Вскоре раздались шаги и звон цепочки. Дверь тихо открылась, и Дориан вошел, не сказав ни слова коренастому уродливому мужчине, прижавшемуся к стене, чтобы пропустить гостя. Потертая зеленая штора в конце коридора закачалась на порывистом ветру, влетевшем с улицы. Дориан отвел ее в сторону и ступил в длинную комнату с невысоким потолком, которая смахивала на низкопробный танцзал. По стенам висели газовые рожки, и их режущий глаза свет отражался в мутных, засиженных мухами зеркалах. Немытые светоотражатели из гофрированной жести отбрасывали дрожащие отблески. Пол устилали опилки цвета охры, кое-где растоптанные в грязь, с темными пятнами пролитой выпивки. Возле угольной печки на корточках ютились несколько малайцев, они играли в кости и сверкали белыми зубами. За столиком в углу сидел моряк, закрыв лицо руками, за длинной, аляповато раскрашенной барной стойкой, занимавшей целую стену, стояли две испитые женщины и насмехались над стариком, с отвращением стряхивавшим что-то с рукавов пальто. «Он думает, что по нему ползают рыжие муравьи!» — со смехом воскликнула одна из женщин, когда Дориан проходил мимо. Старик посмотрел на нее с ужасом и захныкал.
В конце зала была лесенка, ведущая в затемненную комнату. Торопливо поднимаясь по трем скрипучим ступенькам, Дориан почувствовал тяжелый запах опиума. Он глубоко вдохнул, и ноздри его затрепетали от удовольствия. Когда Дориан вошел, светловолосый юноша, прикуривавший от лампы длинную тонкую трубку, поднял взгляд и нерешительно кивнул.
— Ты здесь, Адриан?
— Где же мне еще быть? — вяло проговорил юноша. — Меня теперь все сторонятся.
— Я думал, ты уехал из Англии.
— Дарлингтон ничего не станет предпринимать. Мой братец наконец оплатил тот вексель. Джордж теперь со мной не разговаривает… Ну и ладно, — добавил он со вздохом. — Пока есть эта дрянь, друзья ни к чему. Думаю, у меня их было слишком много.
Дориан поморщился и оглядел жалкие фигуры, лежавшие на драных матрацах в нелепых позах. Скрюченные руки и ноги, перекошенные рты, распахнутые мутные глаза его завораживали. Он знал, в каких странных краях они блуждают и какие мерклые бездны дарят им таинство совершенно иного наслаждения. Им было куда лучше, чем ему, скованному своими мыслями. Воспоминания, подобно чудовищному недугу, разъедали его душу. То и дело ему чудились внимательные глаза Бэзила Холлуорда. И все же он не смог бы остаться — смущало присутствие Адриана Синглтона. Дориану хотелось туда, где его не знает никто. Ему хотелось убежать от самого себя.
— Я иду в другое место, — заявил он, помолчав.
— На верфь?
— Да.
— Там точно будет та дикая кошка. Сюда ее больше не пускают.
Дориан пожал плечами:
— Мне надоели влюбленные женщины. Гораздо интереснее женщины, которые ненавидят. Да и опиум там лучше.
— Точно такой же.
— Мне у них нравится больше. Пойдем, выпьем чего-нибудь. Я просто должен выпить!
— Ничего не хочу, — пробормотал юноша.
— Да ладно тебе.
Адриан Синглтон устало поднялся и последовал за Дорианом в бар. Метис в растрепанном тюрбане и поношенном пальто, приветственно оскалившись, водрузил перед ними бутылку бренди и два стакана. Женщины подсели ближе и затараторили. Дориан повернулся к ним спиной и тихо сказал что-то Адриану Синглтону.
По лицу одной из женщин расползлась кривая улыбка, похожая на след малайского кинжала.
— О, какие мы сегодня гордые, — насмешливо протянула она.
— Бога ради, не лезь ко мне! — воскликнул Дориан, топнув ногой. — Чего тебе надо? Денег? Вот, бери. И не смей больше приставать!
В испитых глазах вспыхнули красные искры, но тут же погасли. Взгляд затуманился. Она склонила голову набок и жадно сгребла монеты со стойки. Ее спутница проводила их завистливым взглядом.
— Все бесполезно, — вздохнул Адриан Синглтон. — Мне не хочется возвращаться. Да и к чему? Тут я гораздо счастливее.
— Непременно напиши мне, если что-нибудь понадобится, ладно? — помолчав, сказал Дориан.
— Может, и напишу.
— Что ж, прощай.
— Прощай, — откликнулся юноша, поднимаясь по ступенькам и утирая запекшиеся губы платком.
Дориан направился к двери, болезненно морщась. Он отодвинул штору, и тут раздался глумливый хохот. Смеялась женщина с накрашенными губами, которой он дал денег.
— Вон идет дьявольское отродье! — хриплым голосом завопила она ему вслед и икнула.
— Да будь ты неладна! Не смей так меня называть!
Она прищелкнула пальцами.
— А-а, ты любишь, когда тебя называют Прекрасным Принцем?
При этих словах пьяный моряк вскочил, ошалело озираясь по сторонам, и выбежал в прихожую.
Дориан Грей торопливо шел вдоль пристани под моросящим дождем. Как ни странно, встреча с Адрианом Синглтоном его взволновала. Неужели гнусные обвинения Бэзила Холлуорда справедливы и исковерканная судьба юноши лежит на его совести? Он закусил губу, и его глаза стали печальными. Впрочем, ему-то что за дело? Жизнь слишком коротка, чтобы взваливать на свои плечи бремя чужих ошибок. Каждый живет сам по себе и платит свою собственную цену. Жаль только, что за одну ошибку приходится расплачиваться не один раз. В расчетах с человеком судьба никогда не закрывает счета.
