Но сегодня на улицах играет множество других детей, которые завтра или послезавтра будут мертвы из-за того, что другие молодые люди сегодня читают и смотрят по телевизору»*[17].
На последний завтрак Тед Банди заказал себе стейк, яйца, картофельные котлеты, тосты с маслом и желе, а также молоко и сок. Кажется, что и в этом есть своего рода психопатическое спокойствие: ни волнения, ни эмоций, ни сожаления.
Смогли бы вы в такой момент с удовольствием позавтракать? Перед вратами вечности…
Михасевичу перед расстрелом завтрак на выбор никто не предлагал, более того, на видеозаписях следственных экспериментов заметно, как тяжело следователю Игнатовичу сдержаться, чтобы не привести еще не вынесенный приговор в исполнение, при виде того, как негодяй, улыбаясь, рассказывает об убийствах.
Михасевич виртуозно умел менять маски. Он женился, переехал в маленькую деревню Солоники под Полоцком. У него родились двое детей. По воспоминаниям односельчан, маньяк вел себя как заботливый отец. Почти не пил, не курил, смущался, когда при нем рассказывали пошлые анекдоты. Михасевич считался одним из лучших слесарей по ремонту сельхозтехники. Его фотография висела на доске почета, он был секретарем партийного комитета. Как и Чикатило, Михасевич выступал активным общественником и дружинником, помогая ловить самого себя.
Из стенограммы протоколов допросов:
«Днем в обеденный перерыв я искал и душил женщин, а потом спешил вернуться на работу… Пытался как-то сдерживать все. Даже я потом пойду в туалет, из крана открою, на лицо попрыскаю, как остужусь, как говорится. Обычно в день, ну даже подвозил там женщин, у меня иной раз даже никакого желания такого не появляется. Высадишь, пошел. А периоды такие появляются, что надо найти кого-то, потом рыщешь как волк голодный, как говорится, покуда не найдешь…»*
Вскоре Михасевич обзавелся машиной «Запорожец» красного, обращающего на себя внимание цвета. Теперь он мог охотиться за жертвами с полным комфортом. Напомню, что в те времена личный автомобиль был не средством передвижения, а роскошью. Умелая беседа приятного мужчины за рулем открывала перед изощренным негодяем огромные возможности. До «Запорожца» маньяк использовал служебные автомобили.
Однажды Михасевич предложил своей попутчице заехать в лес. Остановил машину и, довольно улыбаясь, наблюдал, как девушка собирает букет полевых цветов. А потом, насытившись предвкушением добычи – как правило, он был не слишком терпелив, – схватил ее за руку и потащил вглубь леса. Изнасиловал и задушил. Именно этот эпизод использован для знакомства зрителя с одним из персонажей сериала «Метод». Да и в целом весь образ антагониста одной из серий списан с Михасевича.
И вот вам, уважаемый читатель, еще одна параллель Михасевич – Банди: «Фольксваген-жук» американского маньяка стал таким же опознавательным знаком Мистера Смертельное Обаяние, как и «Запорожец» советского душегуба. В обоих случаях личные автомобили сыграют немаловажную роль в поимке убийц. Светло-бежевый «Жук» выставлен в Национальном музее преступления и наказания в Вашингтоне. История красного «Запорожца» Михасевича неизвестна.
Признаваясь в злодеяниях, Михасевич поражал всех своей феноменальной памятью. Он с достаточной точностью указывал места совершения преступлений, почти ни разу не ошибившись, несмотря на менявшийся ландшафт в некоторых точках; с поразительной детальностью описывал обстоятельства совершения убийств.
Многие удивляются памяти некоторых душегубов. Но, если разобраться, ничего странного здесь нет. На фоне их серого, малоэмоционального существования жестокое убийство – самое яркое пятно. Это, возможно, звучит странно для нормального человека, который, пытаясь вспомнить самые волнующие события в своей жизни, назовет, допустим, первый прыжок с парашютом, свадьбу, чтение стихов ребенка со школьной сцены или потерю близкого человека. Но у психопата, если угодно «эмоционального импотента», другие воспоминания.
В 1985-м – последнем для него году на свободе – Михасевич убил 12 женщин.
Из стенограммы протоколов допросов:
«Когда потерпевшая сопротивлялась, царапала меня, во мне появлялось что-то нечеловеческое. Мне было приятно, что она меня царапает. И хотелось этого еще больше, так как усиливалась моя ненависть»*.
К этому моменту, спустя почти 14 лет с момента первого убийства, он уже чувствовал себя богом, неуловимым гением с короной на голове. Это не такая уж редкость для преступников, которых долго ловят. Как правило, это становится причиной совершения ошибок и необдуманных действий и, как следствие, приводит к их поимке.
