А на четвертой полосе той же правительственной газеты — подпись главного редактора, Николая Ивановича Бухарина. Того самого, который «поставил себя в ряды»…
Кто после этого посмеет утверждать, что при Сталине не было свободы слова? Свобода была полная: дети отрекались от отцов, а уцелевшие родители отказывались от арестованных «за контрреволюционную деятельность» детей. И доносили друг на друга.
При Сталине число стукачей приближалось к числу жителей страны, умевших писать. И говорить. Не доносили только младенцы. В детсадах доносы тоже культивируют. Вот уже стучит каждый второй… Появились активисты движения, готовые самих себя взять за рукав и отвести «куда надо»…
…Комсорг нашего курса истфака Эмма Шиф, не вставая с места, руки под столом (а в руках какие-то бумаги), подавшись корпусом вперед, выпытывает у сокурсника Бориса Маркуса нечто о его прошлом. Он учился до этого в автодорожном институте, там с ним что-то произошло, теперь он у нас, на истфаке. Так что же там случилось, зачем он сменил институт, почему скрыл от общественности?..
Внешне Эмма спокойна, в свои двадцать пять лет она умеет сдерживать горячее чувство преданности Органам. А Борис, рослый, красивый парень, умница Борис понимает: настало время всеобщих доносов, повального следствия. Так не лучше ли доносить на других «с опережением»?… Но он не подлец. И Эмма тоже. Просто время было подлое. Просто все возлюбили железный порядок.
А в глазах перепуганного обывателя террор и есть порядок. При условии, конечно, что его лично не тронут. Все вместе, как один, — значит «единодушно» — голосуют на собраниях, все перевыполняют планы, все славят Вождя, все одобрительно поглядывают на прямоугольники тюрем, жилых домов и бараков, магазинов, школ, больниц, на прямоугольные зоны лагерей. И на знаки в петлицах сотрудников Органов — кубики, шпалы. Прямоугольник — символ порядка. Могильные ямы, куда скоро начнут миллионами сваливать тела «нарушителей порядка», — той же конфигурации.
И мавзолей Ленина — той же.
Сам воздух был заключен в прямоугольники, забранные решетками. Воздух эпохи.
Столько лет люди жили в тюрьме и в постоянном ожидании тюрьмы, что перестали замечать тюремные решетки.
И возликовали.
Поскольку всеобщее ликование по случаю победы «социализма» искало выхода, вождь предоставил народу возможность изливать свои чувства на площадях, по праздникам. Он питал слабость к примитивным узорам, и подручные старательно выстраивали в отрепетированные прямоугольники танки, физкультурников, войска, сов служащих, рабочих от станка, ветеранов революции, детей. Красная площадь в Москве — а по ее примеру все городские площади страны — превратились в место излияния всенародной преданности Отцу и Учителю.
…При Павле I на Дворцовой площади Петербурга куда как скучнее бывало. Позднее, в дни народных празднеств, перед царем дефилировали колонны с гербами на жезлах — шестидесяти губерний. При Сталине по Красной площади носили гербы союзных республик.
Особое пристрастие Иосиф-Строитель питал к приветствиям. Чтобы все газеты публиковали приветствия шахтеров и трактористов, ученых и писателей, женщин и детей — Ему лично и Его приспешникам.
А еще вождь любил отмечать юбилейные даты великих сынов России. Авось что-нибудь и ему лично перепадет. И перепадало.
…10 февраля тридцать седьмого, в кровавую годину, в Большом театре — торжественное заседание к 100-летию со дня гибели Пушкина. Сталин сидит в глубине своей бронированной ложи. Туда обращены все взоры, для него читают поэты свои стихи… Вслед за Демьяном Бедным, весьма бедным раешником, вышел Александр Безыменский. Он вспомнил пушкинскую строку —
Да здравствует солнце,
да скроется тьма!
и прочитал свои стихи, к случаю. Пушкин мечтал, Пушкин
…Хотел,
чтоб свободными
стали навек
И люди,
и песня,
и труд вдохновенный.
… Мы в жизнь воплотили
надежду твою!
заверил поэт.
Там были еще слова о братстве, свободе и «нашем советском счастье». И, наконец, -
Да здравствует партии солнечный гений!
Да здравствует Ленин! Да здравствует Сталин!
Да здравствует солнце, да скроется тьма![183]
… В дни судебного процесса над Пятаковым, Серебряковым и другими безвинными товарищами поэт проклинал публично
пятаки Пятакова,
серебряки Серебрякова…
Участник Октябрьской революции, один из первых комсомольцев, Саше Безыменский был дружен с моим отцом. Может быть, в год гибели Антонова-Овсеенко он и его проклял?
Нет, Безыменского я не виню. Мы все (почти все?) были тогда слепы.
В 1934 году Сталин организовал рекламное представление в Арктике — Красной площади ему показалось мало. Экспедиция на пароходе «Челюскин» была заведомо обречена на неудачу: явно устаревшему маломощному судну нечего было делать в тяжелых льдах. Но если бы «Челюскин» не погиб, раздавленный льдами, некого было бы героически спасать сталинским соколам. И одним поводом для всенародного ликования стало бы меньше.
