Он постоял, прислушиваясь. Казалось, совсем рядом кто-то дышит. Решившись, Лавров шагнул в комнату. Последнее, что он смутно увидел, был чуть более светлый, чем стены, четырехугольник окна…
Мгновение – и обрушившийся ему на голову удар затмил и это окно, и все остальное…
– Поздно уже, – ворчал Санта, сбавляя скорость. – Здесь такая же темень по вечерам, как у нас в Черном Логе. Фонарей нет. И улицы не указаны. Нельзя было завтра приехать? Белым днем?
– Нельзя.
Великан насупился и замолчал. Его дело – крутить баранку, а не давать советы.
Глория не сомневалась, что узнает нужный ей дом по особым признакам, присущим его хозяину. Жилье, как любая вещь и предмет обихода, несет на себе отпечаток личности владельца. Ее представления о Зубове сформировались со слов актрисы Жемчужной и по отчетам Лаврова. Этой информации достаточно, чтобы не ошибиться. И она не ошиблась.
Вопреки скепсису Санты, улица, где выкупили участки богатые люди, была хоть скудно, да освещена. За заборами кое-где возвышались столбы с прожекторами, прорезающими морозную тьму.
Дом Зубова отличался от прочих строений на Тихой улице большими размерами и претенциозными колоннами в виде античного портика на фасаде. Здание напоминало уменьшенный вариант помещичьей усадьбы, – несколько комичный. Для тех, кто понимает, какую цель преследовал архитектор, пытаясь соединить черты классицизма и современного загородного дома. Хотя здесь, скорее всего, проектировщик пошел на поводу у заказчика.
– Притормози-ка, – сказала Глория, похлопав великана по руке. – Сдается, мне сюда!
Усадьбу окружал каменный забор. Ворота открывались автоматически, нажатием кнопки на пульте. И делал это, похоже, охранник. На столбике у калитки Санта увидел звонок с переговорным устройством.
– Одну я вас туда не пущу… – заявил он.
– Я только узнаю, примет ли меня господин Зубов.
Придерживая шляпу, Глория вышла и осмотрелась.
Дома нуворишей, соперничая друг с другом количеством этажей и вычурностью отделки, тянулись по обе стороны дороги, за ними шумел лес. Улица Тихая выглядела обжитой. По крайней мере, грунтовка была укатанной, – тут часто ездили. В подтверждение мимо Глории, ослепив ее фарами и обдав снежной пылью, промчался черный джип.
На затянутом облаками небе проступало пятно луны, окрашивая окрестности в бледный тон. Голубые крыши, голубые шапки снега на столбах…
Глория подошла к калитке и нажала кнопку звонка. Ей пришлось подождать, пока ленивый баритон произнес:
– Вам кого?
– Я к Валерию Яковлевичу…
– Его нет.
– Как нет? У нас назначена встреча. Позвоните ему!
Она не знала заранее, что будет говорить. Нужные и единственно правильные фразы сами приходили на ум. Как будто кто-то невидимый нашептывал ей слово за словом.
– Господин Зубов не берет трубку, когда работает, – ответил баритон.
– Так он в Москве?
– Хозяин передо мной не отчитывается.
Глория понимала, что охранник не лжет. Ей не повезло. Зубова действительно нет дома. Вероятно, неотложные дела заставили его уехать в город.
– Как же мне быть?
– Не знаю… – отозвался баритон.
– Можно, я подожду?
– Ждите…
– Надеюсь, господин Зубов сегодня вернется?
– Обычно он возвращается. Но… всякое бывает.
Охранник, явно не расположенный к болтовне, хотел поскорее закончить разговор. Он не собирался пускать гостью в дом, как та рассчитывала.
– Вы же не заставите меня мерзнуть за забором? – взмолилась она.
– Я не получал никаких распоряжений от хозяина.
– О боже! Сделайте же исключение для дамы!
В переговорном устройстве послышался досадливый вздох. Охранник, приученный повиноваться, а не принимать самостоятельные решения, начал злиться.
– А вы кто?
– Нескромный вопрос, – потупилась она, зная, что обладатель баритона видит ее на экране переговорного устройства.
Кроме того, где-то наверняка установлены видеокамеры для наружного наблюдения.
– Я бы позвонил хозяину… но он рассердится. Он запретил беспокоить его по пустякам.
– Вы новенький?
Глория попала в точку. Охранник действительно работал у Зубова всего две недели. Его предшественник уволился. Жена устраивала парню скандалы из-за того, что тот сутками не появлялся дома. На его место взяли холостяка.
– Да… а что?
– Вам положено знать, кого впускать, а кого нет…
Она почувствовала, как охранник напрягся. Он не мог ни впустить ее, ни отправить, не зная наверняка, какая реакция хозяина последует на его инициативу.
Глория не собиралась возвращаться домой несолоно хлебавши. В другой раз ее визит потеряет такое ценное качество, как внезапность. Охранник получит инструкции. Зубов будет предупрежден и, следовательно, «вооружен». Она не сможет застать его врасплох, и он вежливо откажет ей в беседе.
Ей необходимо прорваться в его крепость сегодня. Она не должна упустить этот шанс.
