«Коварный мститель Лисогор частично подтвердил показания Чистякова, следовательно, мой тезка действительно к убийству не причастен. Всю вечеринку он был статичен, так что обозначим его ладьей. Теперь поехали!»
Я отправил белую королеву «спать» в соседнюю комнату, стал передвигать фигурки и очень быстро понял, что на столе не хватает действующих лиц.
«Во время застолья Каретина с гостями не конфликтовала, следовательно, ее убийство к обстановке за столом отношения не имеет. Луизу вывели из строя, добавив в напиток раствор морфия. Наркотики заводского изготовления в нашей стране на дороге не валяются, их надо где-то достать, а потом изловчиться и незаметно подлить морфий Каретиной в бокал. В чем можно принести с собой жидкость объемом в один-два миллилитра? В тонком шприце, в маленьком пузырьке с плотно подогнанной пробкой. Как быстро и незаметно вытащить пробку, если ты остался за столом один только на минуту и в любой момент гости могут вернуться назад?»
Я встал, прошелся по кабинету, посмотрел на шахматные фигурки со стороны и добавил к ним за периметром квартиры черного короля и черного слона: Осмоловского и Волкова.
«Вернемся к морфию, – решил я. – Маленький пузырек с резиновой крышкой отпадает – крышка слетит в любой момент. Пузырек с пластмассовой пробкой тоже не вариант – жидкость не прольется, но открывать его долго. Остается пластмассовый шприц, укороченный по длине, с обрезанным поршнем. Где его хранить на вечеринке, чтобы он все время был под рукой? Я бы затолкал шприц в носок – со стороны не видно, в любой момент можно достать и туда же спрятать. Кто из гостей был в джинсах? Все парни плюс Кутикова. Луиза была в платье, Шершнева, Чистякова и Лапшина – в юбках».
Я взял со стола белого слона, повертел его в руках. Пока все подозрения падали на Кутикову: она была в джинсах, вначале вечеринки сидела рядом с Луизой, а после того, как хозяйка ушла спать, несколько раз выходила из зала. Потом она затащила Чистякова в комнату Луизы и осмотрела ее прикроватную тумбочку.
«Оставим пока Кутикову и введем в действие Осмоловского с Волковым. Мог Осмоловский подговорить кого-то из участников вечеринки убить Луизу? Например, Кутикову. А что, это вариант. Луиза поссорилась с Осмоловским, с Кутиковой у нее были напряженные отношения. И Осмоловский, и Кутикова наверняка знали, что мать Луизы гадает на кортике. Где лежит оружие – ни для кого не было секретом… Черт, я опять вернулся к Кутиковой! Долой Свету. Кто у нас еще остался? Волков. Мог ли он организовать убийство? Пожалуй, нет. Сам бы он, пьяный, мог Луизу ножом ткнуть, а вот спланировать хладнокровное убийство – нет. Могли совершить убийство Лапшина и Веселов? Предположим, что им позарез был нужен некий предмет, который хранился у Луизы в прикроватной тумбочке. Веселов в носке принес морфий, они незаметно впрыснули его в шампанское Каретиной, потом похитили предмет из тумбочки, испугались ответственности и убили хозяйку. Не пойдет. Обстановка не та. Да и зачем убивать Луизу после кражи? Можно было проще поступить: завернуть похищенный предмет в носовой платок, выбросить его в форточку, а потом, после вечеринки, подобрать. Ищи-свищи, кто этот таинственный предмет похитил!»
Поразмыслив еще немного, я оставил в центре стола фигурки Осмоловского и Кутиковой. Шершневу, Лапшину и Веселова разместил в стороне, остальных положил в коробку.
«Кто-то из этих пятерых – убийца, а кто-то – его сообщник. Остальные участники застолья к преступлению отношения не имеют».
В понедельник Айдар наконец-то получил первые известия о возможном происхождении морфия.
– Бабушка Кутиковой умерла от онкологического заболевания в августе прошлого года, – доложил он. – Перед смертью старушка два месяца пролежала дома под присмотром родственников.
Я мысленно прикинул: «Если это Кутикова, то она почти полтора года хранила похищенный морфий, чтобы в нужный момент усыпить Каретину. Как-то слишком изощренно, но факты – упрямая вещь: морфий подлила в бокал Луизе Кутикова, больше некому».
– Ну что, возьмемся за нее? – спросил Айдар.
– Нет! – сказал как отрезал я. – Нам нечем Кутикову прижать, у нас на руках нет вещественных доказательств, нет показаний свидетелей. Даже если некая медсестра поколется, что у нее летом прошлого года пропала в квартире Кутиковых ампула с морфием, то это еще ни о чем не говорит. К Свете Кутиковой надо искать другой подход. Нам надо накопить побольше доказательств, чтобы в нужный момент сыграть с ней в одно касание. Одно! Других вариантов нет. Если мы плохо подготовимся к ее допросу, то Кутикова замкнется, потом набегут адвокаты и выведут ее сухой из воды. Доказательств-то против нее нет!
Я закурил, посмотрел в потолок, который накануне так внимательно рассматривал Садыков.
– Пока продолжим работать с остальными гостями. Иван, доставь мне завтра Веселова, но привези его по жесткому варианту – в наручниках.
