К сожалению, серьезные психологические трудности заставляют жертву вязнуть, будто в болоте, в этих созависимых и разрушительных отношениях. Удивительно, но в глубине души эти несчастные жалеют и оправдывают своего партнера, стараясь найти причину только в себе. Они считают, что мучитель сделал это не со зла и обязательно изменится, если постараться сделать все по-другому. Что именно сделать по-другому, жертва и сама понимает лишь смутно, все больше запутываясь в паутине подавленных эмоций и навязанных агрессором мыслей о собственной неполноценности. Иногда таким вот странным и нездоровым способом психика человека пытается защититься от эмоциональной травмы.
Мучитель же, чувствуя безнаказанность и слабость, наслаждаясь ими, манипулирует еще больше до тех пор, пока у жертвы в голове не стирается грань между нормальными человеческими взаимоотношениями и жестокими издевательствами.
Родители Евгении забеспокоились лишь около месяца спустя. Соседи стали ощущать неприятный запах, доносящийся из квартиры № 357, и на всякий случай обратились в милицию. Видимо, люди уже устали пытаться что-то выяснить самостоятельно, ведь каждый раз, стараясь урегулировать возникающие с семейством Спесивцевых проблемы, они неизменно получали проклятья, угрозы и плевки в свою сторону.
Когда правоохранители вломились в квартиру Спесивцева, они увидели, что труп девушки лежал на кровати, а рядом крепко спал ее «жених». Евгения умерла уже несколько дней назад, на теле были видны признаки издевательств, следы от тушения сигарет, а также многочисленные нарывы.
Александра Спесивцева арестовали по обвинению в убийстве. Свою вину он не признавал, твердил, что Женя сама себя морила голодом и истязала, а он, наоборот, пытался ее спасти. Однако судебно-медицинская экспертиза выдала заключение о том, что Гусельникова умерла от травм, которые привели к заражению крови, ставшему причиной смерти. В итоге убийце поменяли статью обвинения на связанную с нанесением телесных повреждений, а также признали невменяемым по результатам обследований и после изучения его биографии. В 1992 году Спесивцева отправили в спецлечебницу Орловской области с диагнозом «шизофрения». Перед отъездом на лечение он набил себе на руке букву «Е». Воспоминание о возлюбленной жертве теперь всегда было у него перед глазами. Он будто навеки присвоил ее себе. Ужасающая сентиментальность садиста.
Находясь в спецучреждении, он вживил себе металлический шарик под кожу полового члена: так принято было иногда делать на зоне для повышения сексуального авторитета – в первую очередь в своих собственных глазах. Но у импотента Спесивцева шарик не прижился и доставлял ему мучительную боль. Впрочем, боль – своя или чужая – теперь была его главной целью.
Спустя три года врачи признали Спесивцева излечившимся, и он возвратился домой. Семья воссоединилась: мать и ее великовозрастные дети. Самое страшное, что монстра не только выпустили на волю, но еще и не передали информацию о его возвращении в Новокузнецк участковому. По документам выходило, что он все еще находится в лечебнице. Эта чудовищная бюрократическая непредусмотрительность многим будет стоить жизни.
Сразу после возвращения Спесивцев – под музыку на безумных децибелах – мучил, насиловал, убивал и расчленял людей. Родная мать, словно его личная уборщица, складывала останки в ведра и закапывала ночью на пустыре или сбрасывала в реку Аба. После этого она прибирала в квартире, а когда сыну хотелось побыть наедине с жертвой, вместе с дочерью переезжала в деревенский дом. Женщина снабжала сына-убийцу денежными средствами, а иногда варила из человеческого мяса суп. С «барского стола» доставалось и громадной черной собаке породы водолаз, которая с удовольствием грызла разбросанные по квартире кости.
Убийства следовали одно за другим с февраля по октябрь 1996 года. Жертвами Спесивцева становились и подростки 12–15 лет, и взрослые 20–40 лет. В основном это были девочки, девушки и женщины, хотя среди погибших числились и мальчики.
Своих жертв Спесивцев стал выискивать на железнодорожном вокзале, знакомясь с доверчивыми девушками и подростками или с теми, кто по воле обстоятельств оказался за чертой бедности, а также относился к неблагополучным слоям населения. Он приглашал их к себе домой под разными предлогами. Для тех, кто принимал такое предложение, это оказывалось смертным приговором. В газетах стали появляться статьи о том, что в городе орудует человек-мутант, родившийся в городе с плохой экологией и похищающий детей. Среди жителей началась паника.
На первый взгляд, мальчики не вписываются в образ жертвы Спесивцева. Вместе с тем известный специалист в области криминологии, психиатрии и юридической психологии, доктор юридических наук Ю. М. Антонян утверждает, что убийства подростков мужского пола могли быть символическими и воспринимались Спесивцевым как акт самоубийства. Вот что профессор Антонян говорит по этому поводу:
«…У него, несомненно, было несчастливое детство, и вот он, убивая этих мальчишек, как бы убивал каждый раз самого себя, погибая и тем самым избавляясь от всех психотравматических переживаний, которые у него были».
