— В безопасности от чего, Дориан? У тебя какие-то неприятности? Почему ты не расскажешь мне? Ты ведь знаешь, я всегда готов помочь.
— Извини, Гарри, — ответил он печально. — Пожалуй, я вообразил себе невесть что. Этот несчастный случай… У меня дурное предчувствие, что подобное может произойти и со мной.
— Какая чушь!
— Надеюсь, хотя ничего не могу с собой поделать. А вот и герцогиня, будто Артемида в безупречном английском костюме! Как видите, герцогиня, мы вернулись.
— Я все слышала, мистер Грей. Бедный Джефри ужасно расстроен. Кажется, вы просили его не стрелять в зайца. Вот ведь странно!
— Да, очень странно. Сам не знаю, что мне в голову взбрело. Минутный порыв. Заяц был премилый. Зря они вам рассказали. Ужасная история.
— Не ужасная, а досадная, — поправил лорд Генри. — В ней нет никакой психологической ценности. Вот если бы Джефри сделал это нарочно, было бы интересно! Хотел бы я знать человека, совершившего настоящее убийство!
— Гарри, это просто возмутительно! — вскричала герцогиня. — Не так ли, мистер Грей?.. Гарри, мистеру Грею снова стало плохо! Он сейчас упадет в обморок.
Дориан с трудом взял себя в руки и улыбнулся.
— Ничего страшного, герцогиня, — пробормотал он, — нервы немного расшатались, вот и все. Похоже, утренняя прогулка слишком меня утомила. Я не расслышал, что там выдал Гарри. Что-нибудь совсем скверное? Обязательно расскажете как-нибудь. Думаю, мне лучше пойти прилечь. Вы ведь меня извините?
Они подошли к лестничной площадке между оранжереей и террасой. Когда стеклянная дверь за Дорианом закрылась, лорд Генри обернулся и пристально посмотрел на герцогиню.
— Вы сильно в него влюблены? — спросил он.
Она долго не отвечала, любуясь пейзажем.
— Мне и самой хотелось бы знать, — наконец проговорила она.
Лорд Генри покачал головой.
— Знание бывает фатально. Неизвестность зачаровывает. В тумане все выглядит дивным.
— В тумане легко заблудиться.
— Все пути заканчиваются одинаково, дорогая моя Глэдис.
— И чем же?
— Разочарованием.
— Я с него начала, — вздохнула она.
— Оно явилось к вам в герцогской короне.
— Я устала от земляничных листьев.
— Они вам к лицу.
— Я ношу их лишь на публике.
— Вам будет их недоставать.
— Я не расстанусь ни с единым листиком!
— У Монмута есть уши.
— К старости слух ослабевает.
— Неужели он не ревнив?
— Увы, ничуть.
Лорд Генри огляделся по сторонам, словно что-то искал.
— Что вы ищете? — спросила герцогиня.
— Шишечку от вашей рапиры, — ответил он. — Вы ее уронили.
Герцогиня рассмеялась.
— Зато маска пока при мне.
— Она только подчеркивает красоту ваших глаз.
Герцогиня опять засмеялась. Ее зубы сверкнули, словно белоснежные семечки в алой мякоти плода.
Наверху, в своей комнате, Дориан Грей лежал на кушетке, и каждая клеточка его тела содрогалась от ужаса. Внезапно жизнь стала слишком тяжелой ношей. Зловещая гибель несчастного выгонщика, подстреленного в подлеске, представлялась ему предвестницей собственной смерти. И он едва не упал в обморок, услышав очередную циничную остроту лорда Генри, которую тот выдал под влиянием момента.
В пять часов Дориан вызвал слугу, приказал собрать вещи к ночному экспрессу и подать коляску к половине девятого. Он решил немедленно покинуть Сэлби-Ройял. Жуткое место! Смерть тут разгуливает при свете дня. Трава в лесу забрызгана кровью.
Потом он оставил лорду Генри записку, в которой сообщил, что отправляется в город для консультации с доктором, и просил развлечь гостей в его отсутствие. Кладя записку в конверт, он услышал стук в дверь. Вошел слуга и сообщил, что его желает видеть старший егерь. Дориан поморщился и закусил губу.
— Пусть войдет, — пробормотал он, справившись с замешательством.
Как только егерь вошел, Дориан достал из ящика стола чековую книжку и раскрыл ее перед собой.
— Я так понимаю, вы пришли насчет утреннего происшествия, Торнтон? — спросил он, берясь за перо.
— Да, сэр, — ответил егерь.
— Был ли этот бедняга женат? Есть ли у него семья? — ровным голосом спросил Дориан. — Если есть, я не оставлю сирот в нужде и пошлю любую сумму, которую вы сочтете необходимой.
— Мы не знаем, кто он, сэр. Вот почему я взял на себя смелость явиться к вам лично.
— Что значит — не знаете? — небрежно спросил Дориан. — В каком смысле? Разве это не один из слуг?
— Нет, сэр. Никогда не видел его прежде. Похож на моряка, сэр.
Перо выпало из руки Дориана Грея.
— Моряк? — вскричал он. — Вы сказали — моряк?
— Да, сэр. Похоже, что он моряк — на обеих руках татуировки и все такое…
— При нем были какие-нибудь личные вещи? — спросил Дориан, подавшись вперед и ошалело глядя на егеря.
— Только немного денег и шестизарядный револьвер, сэр. Одет вполне прилично, сэр, но бедно. Мы думаем, он простой матрос.
Дориан вскочил. В нем вспыхнула безумная надежда.
— Где тело? Скорей! Я хочу видеть его немедленно!
— В пустой конюшне на ферме, сэр. Людям не хочется держать его в доме. Говорят, мертвец приносит несчастье.
