Следователь посмотрел на нее мутноватым взглядом и представился:
– Олег Петрович Филин.
– Как? – не поверила своим ушам Лора.
– Филин. Олег. Петрович. Следователь. Районного отдела.
Злится, решила она и торопливо рассказала о пропаже портрета Кати Строгановой.
Филин, не глядя на нее, записывал что-то в блокнот, но потом все же поднял голову и уставился, не мигая, как филин. Изображает проницательность, догадалась Лора. Следователь все разглядывал ее. «На мне узоров нету», – хотела сказать Лора, начиная закипать. Но передумала. Не нарывайся. Тебе ведь помощь его нужна.
– Где у вас висят камеры, можете показать? – наконец спросил Филин и протянул лист бумаги.
– В самой лаборатории камер нет. На лестнице и в коридорах тоже. Только на входе в здание.
– Поедем смотреть.
Следователь выбрался из-за стола и, не глядя на посетительницу, пошагал к двери.
Во дворе, называемом «питерским колодцем», Филин долго оглядывался. То ли камеры считал, то ли пытался представить, как группа преступников в масках, стукнув по голове охранника, вытаскивала в бронированном ящике миниатюру Вуаля. Лора злилась. Наконец следователь прошел в комнату охраны и закрыл за собой дверь. Лора попрыгала немножко, но потом взяла себя в руки и приткнулась на скамеечке в узком проходе. Она успела задуматься, да так крепко, что не увидела, как Филин манит ее к себе.
В комнате охраны уже сидела со скорбным лицом директор Лариса Алексеевна. Конечно, ей невесело. То убийство сотрудника, то кража. Теперь набегут с проверками, чего доброго уволят за халатность.
Филин кивнул на монитор. Лора подошла поближе.
– Запись за последние две недели. Смотрим на скорости, – проинформировал он собравшихся, как всегда ни на кого не глядя.
На мониторе катались машины и бегали люди, в том числе несколько раз пробегал Щеглеватых. От машины к двери и обратно. Не понимая, кого ей предлагают опознать или что именно она должна увидеть, Лора напряженно смотрела на экран, но ничего не высмотрела.
– Теперь медленнее, – скомандовал Филин.
Картинка дня кражи ничем не отличалась от предыдущих. Те же. Там же. Вот Вольдемар выходит из лаборатории. Время одиннадцать утра. В расстегнутом светлом пиджаке, с пустыми руками. Хлопает себя по бокам – ищет ключи от машины. Нашел. Завел. Мимо прошел мужчина, сотрудник лаборатории, вошел внутрь. Выбежали две лаборантки. Покурить. Щеглеватых, не торопясь, сел за руль и медленно выехал со двора. До двенадцати в поле зрения камер никто не попадал, потом опять началось броуновское движение. И так до вечера. Ни одного чужого человека. Только свои.
– Когда, по вашим расчетам, была совершена кража?
Лора оторвалась от экрана и повернулась. Филин смотрел в стену. Директриса смотрела с надеждой. Непонятно на что.
– В этот день я в лаборатории не была. Последний раз видела миниатюру накануне вечером. Сама убрала ее в сейф.
– Ключи от сейфа у кого?
– Чей сейф, у того и ключи. Сейф мой, ключи у меня.
Директриса сглотнула. Филин немного пописал в блокноте и, глядя в стену, снова стал расспрашивать. Обо всем. О сотрудниках и о том, чем они заняты, о сейфах, охране, Вольдемаре Щеглеватых и их отношениях, посетителях и о том, как они попадают в помещение. Время от времени встревала Лариса Алексеевна. Следователь не перебивал, слушал. Лора потеряла счет времени. Наконец Филин захлопнул блокнот и встал. Допрос окончен?
Забрав диск с записью, следователь кивнул всем скопом и вышел. Лора, не глядя на директрису, потрусила следом.
– Олег Петрович, вы уходите?
– Как видите.
– А отпечатки с сейфа? А опросы сотрудников?
Филин наконец остановился. Выдохнул. Эта коза еще отчета у него требует!
– В лаборатории уже час работает группа.
– А…
– Ваши отпечатки тоже сличат. А пока давайте в машине поговорим.
Шел дождь. Лора торопливо побежала и юркнула на переднее сиденье. Филин вышел, не торопясь, словно не замечая холодных не по-летнему струй. Сел рядом. Повозился. Положил щеки на грудь.
– А теперь расскажите все с самого начала. Что это за картина такая, как она к вам попала и кому она может понадобиться так сильно, что ее выкрали из госучреждения.
– Да ведь я уже…
– Рассказывайте.
«Филин несчастный», – подумала Лора и выпрямила спину.
«Коза-егоза», – подумал Филин и достал блокнот.
Беседа длилась почти два часа. Между прочими следователь задал вопрос, который не приходил ей в голову:
– Откуда портрет взялся в семье вашей подруги и почему был спрятан под другим?
Лора удивилась, что ни разу об этом не подумала.
– Не представляю. И думаю, Ольге Тимофеевне это тоже неизвестно.
Филин посмотрел в окно машины, которое лупили тугие струи дождя.
– Занятная, должно быть, история вышла с этим портретиком. Тоже, поди, где-то стащили и замалевали, чтоб никто не догадался, что ценная вещь.
Лора кивнула.
– Я тоже об этом сейчас подумала. Ольга Тимофеевна маленькая была, поэтому ни о чем таком не подозревала. Для нее ценность портрета в другом. Это семейная реликвия. Память об ушедших родных.
