Духи продолжали вылупляться из своих каменных скорлупок. Шин мог лишь надеяться на двоих охотников.
Закатав рукава, Хаын достала из колчана сразу две стрелы. Подула на них, разжигая огонь, и запустила в согинов. Сначала полетела одна пара стрел, потом другая. Тэхо, вставший спиной к кумихо, вынул меч из ножен и, взглянув на лису через плечо, произнёс:
– Кажется, это будет самая большая охота в нашей с тобой карьере.
– Жаль, этого не видят те придурки из управления, – усмехнулась Хаын. – Я бы послушала, что бы они потом сказали.
Согины в латах стали подступать ближе, растекаясь по земле чёрной дымкой тоски. Тэхо провёл рукой по лезвию, облачая его в ледяную оболочку, и нанёс удар по духу. Тот рассыпался пеплом. Хаын выпускала одну стрелу за другой, целясь в дальних чудовищ.
Стоя рядом с ивой, под которой сидела Лиён, Шин с тревогой в сердце наблюдал, как она вытаскивает нефритовую кисть из волос, обмакивает в чёрную тушь и проводит тонкую линию по бумаге.
Первая рука квисинов ложится к ней на плечо… вторая… третья… Красные и золотые нити тянутся от кончика кисти, развеваются вокруг Лиён, танцуя красно-золотой танец.
Шин крепко сжал рукоять старого меча, который не брал в руки со времён Великой войны. Он должен защитить её, даже если от него нет никакого толку.
Сначала Шин услышал звон колокольчиков, такой яркий, словно кто-то совсем рядом молил об исполнении желания, и только потом почувствовал приближение Йомры. Тот величественно ступал по земле. В чёрном саткате и с маской на лице. Он насвистывал санную мелодию, идя по Пустоши, будто вышел на прогулку. А позади тянулись его прихвостни. Немногочисленная толпа, состоящая в основном из кумихо и горных духов, озлобленных на людей за осквернение их лесов.
Шин громко выругался, хотя и ждал брата. Связь между ними была тоньше, чем когда они были моложе, но всё же оба чувствовали друг друга даже на расстоянии. Всю боль. Иногда Шин ловил себя на мысли, что хочет умереть, просто чтобы спасти брата от страданий. Желания людей разъедали его сердце подобно яду, оставляя там лишь ноющие язвы.
Хаын, увидев шедших позади Йомры, оскалилась и, не раздумывая, выпустила в них стрелу.
Йомра остановился, махнул рукой, приказывая нападать, а сам так же медленно зашагал в сторону ивы и сидящей под ней Лиён.
Колокольчики зазвенели слишком громко. Шин схватился за уши и упал на одно колено. Так было всегда. Кто-то всегда перетягивал чашу весов. Баланс, о котором вечно твердила хальмони, был иллюзией. Хаос преобладает над порядком, тьма побеждает свет. Кто-то всегда сильнее другого. И сейчас это был Йомра.
Кумихо побежали в сторону Хаын, но в них тут же полетел водяной шар, а следом за ним и стрела.
Всё смешалось: духи, согины и кумихо. Вода и пламя, летевшие во все стороны. Хаын одну за другой выпускала стрелы в идущих кумихо. Тэхо прикрывал её, заливая всё вокруг водой.
– Хаын, прекрати, иначе превратишься в лисицу! – крикнул Тэхо, когда увидел, что появился пятый хвост.
Её волосы стали рыжими до середины, а на макушке появились уши. Ногти удлинились, превращаясь в когти, зрачки стали вытянутыми, а радужка – огненно-рыжей.
– Эти сволочи предали меня, подставили и сбежали! Из-за них меня изгнали из города Истин! – зарычала она уже не своим голосом.
Тэхо, вечно сохраняющий спокойствие, выругался и кинулся к Хаын, на которую ринулись все кумихо и горные духи в обличье людей.
Согины схватили Хаын за один из хвостов и потянули на себя. Она отвернулась, пытаясь освободиться от хватки духов. Двое кумихо выпустили свои острые когти и пригнулись, готовясь прыгать на Хаын.
Она стояла спиной, когда на неё налетел один из прислужников Йомры. Но удар в спину Хаын не получила. Тэхо среагировал, быстро закрыв её собой. Острые длинные когти впились ему в грудь. Изо рта прыснула кровь, полетела в нападавшего и запачкала ему лицо.
Хаын, ожидавшая удара, обернулась и увидела падающего на землю Тэхо. Её глаза округлились от испуга. Лис усмехнулся и слизнул кровь охотника с пальцев. Шин видел, как появился шестой хвост, а затем седьмой… как её острые когти схватили за горло лиса, ранившего Тэхо. Как пламя вспыхнуло на руке и Хаын вонзила горящие пальцы в живот противника. Он запищал, извиваясь в руках озлобленной кумихо.
Шин, наблюдавший со стороны, понимал, что ей нужна помощь, но приближающийся к Лиён Йомра беспокоил его больше.
Обезумев, Хаын накладывала стрелы на тетиву и запускала точно в цель, попадая в кумихо. Горные духи, увидев, как лисы падают на землю, попятились к своему хозяину. Несколько согинов склонились над телами растерзанных кумихо в надежде заполучить их тела.
Хаын наклонилась над истекающим кровью Тэхо и прижала пальцы к ране на груди. Скривившись, он улыбнулся, сплёвывая кровь на землю.
– Зачем ты это сделал? – Она хлюпнула носом. – А если ты умрёшь?
– Пока я искал Лиён, – прохрипел Тэхо, – попал в очень странное место. Я умирал там раз за разом, побеждаемый самим собой. Поэтому умереть мне не страшно. Ты только не реви.