– Черт возьми, Андрей, где я наручники-то возьму? – возмутился Горбунов. – Опять у соседей просить? Они уже и так в прошлый раз возмущались, компенсации за использование чужого имущества требовали.
Я набрал номер телефона соседнего кабинета.
– Василий Павлович? Мне наручники на завтра надо. Одолжишь? Пузырь поставить? Без проблем! Я за твоего шефа в праздники отдежурил, так что он мне целый ящик водки должен. Ты пока из кабинета не уходи, а я Шкляру перезвоню, про должок напомню. Что, не надо? Так отдашь? Лады! Через минуту Горбунов зайдет.
– Что за жизнь! – поморщился Иван. – На весь уголовный розыск одна пара наручников, и те какие-то левые, неизвестно как у соседей оказавшиеся.
– Скажи спасибо, что хоть такие есть! Если бы Вася где-то наручники не подрезал, пришлось бы сейчас в дежурку на поклон идти, рапорт начальнику РОВД писать, объяснять, для каких целей нам спецсредства понадобились… Ты, кстати, чего стоишь? Иди за наручниками!
С первых дней своего существования Советская власть репрессивными мерами поддерживала порядок в стране. В сталинские времена за анекдот про вождя можно было запросто схлопотать полновесную десятку, а за украденные с колхозного поля колоски – отправиться на Колыму лет так на пять. Сменивший Сталина Хрущев провел либерализацию законов. По его указанию был написан новый Уголовный кодекс РСФСР, в котором не было понятий «контрреволюционер» и «враг народа». В 1961 году новый Уголовный кодекс вступил в силу.
Сменивший Хрущева на посту главы партии Брежнев еще больше отпустил узду, и народ распоясался до того, что стал, не таясь, травить анекдоты про «дорогого Леонида Ильича», пьянствовать и относиться к социалистической собственности не как к общенародному достоянию, а как к личной кормушке. Именно в те годы родился популярный среди рабочего класса лозунг «Ты здесь хозяин, а не гость – утащи с работы хотя бы гвоздь!».
После смерти Брежнева на посту главы государства побывали болезненно-престарелые Андропов и Черненко, и наконец наступил просвет: к власти пришел молодой реформатор Горбачев.
Казалось бы, что может объединять таких разных людей, как Сталин, Брежнев и Горбачев? Партбилет в кармане? Это само собой, но главное – нежелание рассказать своему народу о перечне деяний, за которые предусмотрено уголовное наказание. Уголовный кодекс РСФСР был самой дефицитной книгой в стране. Достать его в свободной продаже было невозможно, в публичных библиотеках УК РСФСР из читального зала выносить было запрещено.
Парадокс: государство требовало от граждан быть дисциплинированными и законопослушными, а перечень запрещенных деяний фактически засекретило.
Я достал Уголовный кодекс во время учебы в Омске: после окончания второго курса заявил в библиотеке, что потерял УК и готов компенсировать причиненный ущерб. Библиотекарша прочитала мне нудную нотацию о недопустимости небрежного отношения к библиотечному фонду и, морщась от недовольства, приняла от меня взамен УК учебник международного частного права, которым были завалены все магазины.
Свой личный экземпляр Уголовного кодекса я хранил как зеницу ока и никогда не оставлял его без присмотра. Выходя из кабинета, закрывал книгу в сейф, а на все просьбы дать ее хотя бы на время отвечал отказом.
В среду, во второй половине дня, я достал из сейфа Уголовный кодекс и развернул его перед Сергеем Веселовым, доставленным для допроса.
– Давай почитаем эту книгу вместе, – предложил я. – В ней 269 статей, но нас с тобой интересует только одна – статья 144 – кража личного имущества граждан. В этой статье четыре части. Третья и четвертая нам не подходят, а вот вторая – в самый раз! Читай: «кража личного имущества граждан, то есть тайное хищение имущества». Тайное – это значит, что никто не видит, как ты совершил преступление. К примеру, хозяйка спит, а ты у нее из коробочки серьги спер. Читаем дальше: «кража, совершенная группой лиц, причинившая значительный ущерб потерпевшему». Перевести? Группа лиц – это ты в сговоре с Лапшиной, а «значительный ущерб» – это две тысячи рублей, сумма, в которую мать Луизы оценила похищенные тобой и Лапшиной бриллиантовые серьги.
– Я ничего не брал, никаких бриллиантовых сережек в глаза не видел, – насупившись, заявил Веселов, – вы меня своими ментовскими штучками не проведете и кражу на меня не повесите. Знаю я, как вы преступления раскрываете. Мне пацаны рассказывали, как в милиции показания выбивают.
– Было бы кого бить, – усмехнулся Горбунов.
– Бить никого не надо! – возразил я. – Слово всегда сильнее грубой силы. Продолжим! С Уголовным кодексом тебе все понятно? Ах, да, самое главное я упустил! Суть ведь не в деянии, а в наказании! Давай посмотрим, что за групповую кражу дают. Вот, читай: «от двух до семи лет лишения свободы, с конфискацией имущества». Имущества у тебя никакого нет, конфисковывать у тебя нечего, так что получишь ты только лишение свободы – годика три колонии общего режима. Суд учтет, что преступление ты совершил в первый раз, характеризуешься по месту учебы и жительства положительно, и даст трешку, чтобы другим неповадно было. Лапшина отделается легким испугом.