Он развернулся к ней спиной, но Лиён схватила его за рукав двумя пальцами:
– Неужели всё это было лишь иллюзией? Миражом, созданным Долиной Вечности? Неужели то, что было там, помню только я? – Она запнулась, голос дрожал теперь уже не только от холода, что добирался до кожи и бегал мурашками. Боль растекалась по сердцу горькой тоской по тому, кого, может быть, и вовсе не существовало. – Ответь мне: всё это было иллюзией?
Шин повернулся к ней. Его как прежде холодный взгляд пронизывал насквозь. Лиён помнила этот взгляд по их первой встрече. Холодный и отстранённый, полный печали и боли. Так выглядели глаза тех, кто терял близких. Такие люди приходили к Лиён редко, но взгляд каждого отпечатался в её памяти навсегда.
– Я хочу кое-что проверить! – выпалила она и схватила его за руку. Переплела пальцы и крепко сжала его ладонь. Её ладонь помнила это тепло. Шероховатые мозоли, потому что тогда Шин ещё носил меч. Выпирающую косточку на мизинце, потому что однажды он сломал его, доставая ей персики с дерева.
Она помнила эти ощущения, когда её еле тёплая ладонь касалась его горячей.
После того как она потерялась, Шин старался не отпускать её, и даже ночью они спали, держась за руки. Она не могла этого забыть.
Шин резко выдернул руку и отступил:
– Сумасшедшая?! Чего творишь?!
Лиён с тоской посмотрел на него, протянула пальцы и коснулась щеки. Он нахмурил широкие брови, и Лиён поняла, что ей удалось пробить его броню. Лишь на мгновение взгляд стал мягче.
– Даже если эти воспоминания принадлежат только мне, я сохраню их. Я буду помнить тебя. – Лиён говорила тихо, медленно произнося слова. Потом убрала руку и, развернувшись, зашагала прочь, оставив Шина одного.
Подул холодный ветерок. Лиён засунула замёрзшие ладони в пэрэ[41] и нащупала там тоненькую хрупкую веточку. Аккуратно вытащив её, она поняла, что это увядший цветок гибискуса.
Она смотрела на увядшие лепестки, которые за такое время должны были рассыпаться, но остались целыми. Будто Шин бережно засушил цветок и хранил его всё это время. Внутри Лиён поднялся гнев.
Она развернулась и увидела, что Шин так и стоит на берегу реки. Грозно затопав, большими шагами она сократила расстояние между ними. Услышав её громкие шаги, Шин повернулся. Он захлопал ресницами как девица, удивлённо уставившись на Лиён:
– Я думал, ты уже ушла.
– Обманщик! – крикнула она на него, сжимая веточку гибискуса.
Он нахмурился, но потом его взгляд упал на руки Лиён.
– Обманщик! – крикнула она ещё громче, не сдерживая слёз. Замахнулась, чтобы ударить его по груди, но Шин перехватил её руку.
– Я думал, ты умерла, – произнёс он почти что шёпотом. Каждое слово кровоточило тоской и потерей. – После твоего исчезновения я ещё очень долго бродил по Долине, ища тебя, но ни разу не встретил. Тебя словно и вовсе не существовало, и в какой-то момент я стал думать, что ты была лишь иллюзией. – Он виновато опустил глаза. – Вернувшись в мир людей, сначала я искал тебя в надежде встретить вновь. Шли года и столетия, а я всё так же не мог отыскать тебя. Я шёл дорогой, не пересекающейся с твоей, но ты всё равно нашла меня. Когда я увидел твои глаза под деревом Йонгвон, я сначала не поверил. Не могло всё так совпасть. Не мог я быть тем богом, пришедшим к тебе просить смерти. Я не хотел верить в это. Я хотел верить, что, если ты скорее загадаешь желание, всего этого не случится. Но оказывается, ты всегда была такой упрямой.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
– Почему, Лиён? Почему именно ты?
Он уткнулся ей в плечо лбом и пробурчал «прости». Больше не в силах сдерживаться, Лиён всхлипнула. Всё, что скопилось за эти годы, вырвалось на волю: обиды, печаль, страх и злость.
Шин поднял голову и, не раздумывая, притянул её к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Громко, надрывисто. Он гладил её по волосам, крепко обнимая. Для неё прошло всего несколько дней со дня их расставания, а ему пришлось ждать сотни лет. И даже когда он встретил её, не мог позволить себе лишнего, потому что она не узнала бы его и испугалась бы ещё больше. Эти мысли причиняли ей почти физическую боль.
Лиён сильнее обхватила его вокруг талии. Вдруг, если она отпустит, он снова будет врать ей? Избегать её и сторониться.
– Ты меня задушишь, Лиён. – Шин попытался оттолкнуть её, но получилось лишь немного отодвинуть. Он смотрел на неё и улыбался. Впервые той тёплой улыбкой, со светом и добротой в глазах.
– Прости. Прости, что тебе так долго пришлось быть одному! – Она поджала губы и стала кусать их.
– Это я должен извиняться. Это всё из-за меня.
Он провёл большим пальцем по её щеке, стирая катившуюся слезу, коснулся пальцем нижней губы, останавливая порыв Лиён причинить себе вред, искусав все губы.
– Я скучал по тебе, – сказал он полушёпотом, наклоняясь к ней ближе.
– Но ты выбрал молчать. Выбрал избегать меня и не говорить правду.
– Я просто хотел защитить тебя.
