— Это страна, которая возникла на месте Российской Империи?
— Да. А вот Адлер и Сочи — это уже территория Российской Федеративной республики.
— И что?
— А то… Паспорт общий на всей территории СССР. Но во всяких национальных республиках есть лишние страницы на языках этих самых национальностей. И я не помню точно, но в Абхазии может быть одна или две лишние страницы. Ты когда-нибудь видел надписи на грузинском?
— Да. Видел. Закорючки какие-то.
— Вот. А если мы добудем паспорта в Сочи, то там всё будет только по-русски.
— Ясно.
Князь удовлетворился моими ответами и отошёл чуть в сторону, весь в своих мыслях. А его место возле меня тут же заняла Ирина.
— А он мне стихи читал. — сообщила она мне.
— Понравилось?
— Не особо… — по-честному ответила девушка. — Такие все высокопарные. И слов много непонятных…
— А тебе что надо? Что-нибудь попроще, типа: «Люблю — сундук куплю»?
— Да ну тебя. Он тако-ой романтичный.
— Замуж не звал ещё?
Ира покраснела.
— Нет… Просто он…
— Ира. Он ещё так молод. И понятия его об этой жизни слишком возвышенные. Детство своё он провёл в таких тепличных условиях, что вряд ли понимал, что находится за пределами его красивого дворца.
— Но ведь потом он служил в армии…
— Боюсь, что его служба в армии сильно отличается от службы обычного простого человека.
— Он хороший… — мечтательно произнесла Ирина.
— Тогда чего ты теряешься?
— Да ну тебя. Я не об этом… Я о любви.
Я задумался… А потом в голове как будто сами собой всплыли давно забытые слова. Да. Каюсь. В молодости баловался рифмой. Всегда этого стеснялся. Писал в стол, никому не показывая. Но вот тут, вдруг, вспомнилось… И я стал читать нараспев… Ну или напевать на какой-то мотив слышимый только мне одному:
Любовь бывает тонкою, как нитка путеводная.
Бывает песней звонкою, как речка полноводная.
Бывает и несмелою, и самой настоящею.
Бывает птицей белою, средь облаков летящею.
Я не следил специально за реакцией Ирины, но краем глаза заметил, что не только она меня слушает. И Олег, и Маша, с другой стороны, приблизились, чтобы послушать мои слова. А я что? Ничего прибавил громкости и продолжил уже более уверенно:
Любовь бывает ласковой. Любовь бывает нежною.
Бывает детской сказкою с мечтами и надеждами.
Любовь быть может скромною, а иногда с проблемами.
Бывает аксиомою, бывает теоремою.
Любовь бывает светлою, как утреннее солнышко.
Бывает назаметною, прозрачною, как стёклышко.
Любовь бывает доброю. Бывает многогранною.
И ядовитой коброю… Любовь такая странная.
Любовь бывает пьяною, хмельною и неистовой.
Бывает и с изъянами, и белой, и пушистою.
Бывает виртуальною, слепой и неразборчивой.
Ну, а порой реальною, и музою для творчества.
Бывает разрушительной, как буря, гром и молния.
Бывает нерешительной, как вечное безмолвие.
Любовь бывает детскою, наивной и безгрешною.
Любовь бывает дерзкою, бывает безутешною.
И закончил всё это словоблудие, уже вполне уверенным голосом:
Любовь бывает первая. Бывает безответная,
С натянутыми нервами и пулей пистолетною.
Любовь бывает чистою. Любовь бывает грязною.
Любовь бывает истинной. Любовь такая разная…
Все молчали, слушая меня. А потом Олег задал мне каверзный вопрос:
— Максим! Это твои стихи?
— Ну, да… — немного стесняясь ответил я.
Блин. Ну. Что за натура у меня такая. Вроде не мальчик уже. Осталось ещё и ножкой шаркнуть… Чего стесняться?
— Красиво… — негромко сказал Ира.
— Слова вроде бы простые, а всё так правильно и верно, словно по полочкам разложил… — многозначительно проговорил князь.
— Да ладно вам… Это я давно написал…
— Хватит стесняться! — безапелляционно вставила свои пять копеек Маша. — Все мальчишки пишут стихи. Особенно, когда им девчонки не дают.
Ну, наконец-то она возвращается к той самой Маше, которую я знал раньше. Язва и маленькая вредина.
— Ты права! — согласился с ней я. — Молодость — это самое время писать стихи. А-то потом писать некогда будет. То с дикарями воевать приходится, то с баварскими баронами, то спасать кого-то всё время…
— А почитаешь потом ещё чего-нибудь? — спросила Ира.
Мария наградила её ревнивым взглядом.
— Обязательно. Только вот найдём какое-нибудь более удобное место для этого. А теперь внимание! Все разговоры оставим на потом. Говорить буду я.
Вдали послышался шум мотора. Издалека, но в попутном нам направлении приближался какой-то автобус. Издали мне было не видно, но похоже, что это какой-то старый ПАЗик.
Нам-то по фигу, старый или новый. Главное, чтобы нас довезли до города. А там уж мы найдём ещё какой-нибудь транспорт. Я уже достал из хранилища и приготовил кучу разных купюр советского периода. Старался брать наиболее мелкие. Рубли, трёшки и пятёрки. Расплачиваться в автобусе червонцами и четвертными — это моветон.