– Ты моя единственная семья! – призналась она, снимая чонбок и прижимая к ране. – Поэтому не смей умирать, противный зануда.
Тэхо протянул руку, пытаясь дотянуться до макушки и растрепать ей волосы, но лишь сильнее закашлял.
– У меня есть просьба, – прошептал он, морщась от боли. – Верни меч отцу. И передай матери, что мне очень жаль. И… – он запнулся. – Отцу тоже.
– Замолчи!
Лиса поджала губы, сдерживая слёзы, и начала крутить головой, ища помощи. Её взгляд зацепился за Шина.
Он замотал головой, зная, что она хочет сказать, но Хаын отчаянно закричала:
– Я хочу загадать желание! Слышишь меня? Я хочу загадать желание!
Звук колокольчика пронзил уши Шина. Он попытался проигнорировать этот звон.
– Я хочу загадать желание! – вновь крикнула Хаын.
Шин взглянул на Лиён и идущего к ним Йомру. Если барьер вокруг ивы не пустил туда его самого, то и Йомра не пройдёт.
Подхватив меч, Шин быстро переместился к Хаын, вокруг которой уже собрались согины, желающие получить тело Тэхо. Шин взмахнул мечом, разгоняя духов, и подскочил к лисице и охотнику.
– Спаси его! – взмолилась она. – Спаси его!
Шин смотрел на Тэхо, который был слаб и еле дышал, прикрыв глаза.
– Он всего лишь человек. Ты всё равно проживёшь дольше него. Зачем тебе проводить в заточении сто лет ради человека, чья жизнь слишком коротка? – холодно спросил Шин, хоть и понимал, почему она это делает. Но он должен предупредить о цене, которую придётся заплатить загадывающему желание.
– Он мой друг. Единственный, кто принял меня такой, какая я есть. Принял меня с моими демонами и всем грузом, что я несла на плечах. Если нужно отдать мои сто лет для того, чтобы он прожил хотя бы десять, я сделаю это не раздумывая. – Она говорила без запинки, ни секунды не сомневаясь. Семь ярко-оранжевых хвостов светились вокруг хрупкого тела лисицы. Янтарные глаза горели пламенем. Она была готова спасти человека, однажды убившего подобных ей.
Шин посмотрел на раненого Тэхо, жизнь которого утекала вместе с кровью. Он чувствовал, что душа Тэхо цепляется за тело так же, как Хаын сейчас цеплялась за его жизнь.
– Хорошо. Твоё желание будет исполнено. Твоя душа будет заточена у древа Жизни на сотню лет в ожидании следующего перерождения.
Шин щёлкнул пальцами, и кровь, что уже впиталась в чёрный пепел на земле, начала ползти обратно, возвращаясь к Тэхо. Рана затянулась. Охотник открыл глаза и стал жадно хватать воздух ртом. Заплаканная Хаын обхватила его за шею и крепко обняла.
– Ненавижу тебя! – буркнула она.
Тэхо улыбнулся уголками губ насколько хватило сил и растрепал её макушку.
Шин поднялся, чувствуя, как тревога наполняет его сердце, и посмотрел в сторону Лиён.
Йомра сделал шаг с мёртвой земли и… прошёл через барьер, чтобы чёрной тенью нависнуть над Лиён, глаза которой заволок туман.
Глава 26Портрет многоликого бога
Увидев раскидистую иву, одиноко стоящую в мёртвой Пустоши, Лиён сразу поняла, что судьба, которой она пыталась избежать, всё же настигла её. Но картинка отличалась. В месте, где умерла девушка, летали светлячки. Здесь же летал только пепел да стояли каменные фигуры духов согинов.
Тревога играла в сердце подобно Лиён, играющей на каягыме. Искусно, извлекая самое сокровенное из глубин её души.
Когда Шина откинуло от ивы, под которой она сидела, в горло своими лапами вцепился страх. Но если она будет сомневаться и бояться, время утечёт сквозь пальцы.
Лиён быстро разложила лист бумаги ханджи и начала смешивать тушь. Боль от пореза на ладони пульсировала, отвлекая от нужного дела. Чёрная зола быстро смешалась с кровью, превратившись в идеальную тушь.
Лиён подняла голову и испугалась, увидев, как духи согины выбираются из каменных оболочек и летят к Хаын и Тэхо.
Торопиться. Нужно торопиться!
Но как нарисовать портрет того, кто имеет тысячи лиц? У кого забрали его настоящее лицо?
Она вытащила из причёски кисть, посмотрела на неё, покрутила между пальцами. Именно он подарил её. Закрыв глаза, Лиён попыталась ухватиться за красные и золотые ниточки, которые видела сейчас.
Обмакнув кисть в тушь, она сделала первый мазок. Руки квисинов больно сжали плечи, разрывая когтями ткани ханбока. Линии складывались в картинки, нити плели судьбу божества. Но она ничего не видела. Лишь тёмную фигуру, что бродила по миру. Фигуру с чёрным пятном вместо лица.
Лиён моргнула, посмотрев на нарисованный портрет, и увидела лишь чёрное пятно, которое тут же впитала бумага. Лиён с облегчением вздохнула и принялась рисовать снова. Она рисовала губы и нос, меняла разрез глаз и эмоции. Но ничего не выходило.
На её плечи ложились всё новые лапы духов. Они нашёптывали Лиён истории людей, чьи лица она рисовала. Их холодное дыхание заставляло мурашки бежать по телу. Когти впивались в плечи. Ткань медленно пропитывалась кровью. Запах металла бил в нос, смешивался с запахом горелого дерева и вызывал тошноту.