ерхность, словно обработанная при помощи рубанка и шкурки.
Вернувшись к поваленному дереву, я стал изымать из него не чурки, а гладкие доски. Потом я стал прикидывать, как бы скрепить доски между собой, и изъятые из ствола дерева детали стали более замысловатые. Для скамеек я даже и заморачиваться не стал особо. Бревно метра два длиной поделил пополам вдоль. Вот и получилось сразу две лавки. А вместо ножек к каждой сделал два чурбака, выбрав сбоку полукруглую чашку. Уж не знаю, как это правильно всё обозвать. Да мне это и не надо было. Конструкция — проще не бывает. Два чурбака лежат на земле, а половина бревна ложится сверху. Вуаля…
Со столом пришлось повозиться подольше. Но тоже всё получилось в конце концов.
Убрав все дрова и заготовки для мебели в своё магическое хранилище, я налегке отправился обратно на полянку.
Мирко уже почти закончил разделку кабанчика. Кабан был совсем не похож на домашнюю свинью. Во-первых: Он был чёрный и мохнатый, а во-вторых: Худой и костлявый. Но нам на четверых мяса хватит вполне.
Перепачканный в крови серб, скептически посмотрел на меня. В его взгляде читалось: «Ну и где обещанные дрова?»
Я молча стал возводить лавочку, доставая чурбаки один за другим. Через несколько минут на пустой поляне уже красовался столик и пара лавочек с двух сторон. А дрова, сложенные в аккуратную поленницу, придавали полянке некий деревенский пейзаж.
— Чаробњак! — восхищённо проговорил Мирко.
И чувствовалось, что говорил он это с уважением. Только вот краем глаза, я заметил, как на меня смотрела Славка. Не знаю, чего в её взгляде было больше, испуга или злобы. Но мне очень это не понравилось.
Со столиком пришлось, конечно, повозиться. Но я придумал, как крепить доски столешницы к основанию стола. Взяв одно полено из дровницы, я быстро разобрал его на тонкие штифты, а может и шкантики. Хрен его знает, как правильно. Я не плотник и не столяр. Но сделанную слегка на конус деревянную палочку, я вгонял в круглое отверстие, и всё получилось на удивление крепко. Больше всего Мирко поразило то, как я прямо на его глазах сотворил из дерева киянку.
— Чаробњак! — снова сказал он с уважением.
Кабан был поджарый, как гончая собака. Поэтому его мясо пришлось долго варить. За это время я выдал Мирославе все те ништяки, которые я приватизировал на баронской кухне. В результате у неё в конце концов получился неплохой такой гороховый суп. Я никогда не пробовал настоящий немецкий айнтопф, но суп приготовленный Славкой оценил на полноценные пять баллов. И даже попросил себе добавки, съев свою и без того внушительную порцию. Правильно говорят, что голод — лучший повар. Хотя может и у Мирославы есть определённый кулинарный талант.
Я периодически поглядывал на неё тайком, но ничего из того о чём говорила мне Маша не заметил. И лишь каким-то сто шестым чувством, подсознательно и неосознанно понимал, что что-то не так в ней.
На моё предложение, подлечить её шрамы после обеда, она отказалась, сказала, что после, не сейчас… Потом она ушла вместе с Мирко к ручью, чтобы отмыть котёл. Тяжёлый котёл, конечно же, нёс Богомир, а Славка просто шла рядом.
И вот теперь я смог, наконец, поговорить с Машей тет-а-тет.
— Почему ты думаешь, что она на меня глаз положила. У неё же вон есть Мирко. Здоровый парень, крепкий, и как мне кажется, он её любит.
— Она сказала, что он смерд и сын пастуха.
— Что? Вот так и сказала?
— Чобанин син. Вот как она сказала. А смерд на сербском звучит почти так же, как и по-русски.
— Ясно.
Мне действительно стало всё ясно. Девочка благородного происхождения, дочь богатеньких родителей, враз потерявшая всё. И родителей, и богатство, и положение в сословном обществе. Да, она сейчас держится за Мирко, потому что он сильный, а ей нужна опора в жизни. Но вдруг тут замаячил кто-то более богатый и успешный. Золотом швыряется, злодеев пачками кладёт штабелями. Да ещё и колдун в придачу… Страшновато, конечно, но…
А мне не страшно? Держать рядом человека, который ведёт свою игру. Человека, который в любой момент может ударить в спину. И самое главное, никакой, сука, благодарности за то, что спас или вылечил. Нет. Мне это не нравится. И с этим надо что-то делать. Привлекать Мирко нет смысла. Он в неё влюблён, а значит порою может просто быть слеп и туп по определению. И она ему может внушить всё что угодно, вплоть до того, что я в его отсутствие надругался над ней, такой бедной и несчастной девушкой.
Машка мне в этом не помощница. У неё свои тараканы в голове. И хотя она целиком и полностью на моей стороне, но в самый неподходящий момент у неё эмоции могут зашкалить и перевесить здравый смысл. К тому же с её импульсивностью, она может наговорить прямо в лицо Мирославе всё, что о ней думает. А нужен ли нам скандал в группе на ровном месте? Группа и так небольшая, и раздрай это последнее, что нам тут необходимо.
Так что с этим всем надо что-то решать. И решать придётся исключительно мне, а не кому-то ещё.
