castello? Повесит куда-нибудь? Будет временами на него смотреть? Выдержит ли испытующий взгляд жены?
Держась стен, Лукреция проходит дверь в зал, сворачивает за угол, спускается и шагает в низкий дверной проем.
На кухне царит безмолвие. Ветчина подвешена к потолку. На столе рядом с недоеденной буханкой лежат перевернутые горшки. За высокой каминной решеткой тлеют пепельные конусы угольков. Луковицы в сухой и чахлой шелухе позабыты в корзинке на табурете. У огня спят на плетеных матрасах двое слуг, закутанных в плащи и натянувших на глаза шапки.
Лукреция стоит у стола, положив руку на горбатую спинку хлеба. Лучше вернуться наверх. За спиной у нее есть дверь, ведущая обратно в fortezza. Может, еще получится все исправить? Может, намерения Альфонсо не так плохи? Может, ей еще удастся зачать ребенка, выносить наследника и остаться герцогиней? Да, может быть.
Вдруг Лукреция вспоминает, что сказал Джакопо в зале, положив руку ей на плечо. Он заткнет ход для слуг тряпками и будет ждать ее в лесу.
Она вздрагивает, качает головой. Нелепость! Смешно и думать, что можно пробить брешь в обороне fortezza, что Альфонсо допустит подобную небрежность. Подмастерью художника никогда не понять, на какие меры идут люди вроде Альфонсо ради собственной безопасности. Его почти всегда окружают гвардейцы; полно людей, чья работа — охранять и защищать владения герцога. Они не упустили бы такую мелочь, как незакрытая дверь.
Лукреция прячет хлеб и несколько ломтиков копченой ветчины в карман фартука.
И все же ее одолевают сомнения. Позади поджидает fortezza, покои, наброски, муж, его стражники, а в ночи бродит Бальдассаре. А впереди — кухня, спящие слуги, тлеющий огонь, потайной люк в толстой крепостной стене. Наверное, про эту дверь говорил Джакопо, через нее они с Маурицио вошли и через нее покинули fortezza.
Она квадратная, из прочных досок на засовах, и притягивает взгляд, как точка схода на картине.
Лукреция убеждает себя, что план Джакопо не сработает, даже если подмастерье говорил искренне, даже если и правда хотел помочь. Какие-то тряпки не могут превзойти могущество Альфонсо. Чтобы подмастерье перехитрил самого герцога, его людей, подготовленных гвардейцев, надежно защищенную каменную fortezza? Безумие!
Может, и безумие, но Лукреция перешагивает через спящих слуг, притрагивается в тусклом свете к первому засову, ко второму, к третьему, определяет на ощупь их длину и ширину. Потом берется за железное кольцо-ручку. Повернется? Джакопо не пошутил, он правда сломал замок?
Она поворачивает ручку. Та не поддается, и Лукреция ничуть не удивлена, не расстроена, не разочарована, просто ни капельки, ведь ничего другого она не ожидала. Однако же решает повернуть в другую сторону — так, на всякий случай, напоследок, а потом она пойдет наверх с наскоро прихваченным ужином и примет свою судьбу, ибо выбора у нее нет. И никогда в жизни не было. Она поворачивает ручку в последний раз, наудачу, и вдруг — наверное, ей только кажется, такого не может быть! — в глубине механизма что-то скользит, смещается. Тихое щелканье — и ручка поддается.
Лукреция стоит. Медленно вдыхает раз, другой. Вставляет пальцы в замок и по одной достает тряпки, смятые и промасленные. Настоящее чудо: такая хрупкая вещь вдруг повредила тяжелый железный замок!.. Лукреция очертя голову тянет дверь на себя. Нет, она не откроется! Альфонсо никогда не допустил бы такого риска, такого промаха. Входы или выходы его владения не защищены как следует? Чушь!
Дверь приотворяется совсем чуть-чуть, и через щель на кухню влетает юркий, бодрый ветерок.
Пригнувшись, Лукреция проходит через дверь и встает на каменный выступ порога. Она снаружи fortezza, в нескольких футах над землей, на кончике «звездного луча» здания. Это боковая стена, в стороне от реки, разводного моста и главного входа. Потайной люк для служанок, торговцев и подмастерьев придворного художника.
Лукреция опирается на дверной косяк; буханка хлеба топорщит фартук. Ночь выдалась морозная, и порывистый ветер носится среди деревьев, то наклоняя их друг к другу, то отталкивая. Облака с синей каймой плывут в вышине, как лодки по черному морю, попеременно то застилая, то открывая мерцающие точки звездного света; карту неба сегодня прочесть нельзя.
За спиной Лукреции притаилась смерть, ее смерть. Лукреция знает это так же хорошо, как цвет своих глаз и пробор волос, чуть несимметричный, смещенный. Впереди же — неизвестность, снова смерть, только другая. Если Лукреция покинет этот выступ, уйдет и помчится к деревьям, Альфонсо пошлет за ней слуг. Отправит солдат и гвардейцев. Ее загонят, как дикое животное на охоте.
Она стоит, держась за стену fortezza, и перебирает в уме варианты: смертельный яд, коварная ловушка, смерть в покоях — а значит, жар, судороги и невыносимая, чудовищная боль и рвота. Или смерть здесь, в чаще или на дороге, на просторе; Альфонсо поскачет за ней на лошади, наверное, с мечом. Она смело встретит его взгляд, даже подзадорит: пусть нападает! Она покажет, что не подчиняется ему! Так она и поступит, если до этого дойдет. Да.
