Лиён чувствовала, как внутри становится пусто. Энергия покидала её, утекая сквозь рукоять кисти. Во рту пересохло. Ужасно хотелось пить.
«Не позволяй кисти забрать слишком много», – стучал в ушах голос Шина.
Пытаясь увидеть судьбу Йомры, она рисовала один портрет за другим. Когда количество нарисованных картинок перевалило за дюжину, Лиён в отчаянии ударила кулаком по листу, опустила голову и закрыла глаза.
Красные и золотые нити стали сплетаться в картинки.
Вот два брата улыбаются миру. Их лица похожи, но всё же отличаются. Шина Лиён узнаёт сразу. Но Йомра всё время стоит, лишь частично развернувшись к Лиён. Она видит его нос с горбинкой и такие же густые выразительные брови, как у Шина.
Подняв голову, она принялась рисовать новый портрет. Хальмони Самсин сказала, что Лиён почувствует, когда поймёт, что нашла верную ниточку. Что её глаза увидят больше, чем видит даже Шин.
Она нарисовала пятнадцатый портрет, потом шестнадцатый и почувствовала, как по руке под ханбоком стекает кровь, пачкая листы бумаги.
Набрав воздуха в лёгкие и сжав зубы, Лиён вновь окунула кисть в тушь. Она подняла голову, отрываясь от листа бумаги, и поняла, что Шин, стоявший всё время рядом, пропал. Поискав его глазами, увидела, что Тэхо лежит на земле, а голова его покоится на коленях у Хаын. Шин разгоняет согинов и что-то говорит лисице.
Лиён снова посмотрела на бумагу, но длинная тень закрыла и без того тусклый свет. Поднимать голову оказалось страшно. Но это и не понадобилось, потому что она знала, чья это тень.
– Значит, ты нашла другую дорогу, упрямая девчонка. Похвально. Но сколько бы ты ни калякала свои портретики, ничего не выйдет.
Йомра не подходил ближе, что дарило Лиён крохотную, размером с семя лотоса, надежду.
Ничего не говоря, она продолжила рисовать.
– В отличие от Шина, я могу подарить всё что угодно. Хочешь богатства? Пожалуйста.
Он щёлкнул пальцами, и вокруг Лиён стали появляться сундуки с серебряными слитками, тканями и одеждами. На землю попадали красивые норигэ из нефрита. Шёлковые ткани и драгоценные камни.
– Хочешь, я накажу всех, кто обижал тебя?
Он вновь щёлкнул пальцами, и перед Лиён появились Сам Нам и Исыль. Они испуганными глазами уставились на Лиён, открыли рот, чтобы спросить что-то, но Йомра схватил каждую по очереди за волосы, отклонил голову и провёл кинжалом по белоснежной коже. Тела двух девушек упали на землю, заливая всё кровью.
Кисть выпала из рук, пальцы задрожали. Лиён не могла отвести взгляд от истекающих кровью молодых кисэн. Всё было слишком реальным. Их кровь, что медленно вытекала из рваных ран на шеях, ползла по земле, стремясь к ногам Лиён. Паджи испачкались в крови. Она надеялась, что они исчезнут подобно туману, что исчезает с первыми лучами солнца, но девушки продолжали лежать на земле, истекать кровью и с мольбой о помощи смотреть на Лиён.
Взяв себя руки и убеждая, что это всего лишь иллюзия, Лиён попыталась рисовать, но пальцы дрожали, а дышать стало тяжело. Пахло кровью и благовониями из дома кисэн, в котором она прожила так долго. Она не хотела смотреть на них, но Йомра продолжил:
– Тебе этого мало? Могу сделать так, чтобы твоя наставница ожила.
– Прекрати, – произнесла Лиён, расслабляя спину и роняя кисть на бумагу, отчего по ней поползли чёрные кляксы, но тут же исчезли.
– Не хочешь увидеть свою наставницу? – удивился Йомра, складывая на груди руки. – А чего ты хочешь?
Лиён упёрлась в землю. Лап квисинов было слишком много. Они тяжёлым грузом давили на плечи. Тяжело дыша, Лиён вновь выпрямила спину и произнесла:
– Я хочу увидеть твоё лицо!
Йомра удивился, потом усмехнулся, сделал шаг и ступил на зелёную траву под ивой.
Он опустился на одно колено напротив Лиён, потянулся к чёрной маске и снял её. Под широкими полями сатката оказалось чёрное пятно с горящими красными глазами. Лиён отпрянула от страха, чуть не разлив сделанные чернила.
– Ну что? Как тебе моё личико? – Он повертел головой. – Зачем мне лицо, если я всего лишь людская игрушка, верно? Но ты же должна меня понимать. Тебя тоже только и делали, что использовали.
Он наклонился ближе, впиваясь взглядом в Лиён.
– Не подходи к ней! – взревел Шин, не способный переступить через барьер.
Йомра обернулся и провёл рукой перед лицом. Сначала появились брови, потом нос и рот. И на месте чёрного пятна оказалось лицо Шина с красными глазами.
– Если ты пожелаешь, я могу носить его лицо. Я даже могу быть им, если ты этого захочешь.
Йомра протянул руку и коснулся щеки Лиён. Она хитро улыбнулась, схватила его за воротник ханбока с широкими рукавами и притянула ближе к себе.
– Мне достаточно лишь твоих глаз, чтобы увидеть твою судьбу.
Она потянула его к себе и прижалась своим лбом к его, чтобы не струсить и не отвести взгляда от горящих алым глаз.