Ладно. Сербы возвращаются. Сделаем вид, что всё нормально… Пока нормально.
— Мирко! Я пойду по руслу ручья, разведаю что там дальше есть в этом ущелье.
— Идем са тобом! — тут же вызвался парень.
— Нет. Ты останешься здесь. Будешь охранять девочек.
А обращаясь к Маше, я сказал:
— Вы пока тут соберите всё, а когда я вернусь, то двинемся дальше.
— Так точно, товарищ майор! — глумливо откозыряла мне вредная девчонка.
— Тамбовский волк тебе майор! — отшутился я
Я шёл по небольшому ущелью, стараясь придерживаться русла ручья. Хотя это больше было похоже на обмелевшее русло небольшой горной реки. Наверное, в сезон дождей тут бушуют бурные потоки воды, но сейчас лишь на дне русла среди камней весело журчит только ручей. Такой вот парадокс. Для ручья — поток большой, для речки — маленький. Но строить здесь жилище. Даже временное, я бы не стал. Проснёшься как-нибудь ночью, а тебя бурный поток несёт куда-то в море… Если, конечно, сумеешь проснуться.
Местами стены ущелья сужались настолько, что идти дальше не было никакой возможности. Тогда я пробивал себе дорогу через скалы. Причём сразу старался делать проход достаточным для того, чтобы не только человек мог пройти, но и лошадку можно было бы протащить за собой, ведя в поводу… Блоки, вынутые мною из монолита, я аккуратно складывал рядом с ручьём, как бы отделяя тропу от потока воды.
Но более-менее пологое русло скоро закончилось, уперевшись в очередную вертикальную стену. Здесь снова была небольшая полянка, но на этот раз каменная. Посредине была небольшая каменная чаша, выдолбленная в монолите падающей сверху водой. Похож, что тут вся гора состояла из таких вот полок. Озеро на вершине, которое я видел, «летая» над островом, это скорее всего бывший кратер вулкана. Ну, а потом, череда каскадов с водопадами.
Вот я и задумался: «Стоит ли подниматься выше?»
Отсюда вниз я уже проложил более-менее ровную дорогу. Здесь, на этой площадке, есть место, чтобы устроить вполне приличное убежище. Пища тут есть. Она бегает по джунглям и плавает в море. Я же не забыл, что ещё на Чёрном море освоил глубокие погружения с довольно-таки сильно долгой задержкой дыхания. Так что рыбу и морепродукты, я думаю, добыть не проблема…
А как тут всё обустроить? Я огляделся по сторонам. Вон та стена вроде бы более далеко находится от воды. И судя по следам, даже во время максимального наполнения верхнего озера, вода туда не особо доходит.
Я внимательно осмотрел выбранную стену, и решительно «вынул» из монолита первый блок…
Упахался я, как лошадь… Но в процессе «работы», я ещё и экспериментировал. Мне удалось установить, что у моего дара есть кое-какие ограничения. Причём если несколько блоков я мог убрать в хранилище и свободно передвигаться вместе с ними, «вынимая» их в другом месте, то большой блок, примерно соответствующий по весу и объёму этим блокам, я поместить в хранилище целиком не смог. А потом я «распилил» его на четыре части, и без проблем прибавил к ним ещё столько же… Непонятная какая-то магическая арифметика получается. От перемены мест слагаемых… Нет. Не то… Короче… Всё как в народном русском фольклоре: «Можно сорок раз по разу и ни разу сорок раз». Что-то типа того.
Я проделал внутрь скалы небольшой коридор. Вынутыми блоками снаружи стал выкладывать что-то вроде большого загона для наших коняшек, окружая их блоками, как забором. Потом стал делать лестницу внутри коридора. Решил я жилые помещения сделать на втором уровне. Поэтому вгрызался в скалу, вынимая одну, ступеньку, вторую, третью…
Увлёкся так, что даже не заметил, как поднялся гораздо выше, чем сам запланировал. Ладно… Вернулся чуть ниже, и стал «копать» боковой штрек.
Блин. Я даже усталости почти не чувствовал. Честное слово, я больше утомился ходить туда-сюда, вынося каменные блоки наружу и возводя там баррикады. Сделав одну комнату и «прорезав» пару небольших окошек наружу, я снова вернулся на лестницу, и стал «строить» другую комнату, но уже в противоположном направлении. У нас всё же не одна «шведская» семья, а две пары…
Да. Две пары… Надо ещё озаботиться дверями… И внизу тоже двери покрепче сделать…
Стоп. От кого я собрался обороняться тут? От диких зверей? Не думаю, что они прям-таки сразу и полезут к нам в гости. От людей? Я не знаю, есть ли здесь местные дикари, но думаю, что пара выстрелов разгонят голозадых как не фиг на фиг.
Ладно. Как говорила одна тётка в американском кино: «Я подумаю об это завтра!»
Я закончил вторую комнату, и когда уже проделал там окошки, то понял, что за окошком стало темнеть. Вспомнив, что в этих широтах темнеет довольно-таки рано, я заспешил обратно.
По ровной и обустроенной мною же дороге, я быстро вернулся к ребятам. Уже подходя к нашей временной базе, я услышал, что разговор там ведётся на довольно повышенных тонах.