Внезапно, со спины, две девичьи руки обняли меня за шею. Не совсем, конечно, внезапно. Я давно услышал шевеление на кровати, но продолжал сидеть, не реагируя на это.
— Максим! А ты чего сидишь тут та-акой задумчивый?
— Если ты уже проснулась, то не зевай, а если зеваешь, то ляг ещё поспи!
— Не хочу больше спать.
— А чего ты хочешь? Голодная?
— Поесть бы я не отказалась, но если по-честному, мне тут уже надоело. Давай отправимся куда-нибудь в другое место!
— И куда ты хочешь? На другой остров?
— Не-ет… Мне это уже надоело. То меня какой-то средневековый баран пытает в подвале…
— Не баран, а барон. — поправил я её.
— Да какая разница… А теперь вот дикари, которые людей едят…
— Я думаю над этой проблемой. Но не всё так просто…
— Давай снова в СССР!
Машенька! Понимаешь ли… Я не выбираю место и время, куда мы попадём.
— Почему?
— Мало того. Я даже не знаю, где искать портал для перемещения…
— А-аа… Я-то думала, что ты сам всё это можешь делать. Вот я тогда сказала сгоряча, что готова с тобой хоть куда, хоть на необитаемый остров, и вот мы здесь… Только лучше бы остров и в самом деле был бы необитаемым.
— Не всё так просто, Машенька.
— Но у тебя же есть волшебный перстень?
— Понимаешь… Он работает только как компас. Если есть поблизости портал, то он его покажет, но…
— А ты ему прикажи поискать портал!
— Ну… Это так не работает.
— Почему?
А я задумался. И в самом деле, почему? Даже компас мы используем не просто так. Мы берём прибор, смотрим куда указывает стрелка и определяем нужное нам направление. А мой перстень ведёт себя как хочет. То показывает что-то, то не показывает.
Я даже посмотрел на свою правую руку. Камень в перстне был тускло серым, почти чёрным… Настроившись на него, я постарался отправить в сторону перстня немного магической энергии, чтобы «заставить» его «работать»… Но реакция у камушка на все мои потуги была нулевой.
Ну и как мне с ним контактировать? Как в сказке? Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи… Так что ли? Камушек, камушек! Покажи мне, где тут ближайший портал!
Это что? Глюк?
Камушек на одно мгновение, даже меньше, чем мгновение. Миг или чуть короче… Но тёмно-серый камень моргнул чуть-чуть синим, а потом красным…
— А я видела! — закричала мне Машка прямо в ухо. — Он моргнул!
Да так сильно закричала, что я сразу же оглох.
— На фига так кричать-то? — спросил я, закрывая ухо ладонью.
— Но он моргнул.
— Я тоже заметил. Но совершенно не понимаю, что это значит.
— Но ты с ним что-то делал в этот момент?
— Пытался попросить камушек, показать мне направление к порталу.
— Чтобы попасть в СССР?
— Чтобы попасть куда угодно, лишь бы убраться с этого райского острова.
— Я хочу домой!
— Тебя там никто не ждёт.
— Дурак! — надулась подруга. — Сама знаю. Я просто хочу попасть туда, где мне всё знакомо, и где я могу свободно говорить с кем угодно…
— Понимаю тебя. Давай ты сейчас отпустишь мою шею, а я буду думать, что мы будем делать дальше.
— А ты всех дикарей убил?
— Не знаю. Они могут прятаться в джунглях. А что?
— Я хотела уже выбраться из этого каменного мешка.
— Выход я тебе расчищу. Иди куда хочешь!
— А если дикари на меня нападут?
— Ну, сами нападут, пусть сами на себя потом и обижаются.
— Ты дурак! Они же меня съедят.
— И я наконец-то почувствую себя свободным человеком, которому никто не кричит в ухо…
— Ты так хочешь от меня избавиться?
— А что? Разве от тебя можно избавиться? Ты же ко мне даже с того света явилась.
— Ты меня совсем не любишь…
— У меня просто нет другого выхода. Ты — единственный человек во всех мирах, который мне дорог. Ты — моя боевая подруга. И, как мне кажется, нам с тобой суждено вместе прожить долгую и интересную жизнь…
— Правда?
— Да. Это правда. А все эти глупые слова: «Люблю! Сундук куплю!» Это всё хорошо для книжек. А в жизни всё не так. Всё по-другому.
— Максим! Не бросай меня, пожалуйста! У меня тоже кроме тебя нет никого.
— Тогда отпусти мою шею, и перестань кричать мне прямо в ухо.
— Смотри! Он опять моргнул…
Камень в моём перстне снова моргнул. На этот раз его цвет был странным и непривычным. Камень моргнул, и загорелся ровным изумрудным цветом. В полумраке каменной комнаты это было даже красиво. И если бы не странность всего происходящего, то я бы даже залюбовался бы этим свечением. Но было одно большое «Но». Камень раньше никогда не светился зелёным…
Глава 13
Глава тринадцатая.
По сути своей, человек — это всего лишь случайный набор живых клеток, состоящих, в свою очередь, из неживых химических элементов. Но рулит всем этим какая-то непонятная субстанция под названием — душа.
Наши души закованы в лёд. А на сердце скопились печали.
Нам казалось, что шли мы вперёд. Оказалось — мы просто петляли.
Мы теряем надёжных друзей, и оставшись одни на планете,
В лабиринтах кипящих страстей мы блуждаем в потёмках, как дети.