Когда следователь наконец отпустил ее восвояси, Лора была уже никакая. Без сил, на ватных ногах она притащилась домой. Не заходя к Ольге Тимофеевне, она поплелась в свою комнату и упала на кровать, успев заметить, что на часах десятый час.
Олег Петрович Филин, напротив, чувствовал себя отлично. Несмотря на позднее время, он отправился в следственный изолятор и вызвал Строганова. Когда тот сел напротив, Филин, не глядя на подследственного, включил и развернул ноутбук.
– Герман Александрович, сейчас мы с вами посмотрим одну запись. Запаситесь терпением. От вашей наблюдательности может зависеть очень многое.
Герман стал смотреть, стараясь, чтобы его напряженное состояние было незаметным. Филин наблюдал за его лицом.
– Вон там человек стоит, – ткнул вдруг подследственный в экран.
– Где? – следователь нагнулся. – Не вижу.
– В подъезде напротив.
Филин остановил запись. Перемотал. В подъезде, почти невидимый за дверью, действительно стоял человек. Надо же. Зоркий глаз у парня.
– Так. Интересненько. Что за крендель?
Филин увеличил картинку, и Герман подался вперед.
В подъезде, пристально глядя на дверь лаборатории, стоял отец Иаков. Только… без бороды. Герман посмотрел на дату. Это было в тот же день. Около одиннадцати утра. За три часа до убийства Вольдемара Щеглеватых.
В больнице
Лоре снился Герман. Вместе они стояли на берегу какой-то очень широкой реки или, может быть, даже моря. Перед ними качалась на волнах лодка. Герман забрался в нее и поманил за собой Лору. Она шагнула вперед, протягивая руку, и тут заметила, что в лодке уже сидит какая-то женщина. Сидит спиной, закутавшись в плед, и по всему видно – вылезать не собирается. Лора с обидой убрала руку, но Герман продолжал манить ее за собой, словно не замечая ту, другую. А она вдруг встала и резко качнула лодку. Герман взмахнул руками и упал в воду. Лора вскрикнула и проснулась.
Звонил телефон. Она сорвалась с кровати, пытаясь обнаружить его местопребывание. В конце концов сотовый нашелся под подушкой. Она посмотрела на часы. Семь утра.
Звонили из районной больницы. Сухой равнодушный голос сообщил, что накануне вечером к ним поступила в плохом состоянии женщина семидесяти пяти лет. Она назвала этот номер для сообщения родственникам.
Каким-то чудом Лора поняла, что речь идет об Ольге Тимофеевне.
– Что с ней?
– Состояние критическое. Врач просил срочно найти родственников, чтобы приехали.
Воистину беда одна не приходит.
Довольно долго Лора сидела скрючившись на жестком больничном стуле. Наконец к ней вышел врач.
– Вы родственница?
– Нет, подруга.
– А родственники?
– Нету никого.
Врач помолчал, разглядывая Лору. Она испугалась.
– Доктор, что? Пожалуйста! Я и так уже вся на нервах!
– У Ольги Тимофеевны в крови обнаружен яд.
– Ка… кой… яд?
Лора прямо почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
– Сложное химическое соединение. Довольно сильное. Угнетает дыхательную систему. Давали его микроскопическими дозами, поэтому процесс шел постепенно. Кому понадобилось ее травить? Не вам, надеюсь?
Лора с ужасом посмотрела на врача.
– Вам придется остаться.
Врач помолчал.
– Я вынужден вызвать полицию.
Он указал рукой на кабинет и велел ждать там. На ватных ногах Лора прошла и села. Врач, не глядя на нее, подошел к столу и стал рыться в каких-то папках. Оба молчали, и в этом молчании Лора чувствовала неприязнь и напряженность. Боится, что убегу, решила она. Уткнувшись глазами в пол, чтобы не видеть фигуру в белом халате, она попыталась сосредоточиться. Как и где мог случиться этот кошмар? На работе? Кому это надо – травить мирную смотрительницу? Может, она съела или выпила что-то не то? Например, контрафактный коньяк или поддельное шампанское. Или чай. Галя всех поила своим «редкостным по вкусовым качествам» японским чаем с труднопроизносимым названием. Может, просто аллергия? Или в чае эти самые вещества были изначально, просто они не знали. Сколько нужно выпить чая, чтобы отравиться? Врач сказал, яд накапливался в организме постепенно. Да нет! Чай ни при чем! Его все пили. И Галя, и она сама. Правда, редко и по глотку. Дурацкий этот японский чай. Горький какой-то. На другой день у нее было что-то вроде насморка. Горло болело…
Она подняла голову.
– Извините, доктор, можно вас попросить…
Врач посмотрел на нее как на гадкого червяка. У Лоры мурашки побежали по спине, она сглотнула и все же продолжила:
– Можно и мне сделать тот же анализ? Ну, который показал наличие отравы.
Через час ее забрали в полицию, а еще через час туда позвонили из больницы. В крови Лоры были однозначно обнаружены следы того же яда.
Из полицейского управления Лора вышла, еле держась на ногах. Она даже не была уверена, что запомнила все, что говорили ей следователи. Или оперативники? Или просто полицейские? Как их теперь называют? Выбравшись за ворота, она дотащилась до остановки, села и очнулась, только когда поняла, что пропустила четыре маршрутки. Наконец она привела себя в чувство самым проверенным и безотказным способом – разозлилась. До дома добралась уже во вполне вменяемом состоянии.