– Шин… – Её голос прозвучал мягко и нежно. – Если мне понадобится тысяча жизней, чтобы найти тебя, я всё равно найду, даже если ты вновь захочешь спрятаться от меня. – Она говорила серьёзно, стараясь смотреть на него строго, чтобы он ни на одно мгновение не усомнился в её словах.
– И даже через тысячу лет я узнаю тебя, – выдохнул он, наклоняясь к её губам и целуя.
Лиён прижалась к нему всем телом, а он лишь крепче сжал её в своих объятиях. Мокрый ханбок ещё сильнее прилип к телу, но холода она больше не чувствовала.
Шин громко выдохнул, словно ждал этого вечность. Он целовал её нежно, обхватив ладонями мокрые от слёз щеки. Она цеплялась за ткани его одежды, прижимаясь к нему в надежде, что этот поцелуй не закончится. У них есть лишь это мгновение, так пусть оно продлится как можно дольше.
Война или убийства. Порядок или хаос. Всё это сейчас стало неважным. Только они вдвоём. Лишь на мгновение этого поцелуя.
Глава 25Тушь и бумага
Тэхо увидел Лиён и Шина случайно. Он заметил, что она вернулась из сада, пробухтела себе что-то под нос и вышла на улицу. Решив, что ей нужна защита, он последовал за ней. Сначала он не хотел подсматривать и наблюдать за очередной перепалкой божества и художницы, но ноги словно приросли к земле и не слушались его. Он смотрел тогда, когда Шин уткнулся в плечо Лиён, смотрел, когда она в ответ обняла его. Но увидев их поцелуй, Тэхо наконец-то опомнился.
Поругав себя, он развернулся и зашагал к храму. На порожках он встретил Хаын, что вытряхивала себе на язык из маленькой глиняной бутылочки капельки воды.
– Эй, Тэхо. Я тут нашла у хальмони какие-то напитки. Я так надеялась, что это алкоголь, а это оказалась простая вода с мёдом! – фыркнула лисица, ставя кувшин на каменный пол.
Тэхо сел рядом с ней, взял один из ещё полных кувшинчиков и сделал глоток, пытаясь унять еле заметную тоску в сердце.
– Эй. Это моё! – возмутилась Хаын, забирая у него кувшинчик.
– Не жадничай! – Он вернул себе напиток.
Она покривилась и упала спиной на каменные порожки храма, положила руки под голову. Тэхо запрокинул голову, чтобы тоже посмотреть на звёзды.
– Кто знал, что мы окажемся здесь, когда я предложила пойти к художнице? Иногда я жалею, что сказала тебе о ней, – выдавила смешок Хаын.
Видеть её такой серьёзной было странно. Она никогда не показывала, что ей страшно или больно. Всегда, даже в самом безвыходном положении, искала свет, ниточку надежды, за которую можно ухватиться. Но сейчас Хаын что-то тревожило.
– Почему же ты жалеешь? – спросил он, ставя бутылочку между ними.
– Потому что твоё сердце будет разбито. Мы охотимся за преступником, который хочет развязать войну, хальмони Самсин явно чего-то недоговаривает, и возможно, мы вообще не сможем вернуться домой.
Тэхо улыбнулся, поджимая ногу и опираясь рукой на согнутое колено.
– Когда это мир людей стал для тебя домом? Кто только недавно бил себя в грудь и кричал, что она одиночка и ей не нужна семья?
Хаын села и серьёзно как никогда посмотрела на улыбающегося Тэхо:
– Не смей умирать, понял меня? Мы должны вернуться домой. Должны рассказать всем, что предотвратили войну и ты ещё превзошёл своего отца. – Она надула нижнюю губу, стараясь сдержать слёзы и обуздать страх, что настиг её, кумихо, пережившую слишком много. – Я готова вернуться в мир людей, только если там будет такой ненормальный, занудный человек, как ты. Иначе умру со скуки.
Тэхо положил ладонь ей на макушку и растрепал волосы.
– Мне незачем доказывать кому-то, что я превзошёл отца. Они всё равно нам не поверят. Не переживай, я не собираюсь умирать.
Хаын посмотрела на его руку, её зрачки вытянулись, превращаясь в лисьи.
– Убрал руку, быстро! Я говорила, что мне не нравится, когда ты так делаешь. Я чувствую себя какой-то собачонкой.
Тэхо сдержал улыбку и растрепал волосы Хаын ещё сильнее.
– Вот так не делать?
Она подскочила на месте, осыпала его ругательствами, такими искусными, каких он ещё ни разу от неё не слышал.
Хаын ругалась, пока Тэхо скрывал за улыбкой своё беспокойство. Он тоже боялся, что может не вернуться из города Истин домой. Но страшнее ему было из-за мыслей, что он вернётся один.
Шин шёл рядом с Лиён. Он видел, как маленькие капельки пота блестят у неё на лбу. Она старательно передвигала ноги, как и когда-то в Долине Вечности. Когда Шин собирался переместить всех в лес на горе Кангонг, хальмони сказала, что Лиён должна сама взобраться на гору и сама содрать кору, без помощи какой-либо магии. Иначе бумага не будет иметь магических свойств.
Они поднимались по горе уже достаточно долго. Тэхо и Хаын шли впереди, а Шин – позади Лиён, то и дело подхватывая её за руку. Он старался меньше касаться её, чтобы любопытная кумихо не задавала слишком много вопросов.
Шин добыл им удобную одежду, принеся Лиён мужское чогори и штаны паджи, в которых она почти утонула. Лиён была рада, что в путешествии ей не придётся путаться в дюжине юбок. По пути наверх Шин несколько раз предлагал остановиться и