Глава 17
Глава семнадцатая.
Всякие народные приметы и суеверия — это всего лишь плод утомлённого и малоразвитого ума. Настоящие несчастья в приметах не нуждаются, они падают на голову внезапно, как снег в июне.
Я — из прошлого… Дальнего, тёмного.
Я родился Бог знает когда…
Много видел плохого и стрёмного.
Всё прошло, как сквозь пальцы вода.
Я искал для себя утешения.
Да не там, и не с теми… Увы…
Как же смыть мне с души прегрешения?
Как избегнуть досужей молвы?
Я — из прошлого… Дальнего, светлого…
Я как мамонт. Я выжил. А зря…
Чтоб в тоннеле пути беспросветного,
Свято верить, что будет заря?
Я всё жду: Небо светом заполнится.
Злое Солнце взойдёт над рекой.
И, когда все желанья исполнятся,
Обрету наконец-то покой…
Я — транзитом из дальнего прошлого,
В новом времени жить не хочу.
И хотя в нём немало хорошего,
О плохом лучше я промолчу.
А покой? Не в моих это правилах.
Вечный бой мне по сердцу навек.
Я всегда буду жить не по правилам,
Как пещерных времён человек…
Всё ещё четверг 29 июня. 1978 год.
СССР. Абхазская АССР. Гагра.
Гагра уже бурлила, несмотря на утро. Загорелые и совсем не загорелые граждане потянулись на пляж. Их легко можно было идентифицировать, как приезжих. Поскольку местные и одеты по-другому, и направление их движения было противоположным. Для кого-то Гагра это город для отдыха, а для кого-то это дом и работа. Мы же не были ни теми, ни другими, а это может быть заметно со стороны. Но это различие я легко и быстро исправил. В первом же магазине с курортными товарами, не торгуясь, я купил пляжные сумки для девчонок, большие полотенца и даже солнечные очки. Очки были стрёмные и не модные, но других, увы, не завезли… Девчонки стали себе выбирать ещё и купальники, но ассортимент тут был не слишком широким. Тогда я напомнил, что у нас в запасе имеются их купальники, оставшиеся ещё с девяностых годов, которые мы проводили в Юрмале. Только они с тех пор ещё мокрые. Хранилище, конечно, хоть и магическое, но функции стирки и сушки белья в нём не предусмотрено. Как положил туда вещь, так и достал. Исключение только для живых существ. Кладёшь живое тело, а если вовремя не извлечь, то оно обязательно станет мёртвым.
Ирина стала выбирать плавки для Олега. Но он, непонимающе глядя на эти маленькие тряпочки, только морщил нос. Я посоветовал купить ему плавки в виде шортиков. Такое ему показалось более приличным.
Ну, а потом мы озаботились завтраком. Эта проблема была в курортном городе довольно-таки трудноразрешима. Точки общепита были, конечно. Но очереди из желающих позавтракать тоже присутствовали. Пока мы с Олегом занимали в очередь в кафе, девчонки отправились куда-то стирать, выданные им мною купальники.
Князь, начиная с того момента, как мы сели в автобус, там, на дороге, смотрел по сторонам, широко раскрыв глаза. Ему было интересно почти всё. Автобус, машины, проехавший мимо мотоцикл с коляской. Да… Для человека начала двадцатого века, наверняка, это всё вызывало культурный шок. Представляю, что он испытает, увидев самолёты, вертолёты и прочую летающую технику. Интересно ещё, что он скажет, когда узнает, про полёты в космос?
— Олег! — обратился я к нему. — Если тебя что-то интересует, то спрашивай, не стесняйся! Только постарайся, чтобы твои вопросы не слышали посторонние. А то они невесть что могут про нас подумать.
Вопрос князя меня поразил.
— А на Луну уже люди летали?
— Ты читал сочинения Жюля Верна?
— Да. И не только его…
— Говорят, что летали…
— В каком смысле?
— Американцы лет десять назад вроде бы летали. Но не все в это верят. Кое-кто считает, что они всех обманули…
— А на Марс?
— Пока нет. Только автоматические станции без людей.
— Но в космосе люди уже были?
— А как же. Первым в космос полетел наш русский парень. Юрий Гагарин.
— Из рода князей Гагариных?
— Ты не поверишь… По происхождению Юрий Алексеевич Гагарин из крестьян. Отец его был плотником, а мать кажется, свинаркой, или что-то в этом роде… Простой обычный парень, но с такой обаятельной улыбкой… Я потом покажу тебе его фотографию. Ты поймёшь о чём я…
Олег молчал, глядя на людей, отдыхающих на пляже. Уши и щёки его были красные-красные…
Э-э… Парень! А ты не перегрелся на солнцепёке? Надо было тебе какую-нибудь панамку купить или кепочку. А то заработаешь солнечный удар. Что мы с тобой потом будем делать?
— Нет, Макс… Я это… А почему тут все люди… почти голые? Это же так неприлично…
Я оглянулся кругом. Голых и неприличных людей не наблюдалось.
— Нет, князь. Это ещё не голые. Вот в просвещённой Западной Европе, уже сейчас, многие дамы загорают «топлесс».
— А это ещё что такое? — непонимающе посмотрел на меня Олег.