Как утверждают психологи, в иные моменты тяга к греху или к тому, что мы называем грехом, бывает настолько сильна, что каждый нерв тела, каждая клетка мозга отдаются непреодолимому порыву. В такие моменты свободу воли теряют и мужчины, и женщины. Они словно автоматы движутся к ужасному концу. Они лишены выбора, их совесть либо мертва, либо способна лишь на то, чтобы придать бунту силу и очарование. Ведь все грехи, как не устают напоминать нам богословы, суть грех неповиновения. Великий дух, предвестник зла, рухнул с небес из-за своего бунтарства.
Чуждый сострадания, влекомый пороком, с помутневшим рассудком и жаждущей мятежа душой, Дориан Грей шел вперед, ускоряя шаг. Но едва он нырнул в темную арку, которой часто ходил, чтобы сократить путь в заведение, пользующееся дурной славой, как его схватили сзади и прежде, чем он успел что-либо предпринять, швырнули об стену. Его горло сжала железная рука.
Щелкнул курок, блеснул нацеленный в голову Дориана револьвер в руках невысокого, коренастого человека.
— Чего ты хочешь? — задыхаясь спросил Дориан.
— Не двигайся, — велел незнакомец. — Дернешься — пристрелю.
— Ты рехнулся! Что я тебе сделал?
— Погубил Сибилу Вэйн, — раздался ответ, — а Сибила Вэйн была моей сестрой. Она покончила с собой. Я все знаю! Ее смерть на твоей совести. Я поклялся отомстить. Я искал тебя много лет. Не было ни единой зацепки. Те двое, что могли тебя описать, умерли. Я не знал о тебе ничего, кроме ласкового прозвища, которым она тебя называла. Сегодня я услышал его по чистой случайности. Молись же Богу, потому что сейчас ты умрешь!
Дориана Грея замутило от страха.
— Я никогда не знал ее, — запинаясь, проговорил он. — Я о ней даже не слышал. Ты спятил!
— Лучше покайся, потому что сейчас ты умрешь, не будь я Джеймс Вэйн! — Момент был жуткий. Дориан не знал, что делать. — На колени! — прорычал моряк. — Даю тебе минуту, чтобы покаяться, не больше! Сегодня мой корабль отплывает в Индию, и я должен успеть свести с тобой счеты. Одна минута!
Руки Дориана, скованного ужасом, безвольно опустились. Внезапно его посетила безумная надежда.
— Стой! — крикнул он. — Сколько лет прошло с тех пор, как умерла твоя сестра? Скорее, говори!
— Восемнадцать лет, — ответил моряк. — Зачем спрашиваешь? Какая тебе разница?
— Восемнадцать лет! — торжествующе рассмеялся Дориан Грей. — Восемнадцать лет!.. Подведи меня к фонарю и взгляни на мое лицо!
Джеймс Вэйн заколебался, не понимая, к чему он клонит. Затем схватил Дориана и потащил вон из арки.
Хотя свет был тусклый и неверный, все же его хватило, чтобы моряк осознал свою ошибку, потому что человек, которого он хотел убить, находился в самом расцвете юности. На вид ему было не больше двадцати лет, если не меньше, почти как его сестре, когда он простился с ней. Совершенно очевидно, что юноша не мог быть человеком, погубившим ее.
Моряк ослабил хватку и отшатнулся.
— Боже мой! Боже мой! Я тебя едва не убил!
Дориан Грей глубоко вздохнул.
— Ты едва не совершил страшное преступление, приятель, — сказал он, сурово глядя на моряка. — Пусть это послужит для тебя уроком, ибо нельзя брать возмездие в свои руки!
— Простите, сэр! — пробормотал Джеймс Вэйн. — Меня ввели в заблуждение. Случайно брошенное слово в том чертовом притоне направило меня по ложному следу.
— Иди-ка ты лучше домой и спрячь револьвер, не то попадешь в беду, — наставительно сказал Дориан, повернулся на каблуках и медленно зашагал по улице.
Джеймс Вэйн застыл в ужасе. Он дрожал всем телом. Немного погодя вдоль мокрой стены прокралась черная тень и бесшумно вошла в полосу света. На плечо моряку легла рука, он испуганно вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла женщина из бара.
— Почему ты его не убил? — прошипела она, приблизив к нему свое испитое лицо. — Я поняла, что ты погнался за ним, когда выскочил из «Дели». Дурак! Надо было его убить. У него много денег, и на нем пробу ставить негде!
— Он не тот, кого я ищу, — ответил моряк, — и мне нужны не деньги. Мне нужно забрать жизнь. Человеку, которого я ищу, сейчас лет сорок. А этот совсем мальчишка. Слава богу, на моих руках нет крови невинного!
Женщина горько рассмеялась.
— Невинного! — фыркнула она. — Уже восемнадцать лет, как этот мальчишка, этот Прекрасный Принц, сделал меня такой, какая я сейчас!
— Ты лжешь! — взвыл Джеймс Вэйн.
Она подняла руку к небу:
— Видит Бог, я говорю правду!
— Да неужели?
— Не сойти мне с этого места! Он худший из всех, что здесь бывают. Говорят, ради красивого личика он продал душу дьяволу. Почитай, восемнадцать лет, как я его знаю. С тех пор он мало изменился. А вот я уже совсем не та, — добавила она с кривой усмешкой.
— Поклянись!