Часть кабинета, где докторша осматривала пациенток, отделяли японские ширмы – цветущая сакура по красному фону. В клинике старались создать непринужденную обстановку, мало напоминающую лечебное учреждение.
– В некотором роде… – сказал Лавров, без приглашения присаживаясь на стул.
Брови Шанкиной дрогнули, она тоже села и машинально поправила выбившийся из-под шапочки рыжий локон.
– Давайте сразу к делу. Вы принесли ее карточку, анализы?
– Разумеется.
Лавров достал из портфеля большую фотографию Полины Жемчужной и протянул докторше:
– Она уже лечилась у вас. Помните?
Глава 14
Шанкиной не удалось скрыть минутной растерянности. Она взяла паузу, собралась с духом и кивнула:
– Да, кажется… припоминаю…
Дверь кабинета открылась, и заглянула медсестра.
– Я вам нужна, Зоя Михайловна?
– Нет, спасибо! – с излишней поспешностью отказалась докторша. – Идите, обедайте.
Это было хорошим знаком. Шанкина явно не желает, чтобы при их беседе присутствовали посторонние.
– Так-то лучше, – заговорщически подмигнул ей Лавров, давая понять, что подоплека этой скрытности ему известна.
Докторша вспыхнула и опустила глаза.
– Я веду расследование…
Она молчала, ожидая продолжения. Ее яркий макияж выдавал желание нравиться, а халат обтягивал высокую грудь, подчеркивая соблазнительные формы. Лавров выяснил, что она не замужем. И у нее нет постоянного мужчины… во всяком случае, в клинике об этом ни слухом ни духом. Личная жизнь Зои Михайловны, если таковая существует, – за семью печатями. Шанкина не из тех, кто выносит сердечные драмы на всеобщее обсуждение.
– …выясняю обстоятельства смерти вашей подруги, – закончил он заготовленную фразу.
– У меня нет подруг.
– Тогда, очевидно, актриса Жемчужная была вашей приятельницей.
– Она обращалась ко мне за медицинской помощью.
– Какого рода помощь вы ей оказывали?
– Это врачебная тайна.
Докторша выпрямилась и осмелилась посмотреть в лицо неприятному посетителю.
– Речь идет об убийстве!
Она дрогнула, но продолжала держать марку. В тишине кабинета было слышно, как тикают настенные часы и невнятно переговариваются в коридоре две женщины. Их каблуки гулко цокали в пустом пространстве. Наплыва пациентов в клинике не наблюдалось из-за высоких цен на услуги.
– Как?.. Разве…
– Вот именно, – многозначительно произнес Лавров. – Есть мнение, что госпожу Жемчужную убили. Если откроются новые факты, дело будет отправлено на доследование.
Шанкина бросила панический взгляд на графин с водой. У нее пересохло в горле, но налить себе воды она не решилась. Очевидно, полагая, что тем самым вызовет подозрения.
– А… вы… кто? – выдавила она.
– Частный детектив. Меня наняли для прояснения некоторых… щекотливых моментов. Видите ли, погибшую шантажировали. Это могло стать мотивом для убийства. Жертва не пожелала платить, и вымогатель разделался с ней. Полагаю, Жемчужная пригрозила преступнику разоблачением… и тот заставил ее замолчать.
Зоя Михайловна так испугалась, что не попросила «детектива» предъявить документ, подтверждающий его полномочия.
– Но… почему вы… пришли ко мне?
– Потерпевшая доверяла вам свои женские тайны…
– При чем тут… это?
– У Жемчужной были проблемы со здоровьем? – наседал Лавров.
– Я не имею права говорить об этом.
– Ваша пациентка мертва. Врачебная этика в данном случае неуместна. Будете упорствовать, я передам сведения, которыми располагаю, в прокуратуру. Там с вами церемониться не станут. Боюсь, в лучшем случае вам придется искать другое место работы! А в худшем…
Шанкина побледнела. Уголки ее накрашенных губ опустились.
– Полина… госпожа Кучкова, – поправилась она. – Серьезными заболеваниями не страдала. Обращалась по поводу аборта. Все прошло благополучно, без осложнений. Во всяком случае, с ее стороны претензий не было.
«Кучкова, – отметил про себя Лавров. – Точно. Это же настоящая фамилия покойной. Псевдоним так прирос к ней, что воспринимается более органично, чем родная фамилия. Полина Кучкова звучит куда прозаичнее, чем Полина Жемчужная…»
– Почему она не хотела оставлять ребенка? – спросил он. – Учитывая возраст, могла бы и родить. После тридцати, насколько мне известно, и беременность, и роды протекают тяжелее.
– Не обязательно…
Шанкина колебалась, говорить правду или нет. Отказываясь сотрудничать, она рисковала вызвать к себе недоверие и более пристальный интерес. К тому же неизвестно, на какие сведения намекает посетитель.
– Вы не советовали Кучковой рожать? Или она сама решила прервать беременность?
– Понимаете… бывает, что женщина вполне здорова, но… является носителем наследственной патологии. На генетическом уровне. Кучкова сообщила мне, что в их семье рождались дети с синдромом Дауна. Я предложила ей сдать специальный анализ. Результат оказался неутешительным. Вот и все…
– Печальная история.
Докторша пожала плечами. Она немного успокоилась, расслабилась. В сущности, Лавров этого и добивался.
