– Неслучайность встреч в той поговорке означает, что люди связаны еще со своей прошлой жизни.
– С прошлой жизни, значит, – повторила я чуть громче, чем хотелось бы. – Выходит, мы с вами связаны еще с прошлого рождения?
– Думаю, это касается не только нас, но и всех людей в целом, – абсолютно спокойно пояснил учитель, аккуратно доливая саке из бутылочки в чарку.
Я заметила, что молодой мужчина, сидевший рядом с нами за стойкой, пристально смотрел на нас. Он начал смотреть на нас как раз тогда, когда я невольно повысила голос. Уши у него были проколоты в трех местах. Две сережки были маленькими золотистыми гвоздиками, но особенно выделялась самая нижняя, длинная, сверкающая серьга.
– А вы что, верите в прежнюю жизнь? – спросила я, заказав и себе бутылочку подогретого саке.
Парень по соседству, кажется, тоже прислушался.
– Немного, – несколько неожиданно для меня ответил учитель.
Я думала, что он скорее скажет что-нибудь вроде: «А ты что, веришь, что ли? Сентиментальная какая».
– Хотя я верю, скорее, в связь между людьми, чем в прошлые жизни.
Учитель заказал себе дайкон[16], рыбные шарики и рыбный паштет. Я тоже не отставала:
– Пшеничные трубочки, лапшу конняку[17] и дайкон тоже, пожалуйста.
Парень по соседству тоже сделал заказ – он заказал морскую капусту и рыбу на пару. На какое-то время мы перестали говорить о судьбе и предопределении и сосредоточились на еде. Учитель сидел, чуть наклонившись, и ел дайкон, нарезая его палочками на подходящие кусочки. Я, немного ссутулившись, грызла дайкон прямо так.
– Вкуснятина, – сказала я. – И еда, и саке.
Учитель легонько погладил меня по голове – в последнее время он постоянно так делал, как только появлялась возможность.
– Мне нравится, когда едят с таким аппетитом. – Он провел рукой по моим волосам.
– Давайте еще чего-нибудь закажем?
– Давай.
После этого короткого диалога мы немного дополнили свой заказ.
Сидевший рядом парень уже покраснел от выпитого. Перед ним стояли сразу три бутылочки – по-видимому, пустых. Рядом стоял и пивной бокал. Значит, пиво он тоже заказывал. Парень был настолько пьян, что мы могли слышать его прерывистое дыхание.
– Да что с вами такое? – вдруг обратился он к нам.
Закуски лежали в его тарелке почти нетронутые. Наполняя чарку из четвертой уже бутылочки, парень как нарочно дышал перегаром в нашу сторону. Его сережки все так же красиво сверкали.
– Что вы имеете в виду? – Учитель тоже наклонил над чаркой бутылочку.
– А вы неплохо устроились, – заметил сосед, пьяно смеясь.
В его смехе было что-то странное. Он смеялся как-то прерывисто, словно когда-то случайно проглотил маленькую лягушку и теперь нормально смеяться не мог.
– Что значит «неплохо устроились»? – еще более серьезным тоном произнес учитель.
– Милуетесь тут, с такой-то разницей в возрасте…
Учитель великодушно кивнул и отвернулся обратно к стойке. Мне показалось, что я услышала звук шлепка. «Я с такими, как вы, не разговариваю», – уверена, именно так подумал мой спутник, хоть вслух ничего и не сказал. И это поняла не только я – кажется, пьяный парень тоже все понял.
– Гадость какая! Еще бы внучку себе нашел, – продолжал бормотать наш сосед, прекрасно понимая, что учитель отвечать не станет. – Ты что, реально спишь с этим дедом? – обратился он ко мня, не обращая внимания на учителя.
Голос пьяницы разнесся по всему залу. Я посмотрела на своего спутника, но выражение его лица, разумеется, не могло измениться из-за такой мелочи.
– Ну так что, сколько раз в месяц?
– Слушай, Ясуда, хватит уже, – попытался притормозить его бармен.
Похоже, этот Ясуда напился даже сильнее, чем я думала, – его уже потряхивало. Если бы между нами не сидел учитель, я бы точно его ударила.
– Отвали! – крикнул пьяница уже на бармена и выплеснул содержимое своей чарки ему в лицо.
Вернее, попытался выплеснуть: руки дрожали от выпитого, так что большая часть саке пролилась на его же брюки.
– Идиот! – снова заорал Ясуда, безуспешно пытаясь вытереть пятно на штанах полотенцем, участливо поданным хозяином заведения. А потом он вдруг улегся прямо на стойку и захрапел.
– В последнее время Ясуда совсем распоясался, – сказал бармен, с извиняющимся видом склонив голову.
– Вот оно что, – рассеянно кивнула я, а учитель даже кивать не стал – просто заказал еще одну бутылочку саке своим обычным спокойным тоном.
– Прости, Цукико.
Пьяный парень все так же спал, улегшись на стойку. Бармен тряс храпящего посетителя, пытаясь разбудить, но тот не просыпался.
– Проспится – уйдет домой, – пообещал нам хозяин заведения и отправился принимать заказы у посетителей за столиками.
– Прости за это вот безобразие, – извинился учитель.
«Да ничего, не извиняйтесь», – хотела ответить я, но не получилось произнести ни звука. Я была слишком зла. Нет, не из-за дурацких фраз этого пьяницы в мой адрес. Меня злило то, что учителю пришлось извиняться не за что.
