Портрет Дориана Грея — страница 101 из 101

There was a God who called upon men to tell their sins to earth as well as to heaven.Есть бог, и он требует, чтобы человек исповедовался в грехах своих перед небом и землей.Nothing that he could do would cleanse him till he had told his own sin.И ничто не очистит его, Дориана, пока он не сознается в своем преступлении...His sin?Преступлении?He shrugged his shoulders.Он пожал плечами.The death of Basil Hallward seemed very little to him.Смерть Бэзила Холлуорда утратила в его глазах всякое значение.He was thinking of Hetty Merton.Он думал о Гетти Мертон.For it was an unjust mirror, this mirror of his soul that he was looking at.Нет, этот портрет, это зеркало его души, лжет!Vanity?Самолюбование?Curiosity?Любопытство?Hypocrisy?Лицемерие?Had there been nothing more in his renunciation than that?Неужели ничего, кроме этих чувств, не было в его самоотречении?There had been something more.Неправда, было нечто большее!At least he thought so.По крайней мере, так ему казалось.But who could tell?...Но кто знает?..No. There had been nothing more.Нет, ничего другого не было.Through vanity he had spared her.Он пощадил Гетти только из тщеславия.In hypocrisy he had worn the mask of goodness.В своем лицемерии надел маску добродетели.For curiosity's sake he had tried the denial of self.Из любопытства попробовал поступить самоотверженно.He recognised that now.Сейчас он это ясно понимал.But this murder-was it to dog him all his life?А это убийство? Что же, оно так и будет его преследовать всю жизнь?Was he always to be burdened by his past?Неужели прошлое будет вечно тяготеть над ним?Was he really to confess?Может, в самом деле сознаться?..Never.Нет, ни за что!There was only one bit of evidence left against him. The picture itself-that was evidence.Против него есть только однаединственная -- и то слабая -- улика: портрет.He would destroy it.Так надо уничтожить его!

Why had he kept it so long?	И зачем было так долго его хранить?
Once it had given him pleasure to watch it changing and growing old. Of late he had felt no such pleasure.	Прежде ему нравилось наблюдать, как портрет вместо него старится и дурнеет, но в последнее время он и этого удовольствия не испытывает.
It had kept him awake at night.	Портрет не дает ему спокойно спать по ночам.
When he had been away, he had been filled with terror lest other eyes should look upon it.	И, уезжая из Лондона, он все время боится, как бы в его отсутствие чужой глаз не подсмотрел его тайну.
It had brought melancholy across his passions. Its mere memory had marred many moments of joy.	Мысль о портрете отравила ему не одну минуту радости, омрачила меланхолией даже его страсти.
It had been like conscience to him.	Портрет этот -- как бы его совесть.
Yes, it had been conscience.	Да, совесть.
He would destroy it.	И надо его уничтожить.
He looked round, and saw the knife that had stabbed Basil Hallward.	Дориан осмотрелся и увидел нож, которым он убил Бэзила Холлуорда.
He had cleaned it many times, till there was no stain left upon it. It was bright, and glistened.	Он не раз чистил этот нож, и на нем не осталось ни пятнышка, он так и сверкал.
As it had killed the painter, so it would kill the painter's work, and all that that meant.	Этот нож убил художника -- так пусть же он сейчас убьет и его творение, и все, что с ним связано.
It would kill the past, and when that was dead he would be free.	Он убьет прошлое, и, когда прошлое умрет, Дориан Грей будет свободен!
It would kill this monstrous soul-life, and, without its hideous warnings, he would be at peace.	Он покончит со сверхъестественной жизнью души в портрете, и когда прекратятся эти зловещие предостережения, он вновь обретет покой.
He seized the thing, and stabbed the picture with it.	Дориан схватил нож и вонзил его в портрет.
There was a cry heard, and a crash.	Раздался громкий крик и стук от падения чего-то тяжелого.
The cry was so horrible in its agony that the frightened servants woke, and crept out of their rooms.	Этот крик смертной муки был так ужасен, что проснувшиеся слуги в испуге выбежали из своих комнат.
Two gentlemen, who were passing in the Square below, stopped, and looked up at the great house.	А два джентльмена, проходившие на площади, остановились и посмотрели на верхние окна большого дома, откуда донесся крик.
They walked on till they met a policeman, and brought him back.	Потом пошли искать полисмена и, встретив его, привели к дому.
The man rang the bell several times, but there was no answer.	Полисмен несколько раз позвонил, но на звонок никто не вышел.
Except for a light in one of the top windows, the house was all dark.	Во всем доме было темно, светилось только одно окно наверху.
After a time, he went away and stood in an adjoining portico and watched.	Подождав немного полисмен отошел от двери и занял наблюдательный пост на соседнем крыльце.

"Whose house is that, constable?" asked the elder of the two gentlemen.	— Чей это дом, констебль? — спросил старший из двух джентльменов.
"Mr. Dorian Gray's, sir," answered the policeman.	— Мистера Дориана Грея, сэр, — ответил полицейский.
They looked at each other, as they walked away and sneered.	Джентльмены переглянулись, презрительно усмехаясь, и пошли дальше.
One of them was Sir Henry Ashton's uncle.	Один из них был дядя сэра Генри Эштона.
Inside, in the servants' part of the house, the half-clad domestics were talking in low whispers to each other.	А в доме, на той половине, где спала прислуга, тревожно шептались полуодетые люди.
Old Mrs. Leaf was crying and wringing her hands.	Старая миссис Лиф плакала и ломала руки.
Francis was as pale as death.	Фрэнсис был бледен как смерть.
After about a quarter of an hour, he got the coachman and one of the footmen and crept upstairs.	Прождав минут пятнадцать, он позвал кучера и одного из лакеев, и они втроем на цыпочках пошли наверх.
They knocked, but there was no reply.	Постучали, но никто не откликнулся.
They called out.	Они стали громко звать Дориана.
Everything was still.	Но все было безмолвно наверху.
Finally, after vainly trying to force the door, they got on the roof, and dropped down on to the balcony.	Наконец, после тщетных попыток взломать дверь, они полезли на крышу и спустились оттуда на балкон.
The windows yielded easily; their bolts were old.	Окна легко поддались, — задвижки были старые.
When they entered they found, hanging upon the wall, a splendid portrait of their master as they had last seen him, in all the wonder of his exquisite youth and beauty.	Войдя в комнату, они увидели на стене великолепный портрет своего хозяина во всем блеске его дивной молодости и красоты.
Lying on the floor was a dead man, in evening dress, with a knife in his heart.	А на полу с ножом в груди лежал мертвый человек во фраке.
He was withered, wrinkled, and loathsome of visage.	Лицо у него было морщинистое, увядшее, отталкивающее.
It was not till they had examined the rings that they recognised who it was. the end	И только по кольцам на руках слуги узнали, кто это.