Словно в ответ на ее мысленные призывы, из темноты, вспыхнув фарами, вынырнул «лексус». Глория догадалась, кто за рулем, быстрее, чем разглядела машину. В мгновение ока она прижалась к калитке, утопленной между столбиками, и замерла. Водитель резко затормозил, остановился впритык к машине Санты и выскочил наружу.
«Пора! – сказала себе Глория, выходя из тени. – Только бы великан не испортил мне затею! Только бы не вмешался!»
Санта на лету схватил ситуацию и остался сидеть на месте. Зато водитель «лексуса», – высокий презентабельный господин, – завидев Глорию, вскрикнул и отшатнулся. Она и впрямь походила на призрак, – вся в белом на фоне темного забора, в шляпе с полями, которые закрывали ее лицо…
Из-за этих полей Глория не видела ни крайней растерянности господина Зубова, ни его безумных глаз. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Тому немало поспособствовала машина С анты. Проявлять страх или малодушие в чьем-либо присутствии для Зубова было смерти подобно. Такие позорные эмоции мужчина должен подавлять.
Он усилием воли принудил себя шагнуть навстречу призраку. Тот, вопреки ожиданию, не исчез, а продолжал стоять…
– Господи! – вырвалось у Зубова. – Поля… ты? Пришла за мной?
Она безмолвно застыла, пугая его своим чрезмерно живым обликом. Он нащупал в кармане пульт и нажал, желая поскорее скрыться за воротами своего «поместья». Он забыл о машине, о том, что охранник может видеть его на экране наблюдения… и даже о чужом автомобиле, припаркованном у его забора. Вряд ли он был способен рассуждать здраво…
На столбе зажглась лампочка, и ворота бесшумно поехали в сторону.
– Идем… – обронил Зубов, не сводя глаз с призрака.
Он пропустил Глорию вперед, сам пошел следом, пошатываясь, словно пьяный. Быстро наклонившись, он взял пригоршню снега и прижал к пылающему лбу. Призрак не растворился в ночи, не провалился сквозь землю…
Так они подошли к двери в дом. Зубов достал из кармана ключ и вставил в замок. Глория молча стояла рядом, сдерживая дыхание. Призрак, который пыхтит, как паровоз, не произведет должного впечатления.
Зубов все еще пребывал в шоке. Он не сразу сумел открыть, судорожно вздрагивая всем телом…
Глория вошла первой, не оглядываясь и не поднимая полей шляпы. На полу прихожей оставались мокрые следы от ее сапожек. Вероятно, растаявший снег с ее подошв отрезвил Зубова.
– Ты… кто? – прохрипел он, хватаясь за сердце и оседая…
Глава 22
Обедневший дворянин Николай Сашин на свой страх и риск пробрался в разоренную, занятую французами Москву. Город являл собой жалкое зрелище. Всюду пепел, черные печные трубы, уцелевшие после пожаров, серое небо и осенняя слякоть.
Солдаты Наполеона рыскали по дворам в поисках сокровищ. Перед тем как сжечь свои дома, жители прятали в погребах и подземельях накопленное добро. Кремлевские палаты и галереи Чудова монастыря были битком набиты драгоценной утварью, склады ломились от провианта. Мародерство приобрело невиданный размах.
Прямо посреди улиц горели костры, освещая косой моросящий дождь. Повозки с награбленным увязали в грязи. Воздух пропитался сажей и порохом.
В святых соборах наполеоновская гвардия устроила казармы. Под сводами древних храмов пахло не свечами и ладаном, а навозом и конским потом.
Мародеры выволакивали из подвалов не успевших убежать горожан и, угрожая смертью, требовали показать, где зарыто их золото. Бумажные ассигнации не имели цены. Маркитанты бойко торговали добытыми из-под пепла вещами, обменивая их на желтый металл.
Ужасаясь бесчинству и варварству «просвещенной европейской армии», Сатин под видом француза-гувернера, который остался в Москве поджидать императорское войско, беспрепятственно отыскал большой дом князя Гагарина на Тверской.
Здесь, по его сведениям, проживала труппа французских артистов под началом мадам Бюрсей.
Сперва Сатин решил, что ошибся адресом. Никого из артистов не было видно. Во дворе дома стояла повозка, нагруженная добротными сундуками. Несколько солдат под руководством коренастого капрала перетаскивали сундуки в дом. Сатин, поколебавшись, пошел за ними. Он заметно прихрамывал.
– Ты кто? – бесцеремонно дернул его за локоть капрал.
Сатин представился. Капрал окинул его цепким взглядом, – «гувернер» не вызывал у него подозрений. На поджигателя не похож, на лазутчика тоже. Тонкое лицо и нос с горбинкой, а главное, безукоризненный французский, произвели на капрала хорошее впечатление.
Неусыпными стараниями матушки, которая на последние деньги нанимала Николеньке учителей, он в совершенстве овладел французским, и теперь это ему пригодилось.
– Я ищу мадемуазель Арне, – объяснил Сатин. – Жюли Арне. Она модистка.
– Модистка? – сдвинул густые брови капрал.
– Да. Сооружает шляпы и костюмы для артистов.