– Хоть бы он побыстрее отсюда убрался, – пробормотала я, указывая подбородком на спящего парня. Но тот только захрапел еще громче.
– Красиво сверкает, – заметил учитель.
– Что? – удивилась я, на что учитель с улыбкой показал на сережку парня.
– И правда, красиво. – Я немного остыла.
Нет, я порой совершенно не понимаю учителя. Я тоже заказала еще одну бутылочку и сделала глоток подогретого саке. Учитель почему-то тихонько хихикал. И что его так рассмешило?.. Все в том же изумлении я ушла в туалет. Быстро сделав свои дела, я вернулась в зал в уже гораздо более спокойном состоянии духа и снова села рядом с учителем.
– Цукико, посмотри-ка сюда.
Учитель осторожно раскрыл ладонь. На ладони что-то ярко сверкало.
– И что же это?
– А ты не поняла? Вон, посмотри – это же его сережка, – указал он глазами на храпящего пьяницу.
Я тоже посмотрела в сторону нетрезвого соседа. И правда – самая броская и сияющая из его серег, висевшая в самом низу, исчезла. Два золотистых гвоздика никуда не делись, а вот на самом краю мочки ничего не было – только пустая дырка от сережки.
– Вы ее что, украли?..
– Просто снял, – с самым невинным выражением на лице ответил учитель.
– Но так же нельзя! – возмутилась я, на что он лишь спокойно покачал головой.
– У Утиды Хяккэна[18] была подходящая история, – начал учитель. – Помнится, была у него одна новелла – кажется, она называется «Неопытный карманник»[19]. На груди у пьяного грубияна болталась золотая цепь. И мало того, что главного героя раздражала его грубость, так еще и эта цепь все больше мозолила глаза. И он ее стащил. Стянул без малейших усилий. Но не надо думать, что пьяницу ограбить проще простого – сам он тоже был пьян, так что оба оказались в равных условиях. Такая вот история, – подытожил учитель. – И все-таки мне нравятся работы Хяккэна.
К слову, на своих уроках он всегда сохранял такое невинное выражение лица. Я ясно вспомнила это.
– Так вы поэтому ее украли? – спросила я, на что учитель согласно кивнул:
– В общем, я просто взял пример с Хяккэна.
Я думала, он спросит, знаю ли я такого писателя, как Утида Хяккэн, но он не спросил. Где-то я это имя слышала, но не могу сказать, что знаю его. Мораль истории проста: пьян ты или нет, а воровать нельзя. Но история очень путаная, хотя и вроде вполне логичная. И вот эта странная логичность, кажется, чем-то напоминает учителя.
– Я это сделал не для того, чтобы проучить этого парня. Я просто хотел избавиться от раздражения. Не пойми меня неправильно – это и впрямь была всего лишь прихоть.
– Я понимаю, – кивнула я и отпила из чарки.
Выпив еще по бутылочке, мы попросили счет – как всегда, раздельный, – расплатились и вышли.
Ярко сияла луна. Почти как в полнолуние.
– Учитель, – вдруг обратилась к нему я, точно так же, как и он, смотря вперед, – а вам хоть иногда становится грустно и одиноко?
– Когда заболел зад, мне стало грустно. – Учитель все так же смотрел вперед.
– Кстати, а почему у вас болит зад… простите, ягодицы?
– Надевал брюки, запутался в штанинах, упал и сильно шлепнулся задом.
Я невольно рассмеялась. Учитель тоже хихикнул.
– Пожалуй, это было не совсем уныние. Просто физическая боль часто притягивает душевную.
– А вы любите газировку? – задала я новый вопрос.
– Как ты резко сменила тему… Вообще, я с давних пор предпочитаю газировки WILKINSON.
– Вот как? Я тоже их люблю. – Я тоже смотрела вперед.
Луна стояла высоко, лишь немного скрытая облаками. До весны еще далеко, но мне почему-то казалось, что она стала немного ближе, чем была, когда мы только зашли в бар.
– А что будете делать с сережкой? – поинтересовалась я, и учитель поначалу задумался.
– Положу пока в комод, чтобы можно было доставать веселья ради, – наконец ответил он.
– В тот же, где дорожные чайнички? – уточнила я, и мой спутник важно кивнул.
– Конечно. Там я храню всякие памятные вещицы.
– Неужели сегодняшний вечер какой-то особенный?
– Сегодня я впервые за долгое время что-то украл.
– Кстати, а когда это вы освоили воровское искусство?..
– Да так, приходилось в прошлой жизни, – хихикнул учитель.
Мы вдвоем медленно шагали, чувствуя в воздухе присутствие грядущей весны. Луна сверкала золотом.
Любование цветами (часть первая)
– Знаешь, мне пришла открытка от Исино, – сказал учитель, и эти его слова вызвали у меня некоторые воспоминания.
Исино – действующий преподаватель изобразительных искусств в старшей школе. В мои школьные годы ей, насколько помню, было меньше тридцати пяти. Она, стройная, в пиджаке и с собранными сзади роскошными черными волосами, неизменно быстро шагала по школьным коридорам. Ее всегда переполняла энергия. Ее любили и мальчики, и девочки, так что в классе, который занимал клуб изобразительных искусств, после уроков вечно толпились странноватые участники этого самого клуба.