Лукреция стоит на выступе и не подозревает, что Альфонсо не станет ее преследовать. Они с Бальдассаре крадутся по лестнице в ее спальню и задувают свечу, поднявшись наверх. Альфонсо толкает дверь и заходит в комнату. Там царит такая непроглядная тьма, что он останавливается и дает глазам привыкнуть. Бальдассаре различает во мраке смутные очертания кровати. Вот она, Лукреция, ее волосы веером раскинуты по подушке, а одеяло натянуто до самого подбородка. Альфонсо опускается на колени. Он целует кончики ее волос, осеняет себя крестным знамением, стягивает одеяло, берет подушку и вместе с Бальдассаре душит юную герцогиню.
Нелегкая смерть: Лукреция кричит и вырывается. Борется за жизнь. Размахивает кулаками, ногами, норовит оцарапать. Извивается и бьется под их руками. Один раз даже отталкивает подушку и хрипло кричит в темноте. Бальдассаре зло ругается, придавливает ее всем телом, чтобы не вырывалась. Кто бы мог подумать, что в маленькой герцогине столько силы?
Конечно, ей с ними не совладать. Они зрелые мужчины, сильные и натренированные. Они привыкли работать сообща, умеют предвидеть следующие шаги друг друга. Герцогиня обречена, и все же не сдается. Альфонсо всегда говорил: есть в ней неукротимый дух. Получается не так быстро, как они ожидали, но, разумеется, победа остается за ними.
Она наконец затихает, в легких не остается воздуха, и только тогда герцог и советник поднимаются, помогают друг другу отряхнуться, одергивают одежду в кромешной тьме. Бальдассаре промакивает лоб платком у камина, Альфонсо приглаживает растрепавшиеся волосы, поправляет рукава. Затем мужчины уходят, закрыв за собой дверь. Только за стенами спальни Бальдассаре вновь зажигает свечу в фонаре. Сообщники не произносят ни звука.
Наутро служанка из кухни находит герцогиню мертвой в постели и поднимает тревогу. Великий ужас наполняет fortezza. Никто из загородных слуг, кроме тех, кто подавал ужин, не видел герцогиню, и все же они плачут и скорбят над юным телом, изуродованным смертельным припадком. Ее лицо обезображено до крайности. Покойницу причесывают и переодевают, а после о событии сообщают герцогу.
Герцог запирается в своих покоях, убитый горем. «Несчастный!» — перешептываются слуги. Он пускает к себе только верного consigliere и кузена, Бальдассаре. Печальные вести отправляют в Феррару, Папе и во Флоренцию. Безутешный герцог Альфонсо сам сообщает родителям умершей ужасные вести. Кратковременная болезнь, лихорадка, припадок, воспаление мозга, сырой воздух… Он опустошен и молит Бога об упокоении ее души.
К fortezza привозят гроб. Никто не хочет укладывать тело, до того исказила его болезнь. «И не узнать», — сплетничают слуги. Ничего общего с дамой на портрете в обеденном зале. Неприятную обязанность предлагают поручить камеристкам, но увы: Бальдассаре сообщает, что обе остались в Ферраре. В конце концов, три деревенские жительницы соглашаются подготовить тело в обеденном зале, под взглядом портрета; смотреть на него теперь очень тяжело, признаются женщины.
После тело герцогини отправляют в Феррару в сопровождении герцога и его людей. Они едут позади, понуро опустив головы.
Тем временем из Флоренции прибывает эмиссар и придворный лекарь. Великий герцог отправил их со срочным поручением: выяснить, почему и как умерла его дочь, причем столь внезапно и неожиданно, кого винить в смерти здоровой молодой женщины. Лекарь отправляет Альфонсо Второму, герцогу Феррары, письмо с печатью великого герцога Тосканы: он требует разрешения на осмотр трупа. Лекарь с эмиссаром приезжают тем же путем, каким отправилась к мужу сама Лукреция меньше года назад, — через Апениннские горы и по ложу долины.
Герцог Альфонсо не принимает их самолично, однако посылает верного советника Леонелло Бальдассаре встретить феррарских придворных. Бальдассаре просит у гостей прощения: к сожалению, горечь утраты вынуждает герцога не выходить из покоев.
Флорентийского лекаря и эмиссара провожают в зал для приемов, где стоит гроб. Еще с порога в нос ударяет нестерпимый запах — сладковатый, даже приторный дух разложения. Слуга виновато объясняет: со дня смерти герцогини прошло уже пять дней. В гробу лежит вздутое, почерневшее тело неопределенного цвета, покрытое синяками. В нем осталось мало человеческого — просто гниющая плоть, закутанная в розовое шелковое платье с темным узором из золотой парчи. Лекарь осматривает четки герцогини, скрученные в руках, синюшный оттенок ногтей, косу тусклых волос — удивительно, как волосы теряют цвет после смерти! В локонах герцогини почти не осталось рыжины, впрочем, лекарь уже сталкивался с подобным явлением. За его спиной эмиссара украдкой рвет в носовой платок.
Они покинут castello не без тайного содрогания. Вернувшись, сообщат об увиденном великому герцогу, опустив часть о гниении, запахе и рвоте. «Ее светлость выглядела очень спокойной, — вместо этого скажут они, — и умиротворенной. Ее надлежащим образом подготовили, она была очень красива и до последней минуты оставалась настоящей герцогиней».