В случае с Михасевичем появилась важная зацепка: один из очевидцев видел, как девушка, найденная потом убитой, садилась в красный «Запорожец». Это позволило несколько скорректировать подход к поиску преступника, и следователи начали проверять всех водителей красных «Запорожцев». Как внештатный милиционер, командир отряда добровольных дружинников, Михасевич одним из первых узнал об этом. И забеспокоился. Это заставило его написать письмо в газету «Витебский рабочий». В послании говорилось, что в областном центре якобы действует организация, которая борется с несправедливостью. Подтверждение – два женских трупа в Бешенковичском районе.
После этого он начал ловить самого себя. Помните, как Чикатило занимался тем же, да еще и подсмеивался над нерасторопностью следствия? Михасевич вел себя аналогичным образом. Тщательно проверял водителей фургонов и красных «Запорожцев». Собирал у них образцы почерка, ведь правоохранители уже реагировали гораздо быстрее на появляющиеся дополнительные улики и приняли решение о проведении почерковедческой экспертизы по «газетной записке». Именно для нее требовались образцы почерка.
«Запорожцев» в Витебской области было на тот момент около семи тысяч. Проверили и автомобиль Михасевича, но подозрительного ничего не обнаружили. Репутация у него была из ряда вон благонадежная.
И все-таки Михасевич волновался. Успокаивало его только то, что за совершенные им убийства постоянно кого-то арестовывали. Когда за его преступления начали приговаривать к разным срокам случайных людей, он исправно посещал судебные заседания и внимательно следил за процессами. Это позволяло ему понимать, в каком направлении работает следствие и как заметать следы, если придется.
Письмо редактору газеты «Витебский рабочий» от имени так называемых «патриотов Витебска» – это, прежде всего, попытка запутать следствие. Выдуманная Михасевичем организация якобы состояла из обманутых мужчин, которым изменили жены. И теперь они будто бы мстят своим женщинам с помощью изощренных убийств. Более того, он сообщил, что это организация фашистского толка, которая активно борется с существующим режимом. Выглядит довольно креативно – разве что слова такого не было в те годы.
На тот момент опасное дело уже было под личным контролем главы государства. Тогда им являлся бывший председатель КГБ Юрий Андропов. Перед следствием поставили задачу – немедленно изучить почерки почти у всего взрослого населения Витебска. В качестве образцов использовались заявления в отделах кадров и в паспортных столах, а также множество других документов. Но все было безрезультатно.
Тем не менее Михасевич, чувствуя, как круг сужается, и продолжая опасаться, что к нему могут подобраться слишком близко, делает последнюю и роковую ошибку. Совершив очередное убийство и задушив женщину головным платком, он вложил в ее ротовое отверстие записку: «За измену – смерть. Борьба с легавыми и коммунистами». И подпись: «Патриоты Витебска».
Свой почерк он, разумеется, постарался изменить. Но вот в чем секрет. Я часто сталкиваюсь с этим по работе. Многие преступники, когда у них берут образцы для почерковедческой экспертизы, пытаются принять неудобное для письма положение, изменить наклон руки, писать более широко или, наоборот, более мелко. В общем, предпринимают всяческие попытки для искажения собственного почерка. Однако это, мягко говоря, малоэффективно. Пишет не рука, а мозг. И те, кто думают, что можно изменить свои константные показатели почерка, глубоко заблуждаются. Уверяю вас, как бы вы ни старались, те особенности, на которые обязательно обратит внимание хороший эксперт, скрыть практически невозможно.
Следствие установило, что почерк, которым были написаны анонимное письмо в газету и записка на трупе, совпадал. Это и стало триггером новой мощной проверки по всей Витебской области. Были проанализированы более 500 тысяч образцов. Для такой огромной работы подключили даже специалистов КГБ. Трудились эксперты-почерковеды со всей страны. Представляете, какой объем работы для поимки не банды, а одного-единственного человека? Если его, конечно, можно назвать человеком.
Зададимся вопросом: почему Михасевич отправил свое письмо в газету, а не в милицию? Ответ, на мой взгляд, лежит на поверхности. Он сделал это в попытке подобраться к желанной славе, указать в очередной раз на свое величие. Дескать, вы мелкие, заурядные люди, а я не бандит с большой дороги, на которого можно легко расставить силки. Я Великан, и вам до меня не дотянуться.
Из стенограммы протоколов допросов:
«Я записку оставил, чтобы разыграть милицию. Потому что они плохо работают. Ведь не могли найти меня раньше. Столько лет. Я их не боялся»*.
9 декабря 1985 года Геннадия Михасевича арестовали. Он вместе с семьей скрывался у родственников в соседнем селе. Оформил на работе отпуск, собирался в Одессу. Когда за ним пришли, рядом с кроватью были обнаружены упакованные чемоданы. Убийца был невозмутим и с голым торсом. На вопрос следователя: «Так вы и есть патриот Витебска?» – ничего не ответил.
Позже, давая показания, он с гордостью и самодовольной усмешкой рассказывал о своих преступлениях и был уверен, что его ждет всесоюзная известность.