– Ну, можно и так сказать, – расплывчато ответил учитель.
Слепень сел прямо ему на макушку. В этот раз мужчина мотнул головой, сгоняя нахальное насекомое. Слепень, как будто удивившись реакции человека, улетел прочь.
– Это могила моей жены.
От удивления я потеряла дар речи. Учитель снова улыбнулся все той же нежной улыбкой.
– Насколько я знаю, она умерла на этом острове.
Учитель спокойным голосом поведал, что его сбежавшая жена села на корабль до острова и в итоге оказалась в здешней деревне. С тем мужчиной, с которым она встречалась на момент побега, женщина вскоре рассталась. С последним своим партнером – непонятно, которым уже по счету, – она перебралась в деревню на мысе неподалеку отсюда. А уже с того мыса они в какой-то момент переехали на остров. Здесь они и жили, пока однажды женщину не сбила машина, хотя автомобили на острове – редкость.
– Сумасшедшая, в общем, жизнь, – с серьезным видом подытожил свой рассказ о жене учитель.
– Понятно.
– Редкостный случай.
– И правда.
– Надо же было попасть под машину на таком тихом острове, – эмоционально сказал учитель и снова улыбнулся.
Я повернулась к могиле и, коротко помолившись, подняла глаза на своего спутника. Он смотрел на меня сверху вниз с легкой улыбкой.
– Мне просто захотелось приехать сюда с тобой, – тихо объяснил учитель.
– Вместе…
– Да. Давненько я тут не был…
Над кладбищем с громкими криками пролетела стая чаек.
– А почему вы хотели поехать именно со мной? – спросила было я, но чайки расшумелись еще сильнее. Мой голос, заглушенный птичьими криками, так и не достиг ушей учителя.
– Странная она была, – пробормотал учитель, глядя на летавших в вышине чаек. – До сих пор не могу перестать думать о ней…
Сквозь крики морских птиц я расслышала только «до сих пор». До сих пор. До сих пор… «И вы притащили меня на этот никому не нужный остров только для того, чтобы сказать это?!» – мысленно закричала я. Но вслух ничего не сказала. Я пристально посмотрела на учителя. Он мягко улыбался. И чему только он улыбается?..
– Пойду в гостиницу, – решила я, поворачиваясь спиной к учителю.
Мне показалось, что мужчина назвал мое имя, но, наверное, мне просто послышалось. Я быстро прошла от кладбища к болотцу, вышла из деревни и побежала вниз по склону холма. Несколько раз я оборачивалась, но учитель за мной не последовал. Мне снова послышалось, что он звал меня по имени.
– Учитель, – позвала я в ответ.
Чайки надоедливо кричали. Я немного подождала, но больше его голоса не было. Догонять меня он, похоже, не собирался. Продолжает молиться на кладбище? Стоит там, в полном одиночестве, будто искренне разговаривает с покойной женой, которую до сих пор не мог забыть.
Чертов старик. Выругавшись про себя, я повторила уже вслух: «Чертов старик!» Этот чертов старик наверняка благополучно отправился на прогулку по острову. Хотелось забыть про учителя и погрузиться в теплую воду небольшого источника на территории гостиницы. Не зря же я приехала все-таки! С учителем или без него, я решила насладиться этим путешествием. В конце концов, до сих пор я же как-то жила одна. Одна выпивала, одна напивалась, одна веселилась…
Я решительно спустилась с холма. Солнце уже почти скрылось за морем. Сандалии стучали раздражающе громко. И крики чаек по всему острову тоже жутко раздражали. Новое платье, купленное ради этой самой поездки, казалось тесным. Толстые ремешки сандалий впивались в ноги. Ни здесь, на тропе, ни на побережье не было ни души, а потому мне стало одиноко. Чертов учитель даже не собирался идти за мной, чем жутко меня бесил.
Вот вечно у меня так! Забралась на незнакомый остров с, казалось бы, знакомым человеком, которого на самом деле совсем не знаю, а теперь вот иду по незнакомой дороге совершенно одна. Раз так, я возьму и напьюсь! Я слышала, что этот остров известен осьминогами, морскими ушками и лобстерами. Вот возьму и слопаю целую гору моллюсков! А оплату запишу на учителя – он же меня пригласил! Пусть сам тащит меня на спине, когда я даже двигаться не смогу с похмелья. Вот возьму и даже думать забуду о том, чтобы провести хоть немного времени с ним.
В окнах гостиницы горел свет. На крыше, на самом краю черепицы, сидели две крупные чайки, неподвижные, как божественные хранители. Солнце уже село, и даже крики чаек стихли. «Я вернулась!» – сообщила я, открывая входную дверь. «С возвращением!» – приятным голосом ответили мне из глубины помещения. В воздухе витал запах готовящейся еды. При взгляде из гостиницы тьма на улице казалась непроглядной.
– Учитель, там темно, – пробормотала я. – Уже стемнело, так что возвращайтесь скорее! Ну и пусть у вас из головы не выходит покойная жена – мне все равно, только возвращайтесь поскорее… Давайте вместе выпьем… – бормотала я, совершенно позабыв свой недавний гнев. – Может быть, я не могу быть вам другом – так буду хотя бы собутыльником! О большем не прошу – только возвращайтесь скорее… – продолжала бормотать я в ночную тьму.