— На ферме!.. Поезжайте туда и ждите меня. Велите подать лошадь. Впрочем, не надо. Я сам пойду на конюшню. Так будет быстрее.
Не прошло и четверти часа, как Дориан во весь опор мчался по длинной аллее. Деревья проносились мимо призрачной вереницей, бросая на дорогу растрепанные тени. У белого столба ворот лошадь отшатнулась и едва не сбросила ездока. Он хлестнул ее по шее стеком, и она понеслась сквозь сумрак как стрела, только камни летели из-под копыт.
По двору фермы слонялись двое работников. Он соскочил с лошади и бросил поводья одному из них. В самой дальней конюшне мерцал огонек. Решив, что мертвец находится именно там, Дориан поспешил к двери, положил руку на засов и заколебался, чувствуя, что стоит на пороге открытия, которое либо спасет, либо погубит его жизнь. Наконец он распахнул дверь и вошел.
На дерюжных мешках в дальнем углу лежал мертвец в грубой рубахе и синих штанах. Лицо прикрывал пестрый носовой платок. Рядом чадила воткнутая в пустую бутылку свеча.
Дориан Грей содрогнулся. Он был не в силах снять платок сам и позвал одного из работников.
— Снимите тряпку, я хочу увидеть его лицо, — сказал он, вцепившись в дверной косяк, чтобы не упасть.
Когда платок сняли, Дориан шагнул вперед. С его губ сорвался радостный крик. Застреленный в подлеске человек оказался Джеймсом Вэйном.
По дороге домой в глазах его стояли слезы, потому что опасность наконец миновала.
Глава 19
— Напрасно ты твердишь, что решил стать лучше! — вскричал лорд Генри, опуская белые пальцы в медную чашу с розовой водой. — Ты и так само совершенство! Умоляю, не вздумай меняться!
Дориан Грей покачал головой:
— Нет, Гарри. За свою жизнь я много чего натворил. Пора остановиться. Вчера я начал совершать благие поступки.
— И где ты был вчера?
— За городом, Гарри. Ездил один, остановился в маленькой гостинице.
— Дорогой мой мальчик, — с улыбкой произнес лорд Генри, — за городом кто угодно может быть хорошим. Там нет соблазнов. Именно поэтому люди, проживающие в деревне, абсолютно нецивилизованны. Приобщиться к цивилизации весьма непросто. Есть лишь два способа. Первый — вращаться в свете, второй — погрузиться в разврат. У деревенских жителей нет ни той, ни другой возможности, поэтому они и влачат добродетельное существование.
— Культура и разврат, — повторил Дориан. — Я приобщился и к тому, и к другому. Теперь меня ужасает, что они идут рука об руку. Гарри, я обрел новый идеал! Я намерен измениться. Думаю, я уже изменился.
— Ты так и не рассказал о своем благом поступке. Или их было несколько? — спросил его собеседник, положив на тарелку багряную горку земляники и посыпав ягоды белым сахаром через перфорированную ложечку.
— Сейчас узнаешь, Гарри. Историю эту я могу рассказать только тебе. Я пощадил одну девушку. Знаю, звучит нескромно, но ты меня поймешь. Она очень красива и удивительно похожа на Сибилу Вэйн. Наверное, этим она мне и понравилась. Ты ведь помнишь Сибилу? Как давно это было! Конечно, Хэтти не нашего круга. Хотя она простая деревенская девушка, я действительно ее полюбил. Мы провели вместе чудесный месяц май, я ездил к ней два или три раза в неделю. Вчера мы встретились в цветущем саду. На ее волосы сыпались лепестки яблонь, она смеялась… Мы должны были уехать вместе на рассвете. И вдруг я решил оставить ее такой же нетронутой, какой она была до встречи со мной…
— Полагаю, новизна этого чувства доставила тебе истинное наслаждение, Дориан, — прервал его излияния лорд Генри. — Однако позволь закончить эту идиллию за тебя. Ты дал девушке хороший совет и разбил ей сердце. Так и началось твое моральное исправление.
— Гарри, ты невыносим! Не смей говорить такие ужасные вещи! Сердце Хэтти вовсе не разбито. Конечно, она поплакала. Но она осталась неопороченной! Она может жить дальше, как героиня Шекспира Пердита, в садике среди мяты и календулы!
— И оплакивать своего неверного Флоризеля! — со смехом закончил лорд Генри, развалившись в кресле. — Дорогой мой Дориан, тебя посещают прелюбопытные мальчишеские капризы. Неужели ты думаешь, что эта девушка теперь сможет довольствоваться мужчиной своего круга? Полагаю, когда-нибудь она выйдет замуж за неотесанного извозчика или пахаря-зубоскала. Встреча с тобой и ее любовь к тебе заставят бедняжку презирать такого мужа, она будет глубоко несчастна. С моральной точки зрения твое великое отречение выглядит так себе. Слабовато, друг мой, даже для начала слабовато. К тому же откуда тебе знать, не всплыла ли уже Хэтти в каком-нибудь мельничном пруду среди прелестных кувшинок, подобно несчастной Офелии?
— Гарри, ты невыносим! То ты надо всем насмехаешься, то выдумываешь самые страшные трагедии! Я жалею, что поделился с тобой. Мне все равно, что ты скажешь! Я знаю, что поступил правильно. Бедняжка Хэтти! Проезжая сегодня мимо фермы, я увидел в окне ее личико, белое, как жасмин в цвету… Довольно! Не вздумай меня убеждать, что первое же доброе дело в моей жизни, первая толика самопожертвования, на которую я сподобился, по сути, является разновидностью греха. Я хочу стать лучше. Я буду лучше!.. Теперь давай о тебе. Что новенького в городе? Давно я не был в клубе.