Картинки складывались плохо, размыто и неразборчиво. Не отрывая взгляда от удивлённого Йомры, Лиён сделала пару мазков, на ощупь отыскав бумагу.
Прошлое вспыхивало пятнами.
Маленький мальчик, ведомый людьми, исполняет самые жуткие желания. Он не хочет, не желает этого сам, но продолжает потакать им. Убийства, богатство, окупаемое кровью, желание завладеть кем-то. Мальчик сопротивляется и убегает, но каждый раз слышит звон колокольчиков, когда люди желают сделать что-то плохое.
Мальчик приходит к Небесному Владыке и просит прекратить это. Он умоляет его, бьётся головой об пол, вымаливая решение. Небесный Владыка долго молчит. А потом спускается с трона, вручает ему нефритовую кисть и произносит:
– Нарисуй свой портрет. И я отделю от тебя всё тёмное и плохое. Это существо станет твоей тенью, братом. Он вместо тебя будет исполнять желания тех, кто не хочет видеть свет, тебе больше не придётся страдать, исполняя мерзкие желания людей. Если ты готов обречь другого на страдания, кисть к твоим услугам.
Лиён почувствовала, как цепкие пальцы сжали её руку с кистью и надавили на сухожилия. Видение рассыпалось красно-золотым дождём. Перед глазами помутнело, мир стал расплываться, превращаясь в большое пятно из скудных красок.
– Кто ты на самом деле? – водя руками по траве в поисках выпавшей кисти, спросила Лиён.
Йомра усмехнулся, коснулся её щеки и вложил кисть в ладонь.
– Подумай хорошенько, упрямая девчонка, – шепнул он ей на ухо. – Наша связь с ним настолько сильна, что я знаю всё, что между вами произошло.
Зрение стало возвращаться, и теперь она могла разглядеть Йомру и Шина, что метался за барьером.
– Не может быть, чтобы ты был его тёмной стороной. А как же легенда о двух драконах?
Йомра засмеялся и посмотрел на Шина.
– Если придумать себе оправдания, никогда не станешь считать себя преступником, верно, брат мой? Каково это – отказаться от себя, пытаться быть хорошеньким, быть обманутым самим же собой? – крикнул он.
Лиён посмотрела на Шина, потом на красноглазого демона. Она обмакнула кисть в краски и хотела сделать первый мазок, но Йомра схватил её за руку:
– Достаточно! Я найду другого, кто сможет мне помочь. Ты не единственная с такими глазами. Верни мне кисть.
Он попытался забрать кисть, но Лиён вцепилась в неё. Йомра усмехнулся и впился пальцами в её истерзанное духами квисинами плечо. Она закричала, скривилась от боли, но пальцев не разжала. Лиён не владела мечом, не умела защищаться и была всего лишь человеком. Но у неё всегда было терпение. И сила духа, не позволяющая отступать даже в самые сложные времена.
– Шин, – позвала его Лиён. В глазах потемнело от боли, но она всё так же крепко продолжала держать нефритовую кисть. Красная нить между ними натянулась, засветилась алой лентой, соединяя их.
Шин схватил лежавший рядом меч и кинулся на Йомру. Старый меч летел тому прямо в спину.
Йомра усмехнулся и с силой толкнул Лиён к дереву. Она больно ударилась спиной, начала жадно хватать воздух ртом, выронила кисть.
Шин наносил точные удары, но Йомра уворачивался, будто предугадывая, куда ударит его брат. Лиён смотрела на их сражение и думала, что Йомра и правда движется подобно тени Шина. А когда присмотрелась, поняла, что у Шина и вовсе нет тени.
– Ты не сможешь меня ранить, глупый братец. Надеешься на свою кисэн? Надеешься, что она сможет спасти тебя?
– Раньше я думал, как и хальмони, что ты просто слишком много видел плохого, слишком долго бродил по ночам, забирая у людей самое ужасное. Но потом я увидел, как ты радуешься, забирая их жизни. Видел, как ты даёшь им ложные надежды, предлагая совершить ужасные вещи, а потом в итоге забираешь их жизнь, – произнёс Шин, не оставляя пустых попыток ударить Йомру.
Красноглазый демон рассмеялся.
– Каждый из этих бессердечных и жадных тварей заслужил смерть, – с ненавистью выдавил он. – Ты не видел того, что видел я. Люди ужасны! Безобразны в своём истинном обличье.
Лиён, вернув себе дыхание, поднялась с земли. Пока демона отвлекает Шин, у неё есть время. Она должна снова попробовать нарисовать портрет многоликого божества, и теперь она догадывается, что должна нарисовать.
Стоять она не могла: плечи болели, спина ныла от удара. На четвереньках Лиён подползла к бумаге и увидела, что чернила разлились по земле, окрасив ярко-зелёную траву. Чёрные росинки стекали по ниточкам травы, утекая в землю вместе с надеждой Лиён.
«Чернила можно сделать вновь», – пульсировало у неё в висках.
Она поискала глазами кисть и увидела, как светло-зелёные пятна нефрита разлетелись по тёмной, залитой кровью траве. Золотые ручейки больше не бежали по зелёному лугу, щетина не переливалась, словно была драгоценностью. Лиён дрожащими руками взяла осколки кисти и попыталась соединить их. Кисть всегда оставалась целой, почему же сейчас она раскололась?
Йомра вдруг остановился. Он наклонился, уходя за спину Шина, положил руки ему на плечи и неестественно вывернул голову, чтобы сказать на ухо:
– Я могу показать тебе.