— Да мне учиться-то осталось всего-ничего! Какой смысл?
— Родину оборонять какой смысл? — с машинальной угрозой переспросил пишущий, по-прежнему не поднимая головы. — Тебя, шалопута, Суслов-батюшка в ряды зачистников… Тьфу ты! В ряды зачинщ… Отставить! — страшно рявкнул он, но, как выяснилось, не долговязому и даже не самому себе — просто паста в стержне то ли закончилась, то ли свернулась. — К-кудесник… блин! Ещё и ручку из-за тебя сломал…
Портнягин скромно стоял в сторонке и мотал всё это на ус.
— Ну нельзя меня призывать… — скулил хлипкий юноша.
— Это почему?
— Ну вот ручка у вас отказала… Правильно, из-за меня! Я ж у чёрного мага учусь. Биополе у меня сильно негативное! Что в него попадёт — или теряется, или ломается…
«Врёт, — решил Портнягин. — Надо же, биополе у него негативное! Нет, земляк, если скажут „смирно!“, биополе тоже никуда не денется. Команду выполнит только так! И вообще… Известно же: в армии без приказа ничего не бывает. В том числе и колдовства…»
Однако бегемотистый, похоже, думал иначе. Отложив забастовавшую ручку, он чуть откинулся — и на лице, представлявшем собой нечто обширное, складчатое, изжелта-розовое, внезапно с любопытством проклюнулись голубенькие глазки. Поджарый подполковник (до этого он стоял за плечом капитана и со скукой ворошил содержимое какой-то папки) тоже встрепенулся и с живым интересом уставился на кандидата в зачистники Отечества.
— Ну-ка, ну-ка… Подробнее!
— Ну вот, скажем, — воспрянув духом, продолжал рекрутируемый, — поступил я в вертолётные войска… Тут же начнут вертолёты падать! Вроде бы целенький, ни одной детальки ещё с него не скриминализдили — всё равно упадёт! А кому-то за это отвечать.
Двое за барьером ошеломлённо переглянулись.
— А чёрный ящик? — с тревогой осведомился подполковник.
— Первым из строя выйдет! — клятвенно заверил воскресающий на глазах рекрут. — Или теряться техника начнёт. Только что на виду стояла — бац! — исчезла. Личный состав тоже с панталыку собьётся, весь спирт выпьет, для регламентных работ отпущенный…
— Слушай, да тебе цены нет… — зачарованно промолвил капитан. — Вот в вертолётные войска мы тебя, голубчика, и определим…
— Золото парень! — захлопнув папку, с искренним восхищением поделился подполковник (надо полагать, военком), когда дверь закрылась за безнадёжно ссутулившимся учеником чёрного колдуна. Как выяснилось, он ещё и прихрамывал. — Побольше бы таких…
— А дел он там не натворит? — усомнился капитан.
— Пусть попробует… — усмехнулся старший по званию. — Падать там давно уже нечему. Да и теряться тоже. Зато будет теперь на кого списывать…
— Не знаю, не знаю… — позволил себе вмешаться в их беседу Портнягин. — Я бы таких близко к вооружённым силам не подпускал. Только сословие наше колдовское позорят!
Двое за барьером недоверчиво покосились на заговорившего — и нахмурились.
— Тоже, что ли, из этих? — подозрительно проворчал капитан, принимая повестку. Рука у него была под стать лицу — такая же бесформенная, изжелта-розовая и складчатая.
— Так точно, — с достоинством отрапортовал Глеб. — Только не из чёрных, а из белых. Хочу в горячую точку.
— Ишь ты! Где ж мы тебе в Суслове горячую точку найдём?
— Н-ну… Лыцк вот-вот горячей точкой станет. А я там большую пользу могу принести…
— Опять биополе? — иронически осведомился подполковник.
— Да! Но совсем другое. Позитивное.
— Это как?
— А вот представьте, — с жаром заговорил Портнягин. — Запускают ракету. А в ней контакт расконтачился. Так вот в моём присутствии никогда такого не случится. Тут же всё замкнётся, как надо, и полетит она, падла, куда следует…
— А ну как серьёзная поломка?
— Нет, если, конечно, гироскоп с неё слямзить или заряд террористам толкнуть, — с несколько виноватым видом признал Глеб, — тут уж никакое биополе не поможет… Тут дело ясное: не полетела — значит, кто-то её того… с корыстными целями… А уж виновника на воске вылить мне и вовсе — раз плюнуть!
— Та-ак… — снова утопив глазёнки в изжелта-розовых складках обширной физиономии, молвил помрачневший капитан. — И какой у этого твоего биополя радиус действия? Хотя бы примерно…
— В сытом состоянии — метров пятьдесят, — бессовестно загнул ученик чародея. — В голодном, конечно, побольше, — поспешил добавить он. И, видя сомнение на их лицах, кинулся грудью на барьер. — Это что! — продолжал он взахлёб. — Оно ж и на людей тоже действует! Гражданскую совесть пробуждает…
— Какая ж у военного гражданская совесть? — вскипел капитан. — Думай что говоришь! — Опасливо оглянулся на оцепеневшего военкома. — А?..
— Да избави Бог… — хрипло выдохнул тот. — Если не врёт, конечно…
— Ну, тогда… — нахмурясь, начал капитан и умолк. Побарабанил пальцами по столу, взял ручку. — О! — озадаченно сказал он, тронув ею бланк. — Опять писать начала…
И Портнягин возблагодарил судьбу за этот маленький, но такой милый подарок.
— Вот видите… — тихо заметил он.