Можно спорить о тайнах души, не найдя никакого ответа.
Мы завесу открыть не спешим. Видно нам и не надо всё это.
И теряя по жизни друзей, оставаясь одни на планете,
Мы бредём в лабиринте страстей, как пропавшие без вести дети.
Мы так и не узнаем, где мы были и когда.
Но пока ещё мы всё на том же грёбанном райском острове…
Голос Маши стал тихим и немного заинтригованным.
— Максим! — протянула она. — А что значит — зелёный?
— Понятия не имею. У меня была информация только про красный, жёлтый и голубой с синим.
— А землёный — это синий плюс жёлтый.
— Девочка моя! Это тебе не акварельные краски. Тут совсем другая палитра.
— Ты в этом уверен?
— Нет…
— Тогда почему ты говоришь, что тут этот принцип не работает? Я где-то читала, что существует всего три основных цвета, которые невозможно получить, смешивая другие цвета между собой. И это именно — красный, жёлтый и синий. Если их смешивать, получатся дополнительные цвета. Фиолетовый, красный и зелёный. Ну а там, если менять пропорции, то получаются ещё более дополнительные цвета.
— А как же белый и чёрный? — попытался я прервать её заумную лекцию по смешиванию красок.
— Чёрный и белый — это монохромные цвета. Их невозможно получить путём смешивания. А ещё бывают холодные и тёплые цвета…
— Машенька! А ты знаешь, что есть такая болезнь… Называется коптокмия.
— А это ты к чему сказал?
— Так вот, люди больные этой коптокмией, желая казаться умнее, чем они есть на самом деле, к месту и не к месту вставляют в свою речь заумные и малопонятные термины. Вот сейчас, когда ты рассказывала мне, как смешивать краски, наговорила кучу заумных терминов…
Кажется, на меня сейчас серьёзно обиделись. Маша не просто надулась, как она обычно это делала, она стояла напротив меня сверкая глазами, уперев руки в боки. А учитывая, что я сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, а она стояла, то смотрела она на меня сверху вниз.
— Ты — дурак! А я — не дура! Я учила всё это, когда ходила в кружок изобразительного искусства. И все эти термины мне так же понятны, как и остальные нормальные слова. Так что ты просто дурак, что не слушаешь меня. Вот…
После этого она скрестила руки на груди и отвернулась от меня. А я не придумал ничего более умного в этот момент, как хлопнуть её ладошкой по заднице, так ненавязчиво оказавшейся передо мной.
— А-ай! — взвизгнула Машка, отпрыгивая от меня подальше. — Ты чего?
— Ничего… — с улыбкой ответил я. — Просто так удачно под руку подвернулась твоя попка.
— Да я тебя! — девочка сжала кулачки и бросилась на меня.
Быстро справившись с ней, я скрутил её руки у неё за спиной, и чмокнув её в конопатый носик, сказал:
— Я люблю тебя, моя Кнопка! Давай никогда не ссориться. Спорить мы всё равно никогда не прекратим. Но пусть эти наши споры будут конструктивными.
— Ты сам больной! Тоже всё время умничаешь! Значит и у тебя, эта, как её…
— Коптокмия. — подсказал я.
— Да. — фыркнула она. — Отпусти меня!
— Не-а…
— Отпусти!
— Проси прощенья!
— За что-о? — возмутилась Маша. — Я же ничего плохого не делала…
— Ты напала с кулаками на меня.
— Потому что ты — дурак!
— Ну во-от. — протянул я. — а ещё и обзываешься.
— Не буду я извиняться. Не буду… Отпусти!
— Ладно. Тогда и я не буду…
— Чего не будешь?
— Ничего не буду. Вот сяду. И буду сидеть, сидеть, сидеть… А потом лягу. И буду лежать, лежать, лежать…
— А я?
— А тебе я сейчас открою выход. И ты сможешь идти, идти, идти…
— Нет. Ты точно дурак. Никуда я от тебя не уйду. Что я, дура что ли?
— Тогда проси прощенья!
— А ты меня сперва отпусти!
— Пожалуйста…
Я отпустил руки, мысленно готовясь к тому, что она снова нападёт на меня со своими маленькими кулачками. Но она спокойно взяла моё лицо своими ладошками, а потом поцеловала в губы.
— Я люблю тебя, максим! И хочешь ты того или нет, но я никогда от тебя не уйду.
Я обнял её и прижал к груди.
— Я тоже тебя люблю. Мне просто больше некого любить в этой жизни. Ты единственная во всех мирах.
— Ага… А если бы у тебя была кто-то ещё, то я бы была не единственная? — попыталась она вырваться из моих рук.
— Дурочка. Мы с тобой два сапога пара…
— Разного размера и оба на левую ногу…
— Ничего-то ты не понимаешь…
Начал было я, но она меня прервала.
— Смотри! Он уже не зелёный… Он — красный!
Я смотрел на перстень и не мог поверить. В планах у меня, конечно же, было найти портал, чтобы слинять на фиг с этого острова. И я очень хотел, научиться сам творить порталы. А ещё выбирать место и время куда я попаду, пройдя через подвал. Но вот так вот, ниоткуда. Как там говорил Виктор Черномырдин? Никогда не было и вдруг опять… Ведь несколько секунд назад не было этого ярко-красного свечения. Перстенёк, правда, подмаргивал то синеньким, то красненьким, а потом и вовсе светился зелёным. Но