«Челюскин» покоится на дне Чукотского моря. В каком море утопить исторический позор страны?
…Вот они на фотографии, в дни триумфальной встречи в Москве: начальник экспедиции на «Челюскине» Отто Шмидт, с импозантной бородой и улыбкой победителя, капитан Воронин, парторги, комсорги… А кто это слева, крайний, в форме… ну да, в форме НКВД? Он стоит в профиль и бдит из-под своей фуражки. И на второй фотографии, на трибуне мавзолея он, как старательный пастух, стережет свое маленькое стадо челюскинцев.
В тридцатые годы на сценах многих театров давали спектакль по пьесе Николая Погодина «Человек с ружьем». В ее основе — эпизод, рассказанный Лениным: старая крестьянка встретилась с красногвардейцем. Он помог ей. И крестьянка — впервые в жизни! — не испугалась человека с ружьем. То случилось во время гражданской войны.
Символом новой эпохи, ее центральной фигурой стал человек с револьвером, охраняющий тотальное счастье. Ему, славному герою, творящему историю, — оды, песни, стансы, пьесы. Он вошел в нашу жизнь навсегда, скромный труженик армии сыска, непременный персонаж сталинского театра теней.
В мае 1937 года экспедиция Главсевморпути высадилась на Северном полюсе. Начался ледовый дрейф четверки папанинцев. Все было давно готово — люди, самолеты, снаряжение, провиант, — когда журналисты «Известий» взяли интервью у видных полярников-скандинавов. Иностранные специалисты единодушно отвергли самолет как транспортное средство в условиях Арктики. Их ответы опубликовали, а через несколько дней советские самолеты отправились на полюс.
За пятнадцать отпущенных ему судьбою лет Сталин еще не такую рекламу придумает.
…Экипирована экспедиция была основательно — в полном соответствии с требованиями престижа. Тут и унты из оленьего меха и нерпы, меховые костюмы и шапки разных видов — на любую погоду, тут и специальные концентраты из мяса, кур, овощей, изготовленные специальным институтом. И особо обработанные сметана, масло, паюсная икра, шоколад… Предусмотрели все — даже специальный церемониал торжественной встречи победителей Арктики. Ничего не забыли.
Только бы народ забыл о миллионах лагерных рабов, обутых в чуни — куски резиновых автомобильных покрышек. Рабов, «накормленных» черпаком тюремной баланды.
…В лагерном бараке, в самом далеком закутке собрались на толковище блатные. Судят своего же вора, преступившего воровской «закон». Он не в состоянии оправдаться, и вот уже услужливая шестерка накидывает ему сзади на шею веревочную петлю. Жертва хрипит, а вокруг пляшут блатные, отстукивая чечетку на дощатом полу, прихлопывая, по-цыгански, ладонями по ляжкам.
Та-ля-па-тя-ти-та-ти-та,
та-ля-па-тя-ти-та-ти-та…
И не слышно предсмертных воплей, и не узнает завтра кум, уполномоченный оперчекотдела (ОЧО), — кто, почему, как…
К тридцатым годам Сталин накопил кое-какой режиссерский опыт. Он научился создавать сильные шумовые эффекты. Он уже знал, что для успеха спектакля нелишне усилить контраст между светлым и темным, между добром и злом. В дни процессов над «презренными врагами народа» газеты публикуют то репортаж о героических перелетах летчиков, «сталинских соколов», то — о не менее героических достижениях рабочего класса.
…В кабинете следователя висит на стене радиорепродуктор. Он сотрясается от ликования счастливых масс. Перед следователем — седой революционер, завтрашний мертвец, Антонов-Овсеенко.
— Слышите, — говорит следователь, — это народ приветствует нашу сталинскую партию и своих славных чекистов. Слышите?! Я вот за вас орден получил…
Полеты на Северный полюс, на Дальний Восток и в Америку, дальние автопробеги, трудовые рекорды «стахановцев», строительство каналов и «комсомольских городов», насаждение лесов и «мичуринских садов», — с помощью этих трюков наш купец рекламировал свой пахучий товар. Он похвалялся летчиками — соколами и учеными — академиками, со скрипачами-лауреатами впридачу.
Так в старину помещик выставлял на показ крепостных музыкантов…
Часть третьяГОРНЫЙ ОРЕЛ
С вечностью на «ты»
В 1906 году молодой большевик Сергей Басист вел агитацию среди моряков Севастополя. На крейсере «Андрей Первозванный» один моряк спросил его:
— Вот вы говорите, что при социализме все будут равны. А вдруг появится какой-нибудь Толстой или еще толстее и захочет забрать всю власть себе. Тогда что?..
Такого вопроса Басист не ожидал, но ответом не затруднился. Он разъяснил, что при социализме руководителей будут избирать открытым всенародным голосованием. Поэтому личная диктатура возникнуть не может. Да и кто это допустит? Вот вы, военные моряки, вы же дети рабочих, крестьян, разве вы захотите посадить себе на шею нового царя?