Так… Думаю, что рублей тридцать мне хватит на сегодня… А если не хватит, то я всегда смогу понравившуюся вещь приватизировать, используя свои магические способности. Вот только магазины нынче не такие, как в будущем. Тут порой просто так не получится получить доступ к белью или к одежде. Помню я, как тут было. Сперва выписать, потом пробить в кассу. И только потом тебе передадут покупку, завернув в грубую упаковочную бумагу.
Да… Вот ещё. Надо бы заранее узнать нужные размеры Машкиной одежды. Если я попрошу померить какое-нибудь платье, то меня не поймут.
Так что пора уже доставать пленницу. Я нашёл у бабушки сантиметр, чтобы снять размеры с девчонки и хотел было уже дать команду на освобождение, но решил не спешить. Сперва убрал в хранилище футболку, немного подождал, а уж потом «Сим-сим, откройся! Маша выходи!»
Футболка прилипала к мокрому телу. Да и сама Машка выглядела как взъерошенный воробей после дождя.
— Ты успокоилась?
— Да…
Несмотря на это вынужденное «Да!», я понял, что она затаила на меня обиду, и мстя её будет страшна. Если бы на моём месте была Мальвина из фильма про Буратино, то она обязательно запричитала бы: «Ой! Боюсь, боюсь, боюсь…»
— Хочешь поехать со мной в магазин? Купим тебе одежды…
— Хочу!
Как быстро меняются эмоции на лице этого ребёнка. А кто она, по сути своей, на самом деле? Ребёнок. Несчастный мёртвый ребёнок, который половину своей такой недолгой жизни, боролся со смертельной болезнью, не имея практически никакого шанса на успех. Школа? Знания? Не смешите меня! Процедуры, анализы и уколы. Книги были её подругами, а чёртики, сплетённые из трубочек от капельниц, были её игрушками.
Чего-то я расчувствовался… Расслабился, аж прямо распла́чусь сейчас горючими слезами. Но мне нельзя. Я — эгоист. И буду им до конца своих дней. А если дать слабину, особенно в общении с этим милым привидением, то она будет из меня верёвки вить. И ничего хорошего из этого не получится. Правильно кто-то сказал: «Не носи девушек на руках! Они потом легко залезут тебе на шею.»
— Тогда, иди сюда! Мне надо снять с тебя мерки.
— Я вся мокрая…
— А кто виноват?
— Я больше не буду…
— Эти слова надо высечь на камне. Ты их слишком часто повторяешь… Тебя тоже нужно бы высечь…
— На камне?
— Нет. Розгами…
— А что это такое?
— А это такие гибкие прутья. Ивовые или берёзовые. Их замачивают в солёной воде… А потом бьют по заднице непослушных детей.
— Но это же непедагогично.
— Умничаешь? Ну-ну… Не переживай! Тебе это уже не грозит.
— То есть, ты меня не будешь бить?
— Я… Не-ет. Буду… Только пороть тебя уже бесполезно. А вот наказывать за плохое поведение иногда стоит. Так что, если будешь плохо себя вести, то будешь сидеть в темноте и одиночестве.
— Там не так уж и темно. Всё видно…
— Тем более… Ты лучше расскажи мне, чего ты вчера была такая активная? В драку на меня бросалась. Ты же понимаешь, что это бесполезно. Я всё равно сильнее.
— Максим. Я сам не понимаю. Вот сейчас мне совсем не хочется с тобой драться. Даже спорить не хочу. А вот вчера…
— Попробуй вспомнить: Это в какой момент началось?
Она задумалась…
— Ну… Я была так рада, что ты пришёл… Потом ты мне волосы отращивал и резинки подарил. Я думала, что лопну от счастья… А потом… Потом тот здоровый на тебя напал. Я его… А он… И под грузовик… Мне стало страшно. Очень страшно… А после. Я не знаю, что на меня нашло… Вот.
— Сумбурно, но всё понятно…
Похоже, что в тот момент, когда она убила сперва одного, а потом другого гопника, она получила бешенный заряд бешенной энергии.
— А сегодня с утра, ты чего ко мне липла? И в душ ко мне зачем залезла?
— Дурак! — с обидой в голосе произнесла маша. — Это другое…
— Ясно.
Я обтёр её полотенцем, а потом снял мерки. Теперь я смогу купить ей одежду даже без примерки.
— Ну, что? Поехали?
— Куда поедем?
— Я думаю, что лучше всего в «Детский мир». Там выбор побольше будет.
— А сегодня какое число? — вдруг спросила меня призрачная девочка.
— Двадцать восьмое августа…
— Ничего хорошего у нас не получится.
— Это почему ещё?
— Тебя там затопчут и затолкают большие тётки.
— Какие тётки?
— Большие… Мы с мамой никогда не ездили в эти дни по магазинам. Через три дня первое сентября. Все дети за лето выросли. А их родители бросили всё и устремились по магазинам.
— Точно. — я чуть не ударил себя ладонью по лбу. — Про это-то я и забыл.
Неделя перед началом учебного года — это вообще тоска. Особенно в магазинах. Люди с бешенными глазами пытаются что-то купить. И это в стране вечного дефицита…
Да… Об этом я как-то и не подумал даже. А Маша — молодец. Соображает. Продуманная и расчётливая. Настоящая женщина. Хоть и маленькая…
— И что тогда?
— Я не знаю… — ответила расстроенная подруга.
Похоже было, что идея поездки по магазинам её вдохновила. А то, что эта поездка сорвалась — ввело в уныние.
