| As he often remembered afterwards, and always with no small wonder, he found himself at first gazing at the portrait with a feeling of almost scientific interest. | Позднее Дориан частои всякий раз с немалым удивлением -- вспоминал, что в первые минуты он смотрел на портрет с почти объективным интересом. |
| That such a change should have taken place was incredible to him. And yet it was a fact. | Казалось невероятным, что такая перемена может произойти, -- а между тем она была налицо. |
| Was there some subtle affinity between the chemical atoms, that shaped themselves into form and colour on the canvas, and the soul that was within him? | Неужели же есть какое-то непостижимое сродство между его душой и химическими атомами, образующими на полотне формы и краски? |
| Could it be that what that soul thought, they realized?-that what it dreamed, they made true? | Возможно ли, что эти атомы отражают на полотне все движения души, делают ее сны явью? |
| Or was there some other, more terrible reason? | Или тут кроется иная, еще более страшная причина? |
| He shuddered, and felt afraid, and, going back to the couch, lay there, gazing at the picture in sickened horror. | Задрожав при этой мысли, Дориан отошел и снова лег на кушетку. Отсюда он с ужасом, не отрываясь, смотрел на портрет. |
| One thing, however, he felt that it had done for him. | Утешало его только сознание, что коечему портрет уже научил его. |
| It had made him conscious how unjust, how cruel, he had been to Sibyl Vane. | Он помог ему понять, как несправедлив, как жесток он был к Сибиле Вэйн. |
| It was not too late to make reparation for that. | Исправить это еще не поздно. |
| She could still be his wife. | Сибила станет его женой. |
| His unreal and selfish love would yield to some higher influence, would be transformed into some nobler passion, and the portrait that Basil Hallward had painted of him would be a guide to him through life, would be to him what holiness is to some, and conscience to others, and the fear of God to us all. | Его эгоистичная и, быть может, надуманная любовь под ее влиянием преобразится в чувство более благородное, и портрет, написанный Бэзилом, всегда будет указывать ему путь в жизни, руководить им, как одними руководит добродетель, другими -- совесть и всеми людьми -- страх перед богом. |
| There were opiates for remorse, drugs that could lull the moral sense to sleep. | В жизни существуют наркотики против угрызений совести, средства, усыпляющие нравственное чутье. |
| But here was a visible symbol of the degradation of sin. | Но здесь перед его глазами -- видимый символ разложения, наглядные последствия греха. |
| Here was an ever-present sign of the ruin men brought upon their souls. | И всегда будет перед ним это доказательство, что человек способен погубить собственную душу. |
| Three o'clock struck, and four, and the half-hour rang its double chime, but Dorian Gray did not stir. | Пробило три часа, четыре. Прошло еще полчаса, а Дориан не двигался с места. |
| He was trying to gather up the scarlet threads of life, and to weave them into a pattern; to find his way through the sanguine labyrinth of passion through which he was wandering. | Он пытался собрать воедино алые нити жизни, соткать из них какой-то узор, отыскать свой путь в багровом лабиринте страстей, где он блуждал. |
| He did not know what to do, or what to think. | Он не знал, что думать, что делать. |
| Finally, he went over to the table, and wrote a passionate letter to the girl he had loved, imploring her forgiveness, and accusing himself of madness. | Наконец он подошел к столу и стал писать пылкое письмо любимой девушке, в котором молил о прощении и называл себя безумцем. |
| He covered page after page with wild words of sorrow, and wilder words of pain. | Страницу за страницей исписывал он словами страстного раскаяния и еще более страстной муки. |
| There is a luxury in self-reproach. | В самобичевании есть своего рода сладострастие. |
| When we blame ourselves we feel that no one else has a right to blame us. | И когда мы сами себя виним, мы чувствуем, что никто другой не вправе более винить нас. |
| It is the confession, not the priest, that gives us absolution. | Отпущение грехов дает нам не священник, а сама исповедь. |
| When Dorian had finished the letter, he felt that he had been forgiven. | Написав это письмо Сибиле, Дориан уже чувствовал себя прощенным. |
| Suddenly there came a knock to the door, and he heard Lord Henry's voice outside. | Неожиданно постучали в дверь, и он услышал голос лорда Генри. |
| "My dear boy, I must see you. | -- Дориан, мне необходимо вас увидеть. |
| Let me in at once. | Впустите меня сейчас же! |
| I can't bear your shutting yourself up like this." | Что это вы вздумали запираться? |
| He made no answer at first, but remained quite still. | Дориан сначала не отвечал и не трогался с места. |
| The knocking still continued, and grew louder. | Но стук повторился, еще громче и настойчивее. |
| Yes, it was better to let Lord Henry in, and to explain to him the new life he was going to lead, to quarrel with him if it became necessary to quarrel, to part if parting was inevitable. | Он решил, что, пожалуй, лучше впустить лорда Генри. Надо объяснить ему, что он, Дориан, отныне начнет новую жизнь. Он не остановится и перед ссорой с Г арри или даже перед окончательным разрывом, если это окажется неизбежным. |
| He jumped up, drew the screen hastily across the picture, and unlocked the door. | Он вскочил, поспешно закрыл портрет экраном и только после этого отпер дверь. |
| "I am so sorry for it all, Dorian," said Lord Henry, as he entered. "But you must not think too much about it." | -- Ужасно все это неприятно, Дориан, -- сказал лорд Генри, как только вошел.-- Но вы старайтесь поменьше думать о том, что случилось. |
| "Do you mean about Sibyl Vane?" asked the lad. | -- Вы хотите сказать -- о Сибиле Вэйн?спросил Дориан. |
| "Yes, of course," answered Lord Henry, sinking into a chair, and slowly pulling off his yellow gloves. "It is dreadful, from one point of view, but it was not your fault. | -- Да, конечно. Лорд Генри сел и стал медленно снимать желтые перчатки.-- Вообще говоря, это ужасно, но вы не виноваты. |
| Tell me, did you go behind and see her, after the play was over?" "Yes." | Скажите... вы после спектакля ходили к ней за кулисы? -- Да. |
| "I felt sure you had. | -- Я так и думал. |
| Did you make a scene with her?" | И вы поссорились? |
| "I was brutal, Harry-perfectly brutal. | -- Я был жесток, Гарри, бесчеловечно жесток! |
| But it is all right now. | Но сейчас все уже в порядке. |
| I am not sorry for anything that has happened. It has taught me to know myself better." | Я не жалею о том, что произошло, -- это помогло мне лучше узнать самого себя. |
| "Ah, Dorian, I am so glad you take it in that way! | -- Я очень, очень рад, Дориан, что вы так отнеслись к этому. |
| I was afraid I would find you plunged in remorse, and tearing that nice curly hair of yours." | Я боялся, что вы терзаетесь угрызениями совести и в отчаянии рвете на себе свои золотые кудри. |
| "I have got through all that," said Dorian, shaking his head, and smiling. "I am perfectly happy now. | -- Через все это я уже прошел, -- отозвался Дориан, с улыбкой тряхнув головой.-- И сейчас я совершенно счастлив. |
| I know what conscience is, to begin with. | Вопервых, я понял, что такое совесть. |
| It is not what you told me it was. | Это вовсе не то, что вы говорили, Гарри. |
| It is the divinest thing in us. | Она -- самое божественное в нас. |
| Don't sneer at it, Harry, any more-at least not before me. | И вы не смейтесь больше над этим -- по крайней мере, при мне. |