— Так! — решительно крякнув, постановил капитан. — Время сейчас мирное, горячих точек не намечается…
— План по призыву выполнен, — торопливо подсказал из-за плеча подполковник.
— Да… И план выполнен. Короче, в этом году мы тебя призывать не будем…
— А когда-а? — огорчился Портнягин.
— Когда время придёт.
— А когда оно придёт?
— Пошёл вон! — сорвался на визг военком. Подскочил к капитану, выхватил у него повестку и, с наслаждением изодрав в мелкие клочья, метнул их через барьер в Глеба. — Биополе у него… Вот только появись здесь ещё, кудесник хренов! Разрешили вас в армию брать на нашу голову!
Дома Портнягина ожидал сюрприз в виде совершенно трезвого Ефрема.
— Ну? — лукаво покосившись на ученика, спросил колдун.
— Как это ты? — не понял Глеб.
— Да так, — загадочно молвил старый чародей. — Уметь надо…
— Погоди… Ты что, прикидывался, что ли?
Очень довольный собственной проделкой кудесник предвкушающе потёр сухие старческие ладошки.
— Сразу как только повестку в ящике почуял… — радостно подтвердил он. — Ты не тяни, не тяни, рассказывай давай! А потом я расскажу…
— Что расскажешь? — всё ещё недоумевал Портнягин.
— Ну, как я сам в своё время от армии косил. А там сравним…
— Чисто дитё малое! — бросил в сердцах Портнягин.
Урок прикладной морали
Где ночью ты была, душа моя?
Посетитель был настолько благообразен, что Глеб Портнягин с порога заподозрил в нём афериста и попросил представиться.
— С вашего позволения, — печально отозвался тот, — я пока не стану называть своего имени…
Скорбное пасторское лицо, пепельные виски, гладкая речь.
Подозрения усилились. Отбывая срок за взлом продовольственного склада, Портнягин не раз сталкивался с подобными типами. Он покосился на учителя, но морщинистая физиономия старого колдуна Ефрема Нехорошева оставалась бесстрастной.
— Да имя-то — что имя? — со вздохом молвил чародей. — Имя узнать недолго. Штука нехитрая. Любой журнал возьми — там на той странице, где гороскопы, ко всем именам словесные портреты даны… Садись, рассказывай…
Гость опасливо посмотрел на колдуна и опустился в кресло.
— Главный мой капитал — это честность… — неуверенно сообщил он.
— Хорошее дело, — одобрил колдун. — Ну-ну?
— Я преподаю прикладную мораль в высшем учебном заведении, — развил свою мысль пришедший. — То есть вы понимаете: малейший неблаговидный поступок — и…
— Чего-чего преподаёшь?
— Мораль, — повторил он. — Прикладную. Читаю лекции, веду практикумы. Стараюсь, естественно, чтобы тезисы мои не расходились с поступками — на службе ли, дома ли… Не пью, не курю, соблазнов избегаю… Словом, упрекнуть мне себя не в чем.
— Так, — сказал колдун, с любопытством глядя на живого праведника. — А пришёл чего?
Тот замялся, подозрительно оглянулся на Глеба. Ученик чародея, утратив интерес к посетителю, смотрел в окно, любуясь печатной порошей на плоской крыше гаража. Рассыпанные по припудренному снежком рубероиду кошачьи следы выглядели сверху неправдоподобно большими — словно собаки по крыше бегали.
— Могу я рассчитывать, что всё мною сказанное останется между нами? — прямо спросил клиент.
— Во сне, что ли, нашкодил? — усмехнулся кудесник.
Тот вздрогнул.
— Как вы узнали?
— А чего тут узнавать? Пить ты себе запретил, курить запретил, взятки брать запретил… Так?
— Так! — истово подтвердил гость, глядя во все глаза на престарелого ясновидца.
— От жены гулять… — с утомлённым видом продолжал чародей. — Сплетничать, морды бить, воровать, ясен месяц… Изверг ты, прости Господи! Разве ж можно так над собой издеваться? Ты б ещё дышать себе запретил!
— Да, но… работа…
— Вот на работе бы и выпендривался! А ты ж целый день так! Связал себя по рукам и ногам, да ещё удивляешься, что душа на волю просится… Что снится-то?
— Банк граблю, — сдавленно признался посетитель.
Стоящий у окна Глеб Портнягин обернулся и удивленно оглядел клиента, словно бы увидев его впервые.
— Круто, круто… — с уважением молвил кудесник. — А где грабишь? В Баклужино или ещё где?
— В Баклужино… Иногда в Суслове…
— И давно это у тебя?
— Скоро год…
— Денег много берёшь?
— Н-ну… сколько в кейс поместится… Смотря какими купюрами…
— Ясно… — подытожил колдун, поворачиваясь к ученику. — Полюбуйся на него, Глеб! Вот из-за кого у нас, оказывается, инфляция-то свирепствует! Не сны это, мил человек, — насупив косматые брови, вновь обратился он к испуганно отшатнувшемуся гостю, — а самая что ни на есть астральная проекция. Дрыхнешь себе, а тонкое тело твоё тем временем по сейфам шарит. Думаешь, ты воображаемые деньги берёшь? Ты астральную сущность из национальной валюты изымаешь! Приходят клерки утром в банк — вроде все купюры на месте, ни одной не пропало. А сотни две пачек (или сколько там у тебя в кейс влезает) по твоей милости обесценились… Девальвировались на хрен! И так каждую ночь! Лучше бы ты, ей-богу, наяву проказил…