На холме вдруг показалась неясная фигура учителя – он шел по склону к гостинице. Но эта неясная фигура не была его силуэтом – присмотревшись, я поняла, что это была просто обычная ночная тьма.
– Учитель, возвращайтесь скорее, – продолжала бормотать я.
На острове (часть вторая)
– Смотри, смотри, осьминог! – показал учитель на всплывшего в кастрюльке осьминога, на что я только коротко кивнула.
Как там называлось это блюдо? Тонкие, прозрачные ломтики осьминога быстро опускаешь в кипящий бульон – и вытаскиваешь палочками, как только они всплывут. Если есть его с соусом пондзу[23], легкая сладость осьминога соединится с цитрусовой кислинкой соуса, рождая невероятный вкус.
– В кипятке прозрачное мясо осьминога становится белым, – говорил учитель тем же тоном, что и на наших обычных посиделках в баре у Сатору.
– Да, и правда белеет. – Я же, напротив, никакого спокойствия не ощущала. Я вообще не представляла, что мне делать – то ли улыбаться, то ли молчать как рыба.
– Кстати, а ты заметила, что прямо перед этим мясо на секунду немного розовеет?
– Заметила, – тихо ответила я.
Учитель взглянул на меня, сдерживая улыбку, и выхватил палочками сразу три ломтика осьминога.
– Какая-то ты подозрительно тихая…
…Прошло довольно много времени, прежде чем учитель все-таки спустился с холма. Чайки совсем замолкли, остров погрузился в кромешную тьму. Мне показалось, что ждала я довольно долго, но на самом деле, возможно, прошло не больше пяти минут. Я стояла у входа в гостиницу в ожидании учителя. И он, ни на миг не сбившись с пути в темноте, вернулся, чуть слышно ступая.
– Учитель, – окликнула я, и он отозвался:
– А, это ты, Цукико. А вот и я.
– С возвращением, – выдохнула я, и мы вместе вошли в гостиницу.
– Отличные морские ушки, – восхитился учитель, уменьшая огонь под кастрюлькой.
В кастрюльке лежали четыре раковины, содержимое которых было превращено в сашими и разложено в створках ракушек, как на тарелках.
– Кушай, Цукико.
Добавив немного васаби, учитель макнул кусочек моллюска в соевый соус. Жевал он медленно. Морщины у рта выдавали возраст. Я тоже взяла кусочек морского ушка. А вот мой рот, думаю, пока выглядел довольно молодо. В тот миг я подумала, что лучше бы и мне выглядеть старше.
Вареный осьминог. Морские ушки и другие моллюски. Плосколоб. Вареные раки. Крупные креветки в кляре. Блюда подавали одно за другим. Через какое-то время учитель стал есть медленнее. саке он тоже пил по чуть-чуть, лишь немного наклоняя чарку. Я же быстро расправлялась с едой и опрокидывала чарку за чаркой, почти не разговаривая.
– Ну как, вкусно? – спросил учитель с таким умилением, будто смотрел на с аппетитом обедающую внучку.
– Вкусно, – отрывисто бросила я, но потом повторила, постаравшись вложить больше чувств: – Вкусно!
Когда подали тушеные овощи и маринованные пикули, мы оба были уже сыты. От риса мы отказались, ограничившись только мисо-супом. Прихлебывая вкусный мисо-суп на рыбном бульоне, мы потихоньку допили оставшееся саке.
– Ну что, думаю, нам пора. – И учитель поднялся из-за стола с ключами от номера в руке.
Я тоже встала, но, похоже, алкоголь подействовал сильнее, чем я думала, – я едва держалась на ногах. Шатаясь, я сделала шаг вперед, но тут же упала, упершись руками в пол.
– Ай-ай-ай. – Учитель смотрел на меня сверху вниз.
– Чего смотрите? Лучше помогите подняться, – тихо проворчала я, на что он только улыбнулся.
– Ну вот, наконец-то стала самой собой, – произнес мужчина, протягивая мне руку.
По лестнице я поднялась, держась за руку учителя. Мы остановились посреди коридора, перед дверью его комнаты. Он вставил ключ в замочную скважину. Щелкнул, открываясь, замок. Я стояла, покачиваясь, в коридоре, глядя учителю в спину.
– Цукико, в этой гостинице отличные источники, – обернувшись, сообщил он.
– Что? – рассеянно отреагировала я, по-прежнему покачиваясь.
– Как немного полегчает – сходи окунись.
– Что?..
– И протрезвей хоть немного.
– Чего?..
– Если после водных процедур не пойдешь спать – приходи ко мне.
Я не ответила растерянным «что?». Вместо этого я, округлив глаза, удивленно посмотрела на него:
– Что вы имеете в виду?..
– Ничего особенного. – И мужчина скрылся за дверью своего номера.
Дверь закрылась прямо у меня перед носом, оставив меня, все еще немного шатавшуюся, стоять в коридоре. Я еще раз прокрутила в затуманенной алкоголем голове слова учителя. «Приходи ко мне». Он совершенно точно именно так и сказал. Но зачем? Что меня там ждет, в его комнате?.. Ну не в карты же будем играть?.. Наверняка продолжим пить. Ну или, зная учителя, могу предположить, что ему вдруг взбредет в голову почитать стихи.
– Нет, Цукико, никаких лишних ожиданий, – пробормотала я, направляясь к себе в номер.