– У меня сохранились анализы… и медицинская карточка Кучковой. Хотите проверить?
– Пожалуй, нет… – улыбнулся он. – Я же не специалист, вряд ли смогу разобраться в вашей латыни.
Шанкина заметно приободрилась. Сочла, что ее паника была преждевременной. Никто не собирается ее уличать. Ни в чем.
– Вы завидовали Полине?
– С какой стати? – растерялась она.
– Ну, как? У нее богатый поклонник, который обожает ее… боготворит, дарит подарки, оплачивает квартиру в Москве. Она раскатывает на новенькой машине, а вы вынуждены толкаться в метро и тереться локтями в переполненных маршрутках. Она блистает на сцене… а вы прозябаете в унылом кабинете, возитесь с чужими анализами, лечите чужие болезни, угождаете капризным пациенткам. У нее – перспектива удачного замужества, карьера, о которой заботится ее покровитель, обеспеченное будущее. А вы – рядовой доктор в платной клинике, где все должности распределяются согласно личным связям и денежным взносам. Вам не светит продвижение! Если вы не заплатите…
Докторша пыталась устоять под градом оскорби – тельных сравнений, которые попадали не в бровь, а в глаз. Ее лицо покрылось красными пятнами, губы сжались.
– Я прав? – усмехнулся Лавров. – Где же справедливость? Чем какая-то забитая провинциалка Кучкова лучше вас? Почему ей – все, а вам – ничего?
– Хватит…
– Я только начал, а вы мне уже рот затыкаете.
– Убирайтесь, – не выдержала Шанкина. – Вон отсюда!
Слезы готовы были хлынуть из ее глаз, смывая тщательно нанесенную краску. Она сломала карандаш, который крутила в руках, и в сердцах бросила обломки на стол. Один из обломков покатился и со стуком свалился на пол.
– И не подумаю, – развязно ухмыльнулся «детектив». – Попробуйте выгнать меня, и очень пожалеете! Вы боитесь огласки. А я молчать не стану. Всем расскажу, каким образом вы заставляли Полину Кучкову платить вам деньги. Причем вовсе не за врачебные услуги!
– У вас нет доказательств…
– Ну и что? Перед смертью Кучкова во всем мне призналась и попросила помочь ей избавиться от ваших неуемных требований. К сожалению, ее преждевременная кончина спутала мои планы.
– Это всего лишь слова.
– Для господина Зубова их будет достаточно. Он жаждет мести. Человек потерял любимую женщину, и ему не терпится наказать виновного. Он сам будет судить вас! И поверьте, испорченная репутация покажется вам мелочью по сравнению с тем, что он с вами сделает. Ему, в отличие от органов правопорядка, не нужны улики и убедительное подтверждение вашей вины. Он отыграется на вас, выместит свой гнев на злодейку-судьбу. Думаете, я просто так к вам пришел? От скуки? Поболтать? Я пришел дать вам шанс, Зоя Михайловна.
– Какой шанс? – подавленно обронила она.
Лавров сам не знал, чего он ждет от докторши. Раз Глория послала его сюда, ей виднее. Вдруг Шанкина все же замешана в гибели актрисы?
– Ваше спасение зависит только от вас… – с притворным сочувствием вымолвил он. – Я оставляю шантаж на вашей совести. Но убийство…
– Я Полину не убивала!
– Вот как?
– Я слышала… она покончила с собой…
– Есть такая формулировка: доведение человека до самоубийства.
– Я ее не доводила…
– Это решать господину Зубову. Если я расскажу ему о ваших… шалостях, вам не поздоровится.
– Хотите крови? – криво улыбнулась Зоя Михайловна. – Вам-то какая выгода от моего несчастья?
– Прямая. Мне деньги платят не за пустые разговоры.
– Чего же вы добиваетесь? Чтобы я во всем призналась? Не дождетесь!
– Вы требовали у Полины денег, а та брала их у Зубова. Фактически вы залезли к нему в карман! Самым подлым, наглым образом. Полина рассказывала вам о своих отношениях с этим человеком, и вы воспользовались ее откровенностью.
– Читайте мораль своей жене!
Лавров удивлялся ее упрямой злости. Сначала она испугалась, но сумела обуздать страх и не собиралась сдаваться.
– Черт с вами. Я протягиваю вам спасательный круг, а вы хотите утонуть.
Это слово навело его на мысль о «служанке Клеопатры», актрисе Лихвицкой. Неужели Глория была права и той уже нет в живых?
– Идите ко дну, если вам по душе смерть, – раздраженно заключил он. – Я умываю руки. Прощайте…
Лицо Шанкиной исказила нервная гримаса, она сорвала с головы шапочку и скомкала ее. Лавров встал, направляясь к двери.
– По… погодите…
Он обернулся, как будто нехотя.
– Что вам нужно? Денег? Я их уже потратила…
Лавров сел обратно на стул и заложил ногу на ногу.
Через окно лилось зимнее солнце, и в его свете рыжие локоны докторши казались огненным нимбом.
– Вы купили себе повышение? – осклабился он.
– Не ваше дело…
– Вы знакомы с кем-нибудь из сотрудников театра, где играла Жемчужная?
– Нет. Полина… предлагала мне билеты, раньше… но я ни разу не ходила на ее выступления. Я ненавижу театр! Раскрашенные маски вместо лиц, дурацкие ужимки, вопли и кривлянья – не для меня.