— Ладно… Не переживай! Что-нибудь придумаем. — попытался успокоить её я, хотя сам в этом не был уверен.
Звонок в дверь прозвучал внезапно и прервал нашу беседу. Я не знал, кто там пришёл. Наверное, отец. Больше вроде бы некому. Или…
— Машунь! Можешь глянуть, кто там? Ты же как-то проникала сквозь двери ко мне в душ…
— Ага… Сейчас.
Маленький рыжий ураган пронёсся по комнате, а потом тут же вернулся обратно.
— Там какой-то мальчишка…
— Один?
— Ага…
— Какой он из себя?
— Худой, конопатый, лопоухий…
— Ясно. Это мой одноклассник. Серёжа Костриков. И это он навёл на меня тех двоих, которых ты убила там, на кладбище. Они меня сперва избили и бросили, думая, что я сдох. А потом с моими ключами проникли в эту квартиру, украли всё ценное, а бабушку мою убили.
— Вот гады… Выходит, что он твой враг.
— Да. Скрытый и коварный враг. И от него можно ожидать любой подлянки. Так что ты меня подстрахуй, пожалуйста, ежели чего. Если бы ты могла сделать с ним то же самое, что сделала с тем здоровяком, я был бы не против.
— Хорошо! Я всё для тебя сделаю!
— А ещё я хочу проверить один момент. Ты когда выглянула через дверь, он же тебя не видел?
— Не-а…
— Но в такие моменты ты не можешь брать какие-то предметы и пользоваться водой, например?
— Ага…
— А когда я тебя держу за руку, то у тебя получается взаимодействовать с физическими телами реального мира.
— Чего?
— Я хочу проверить один момент. Если он тебя не видит, то сможет ли он тебя увидеть, когда я возьму тебя за руку. Поняла?
— Ага…
Снова раздался дверной звонок. Я растрепал волосы на голове, типа только что проснулся, и пошёл открывать входную дверь.
Даже не заглядывая в глазок, распахиваю дверь. Стараясь сделать сонный вид, позёвывая, равнодушным голосом говорю:
— А-а… Это ты… Ну, давай, заходи… Разуваться не надо! Я ещё полы не мыл…
Вид у Серого был какой-то пришибленный… Интересно, он уже знает, что произошло с его подельниками?
Я прошёл на кухню и спросил у незваного гостя:
— Чай будешь?
Тот отрицательно покачал головой.
— Чё пришёл-то? — поинтересовался я.
— Ты где вчера был-то? — как бы ненавязчиво, стал выспрашивать он у меня.
— Да… На кладбище ездил, к бабушке. — я сделал грустное лицо. — Я же теперь совсем один остался…
— А как же батя?
— У него своя семья. Я там буду лишний. Зачем им нервы трепать?
— А мать?
— Там тоже другая семья. И я туда тоже не хочу. Зачем мне себе нервы трепать?
— И что? Будешь один жить?
— Не знаю… Отец сказал, что придумает что-нибудь…
— Ну и как ты вчера на кладбище съездил?
— Нормально… Только чуть не попал в какую-то непонятку.
— В какую непонятку? — оживился одноклассник, развесив свои лопоухие локаторы.
Ну, сейчас я тебе лапши на уши понавешаю…
— Я-то думал, что на кладбище всегда тихо и спокойно. А вчера… Иду, никого не трогаю. А тут он как выскочит…
— Кто?
— Да хрен его знает, кто. Здоровый такой… А рожа тупая, как у психа.
— И чё?
— Да ни чё… Он ка-ак наскочит на другого. Тот худой был, как глиста в скафандре…
— И чё? — снова нетерпеливо переспросил Серый.
— Чё ты всё чёкаешь? Здоровяк стал хреначить этого худого руками и ногами. Я чуть не обоссался от страху. Спрятался за какой-то могилкой и не отсвечивал, пока всё не закончилось.
— А чё дальше было?
— Чё, чё? Копчё… Забил он его на глушняк. Это точно. От морды одно кровавое месиво осталось. А потом… — я сделал длинную паузу, видя, что Костриков чуть ли не подпрыгивает от любопытства. — Потом… Потом он убежал…
— Кто? Дед Пихто. Бугай этот здоровый убежал. А худой уже никуда не убежит. Он же уже дохлый был. У него, кажется, даже глаз вытек.
Всё это время, Маша маячила прямо перед гостем. То справа, то слева, а то и вовсе прямо перед ним. Но он явно её не видел. Потому что не заметить это чудо в моей футболке было сложно. Она и рожи строила, и язык показывала. И не только язык…
Но он на неё ноль внимания.
— Маша! — мысленно позвал её я. — Перестань кривляться! Иди сюда! Садись!
— Куда?
— Садись ко мне на колени! Больше тут сесть некуда.
— Угу! — тут же согласилась она и через секунду уже сидела у меня на коленях.
Я держал её за руку, а сам продолжал следить за реакцией гостя. Но, похоже, что и так он её тоже не видел.
— Отлично. Он тебя и так, и эдак всё равно не видит.
— Может, я ему врежу? — предложила моя боевая подруга.
— Я и сам могу ему врезать. И даже грохнуть его прямо здесь могу. Но что будем потом делать с его телом?
— А я залезу в мёртвое тело и уведу его куда подальше.
— Но если я его изобью или задушу, то на его теле останутся следы от этого. Менты быстро вычислят, что его убили и будут искать меня.