно не видело тряпки. Не знаю, влияет ли загрязнённость на свойство старого зеркала, но делать с ним что-то я не стал. Настроившись на контакт с ним, я решил не нарушать никаких «настроек». Если есть пыль, значит так и надо. Если трещинка есть где или скол, то так тому и быть.
Я всё-таки решил начать поиски с места проживания нужного мне объекта, осталось только определиться с годом. И не просто определиться, а попасть именно в тот год, который мне был нужен.
Всегда есть какие-то моменты, которыми можно охарактеризовать тот или иной год в жизни планеты или отдельного государства. Ключевыми отметками, или как бы так высказаться, маркерами, могут быть войны, землетрясения, извержения вулканов, затмения солнца и прилёт всяких небесных тел.
Можно сориентироваться по Чернобыльской катастрофе в апреле восемьдесят шестого года, но что-то желания такого не возникает. Почему-то на ум пришёл термин, придуманный какими-то остряками по поводу быстрой смены руководителей СССР в эти года: «бег на катафалках». Типа Брежнев, наш дорогой Леонид Ильич, умер в ноябре восемьдесят второго года, Андропов в начале восемьдесят четвёртого скончался, а Константин Устинович Черненко примерно через год после него. И тогда, весной восемьдесят пятого воцарился на троне Горбачёв, чтоб ему ни дна ни покрышки, с его новый мЫшлением.
Был в те времена анекдот про разговор двух собак. Одна спросила другую, что такое ускорением, перестройка и гласность… Ответ был таким: Цепь удлинили на пять метров от будки, но миску с едой отодвинули на десять. Зато гавкать разрешили…
Смех смехом, а сколько людей сгинуло во время этой перестройки-перестрелки… А если считать с теми, кто в эти годы покинул страну, то Советский союз потерял не меньше, чем во время гражданской войны. Хотя это и была самая настоящая гражданская война, которая заполыхала на разных окраинах огромной страны. Не буду уж говорить о том, что было потом. После развала СССР в девяносто первом году, началось такое, о чём и вспоминать не хочется. Многое и в будущем замалчивается почему-то, но ведь резня была такая, что волосы дыбом встают. Я понимаю, когда идёт война, и одни крепкие мужики с оружием в руках бьются с такими же мужиками, только с другой стороны линии боевого соприкосновения… Но когда вчерашние соседи режут и убивают женщин, стариков и детей, только за то, что у них другой цвет волос, другой разрез глаз и другая религия. Это уму непостижимо.
Но я сейчас не об этом. Вспомнилось мне всё это лишь потому, что именно с приходом к власти слабака и болтуна с родимым пятном на лысине, и началась вся эта вакханалия у нас. Как гора, подтачиваемая водой, рассыпался Советский союз на части из-за того, что у кого-то не хватило смелости или силы воли, чтобы не допустить этого.
В итоге мною была выбрана весна восемьдесят пятого года, как точка, в которую я хотел попасть, чтобы найти свою боевую подругу Марию Кнопке. Даже при ускоренной перемотке картинок по ту сторону зеркала, я всегда смогу увидеть момент, когда вместо унылых и уже набивших оскомину «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», появились другие лозунги, типа «Перестройку начни с себя!» и так далее.
Да… Общение с зеркалом при помощи магии — это вам не по клавишам компьютера пальцами тыкать, и не мышкой гонять курсор по экрану монитора. Да что тут говорить… Тут даже тебе не сенсорный смартфон, на котором можно пальцами листать картинки. Магия — она из головы идёт. Вот и приходится глазами вращать, да мозгами от напряжения трещать, выдумывая что и как сделать, чтобы пойти туда знаю куда, и незнамо как, найти то, знаю что. Но, постепенно, в голове начало укладываться и как это сделать, и как не упустить момент, когда надо бы остановиться… Я как будто нахожусь внутри лабиринта с тысячей дверей ведущих незнамо куда. Все эти двери можно, в принципе, открыть, и все они обязательно куда-то ведут. Но как найти среди них ту самую, единственную дверь, нужную именно сейчас?
Итак… Я прикрыл глаза, чтобы постараться вспомнить поподробнее, как выглядел двор Машкиного дома в Черёмушках, и её школа, что стояла аккурат напротив дома. Стекло старого зеркала внезапно стало мутным, а потом, когда муть рассеялась, я увидел знакомую картинку. Даже лавочка оказалась на том же самом месте. Та самая, на которой в своё время сидел бывший Машкин мальчик со своей новой подружкой… До сих пор у меня на сердце свербит от того, что я ни за что ни про что убил эту парочку. Убил ненароком, ещё не разбираясь в свойствах магического хранилища. Что они, в сущности, сделали такого, за что их следовало бы убить? Мальчик бросил Машку и стал встречаться с другой девчонкой? Ну, да, предал… Предал из-за того, что Машка заболела смертельной болезнью, подверглась химиотерапии и потеряла свои роскошные рыжие волосы. Но убивать за такое… Эдак каждого второго на земле можно грохнуть. Не так сказал, не так посмотрел, обидел кого-то или ещё чего-то. Каждый день такое происходит сплошь и рядом. Но не убивать же из-за этого направо и налево?
Я слишком увлекаюсь… Постоянно мои мысли убегают куда-то в сторону от того, что мне нужно именно сейчас.
Дом, на который я настроился выглядел так же, как и тогда, когда я был сам лично возле него. Люди ходили туда-сюда. Машин во дворе почти совсем не было. Да и были это обычные советские машины. «Жигули», «Москвичи», и даже один «Запорожец». Счастливые времена… Но какой это год, я не мог сразу определить. Время года… Скорее всего осень… Или самый конец лета. На деревьях уже желтизна листьев преобладает, но ещё не все листья облетели, укрывая асфальт и газоны.