В тот же самый период в Тольятти происходили схожие по почерку изнасилования и убийства детей. Следствие ошибочно полагало, что постоянно обнаруживаемые фрагменты человеческих тел в Новокузнецке тоже дело рук убийцы – гастролера из другого города. Но спустя некоторое время Тольяттинского Потрошителя Олега Рылькова поймали, а в Новокузнецке убийства по-прежнему продолжались. Также выдвигались версии об убийстве ради донорских органов и о похищении детей для продажи в рабство, но и они не подтвердились.
Маньяк преспокойно жил и убивал в окружении домочадцев, чувствуя себя полновластным господином чужих судеб. Мать же не только спешила убрать беспорядок, но и выносила по ночам накопившиеся кости и отрубленные части тел. Она послушно приняла роль помощницы сына-убийцы, не попрекая и всячески пытаясь ему угодить. Возможно, женщина и сама опасалась стать жертвой сына и поэтому заняла «партнерскую» позицию, откупаясь своей полезностью при совершении преступлений.
Спустя некоторое время на круглосуточно не смолкающую музыку и тяжелый, как будто трупный, запах начали жаловаться соседи. Но их жалобы оставались без внимания. Хотя шанс остановить Спесивцева все же был. В тот период из-за участившихся случаев обнаружения останков зверски растерзанных людей милиция стала проверять психически больных жителей Новокузнецка, стоявших на учете в соответствующих лечебных учреждениях. Версия была вполне логичной: подобное мог совершать только психически нездоровый человек, а столь тщательное расчленение возможно лишь при наличии укромного места и достаточного запаса времени. И милиция оказалась права. Вот только, как я уже писала выше, Александр Спесивцев в этих списках душевнобольных, находящихся на свободе, не значился. В документах не оказалось его выписки из Орловской спецлечебницы. О том, что он вернулся после лечения в Новокузнецк, никто из контролирующих органов не знал.
В какой-то момент монстр настолько обленился, что последние жертвы мать сама привела к нему буквально за руку. Неподалеку от дома она подошла к трем девочкам – Насте и Жене было по тринадцать лет, а Оле пятнадцать – и попросила помочь открыть дверь в квартиру. Не заподозрив щуплую седую женщину ни в чем плохом, они поднялись с ней на девятый этаж. Но помогать «бабушке» не пришлось. Дверь распахнул разъяренный Спесивцев. Рядом с ним злобно скалила зубы большая собака-водолаз.
Эта расправа в серии его убийств была самой ожесточенной. Одну из девочек – Настю, попытавшуюся замахнуться на него, он убил сразу, сначала искромсав ножом, а уже после окончательно удушив веревкой.
Над двумя другими Спесивцев издевался почти месяц: приковывал наручниками к батарее, пытал паяльником, насиловал и фотографировал обнаженными. Он заставил оставшихся в живых девочек разрезать тело убитой подруги и съесть суп, который его мать сварила из останков. Потом в порыве ярости из-за попытки девочек договориться о побеге он неистово бил Женю головой об стену и пол. Вскоре от полученных травм она скончалась. Олю же снова заставили помогать матери Спесивцева расчленять тело убитой подружки. За всем этим ужасом наблюдала старшая сестра маньяка, не получившая впоследствии никакого наказания.
Такого рода преступный треугольник встречается нечасто. Думаю, здесь уместно процитировать высказывание Ю. М. Антоняна:
«Случай со Спесивцевыми, на мой взгляд, является уникальным. Уникальным потому, что действовал не один человек, а трое. И в криминальной практике это, в общем-то, большая редкость. И нам предстоит разобраться, почему убийце помогали мать и в какой-то мере – сестра. Считается, что она была свидетельницей преступлений брата.
Семья, в которой Спесивцев вырос, воспитывался, жил, по характеристикам соседей, отличалась тем, что они были очень замкнуты. Что это означает? Они были дезадаптированы, они не влились, не вписались в ту среду, в которую должны были вписаться.
Вот эта обособленность крайне сближала их всех троих. Весь мир лежал за рамками их семьи. И еще важное обстоятельство: они воровали – что тоже сближало их и обособляло. Они существовали в другой реальности, в другом измерении. И вот потому становится понятным их соучастие в преступлениях. У них была общая тайна, которая их объединяла. Весьма трудно высказать обвинения в их адрес. И знаете почему? Они вас не поймут, и меня наверняка бы не поняли, потому что говорят они и мыслят на другом языке».
Маньяка поймали благодаря череде случайностей и совпадений. Осенью 1996 года в Новокузнецке началась плановая подготовка к отопительному сезону. К Спесивцеву пришли коммунальщики, но дверь он не открыл – прокричал, что психически болен и мать заперла его в квартире на ключ. Слесари не уходили, продолжали стучать и уговаривали впустить их. Потом, посовещавшись, они решили позвонить в милицию.