…После победы над гитлеровским рейхом голодно, холодно в стране. Гораздо голодней, чем по окончании гражданской войны в году двадцатом. В Москве — хлеб по карточкам. На Украине, житнице России, вновь, в который раз, от голода пухнут дети хлеборобов.
Сталин отдает распоряжение продавать «излишки» хлеба за границу. А как же иначе? Он победитель, он, Сталин, богат. Дети-сироты тянут исхудалые ручонки к крошкам жмыха, а Отец Родной вывозит хлеб от щедрот своих.
Последние три года подряд в Молдавии лето выдалось засушливым, хлеба собирали мало. Но планы заготовок разверстаны с посевной площади, с каждого га. Вывезли в Россию весь скудный урожай. В 1951 году начался настоящий голод, до половины населения вымерло.
Но это уже бывало — на Волге, на Кубани, на Днепре… Все было… Как тут не заскучать?.. Однако, Молдавия совсем недавно присоединена к державе. Придется послать туда хлеб.
Поэты незамедлительно воспели щедрость Отца Народов.
Но и это было… Скучно…
В Европе XX века — людоедство. Возможно ли такое? В сталинской вотчине возможно все. В начале двадцатых, в годы коллективизации и во время войны — в селах и истребительных лагерях, в осажденном Ленинграде. Только он, Милостивец, мог довести до такого состояния своих крепостных. И созданная им система.
Когда в Эфиопии погибло от голода сто тысяч человек (1975 год), абиссинцы свергли вековую императорскую власть. Это сделали отсталые, неграмотные африканцы. В сталинской России от голода погибло не менее десяти миллионов. А власть тирана только крепла.
В середине тридцатых годов Аркадий Пластов написал портрет старухи. Она сидит, скрестив на коленях натруженные руки, с облезлыми толстыми ногтями. Под кожей выступают синие узлы вен. На ней голубая кофта, на голове цветастый платок. А в глазах — дума, не дума, тяжесть свинцовая, какая-то робкая, размытая тоска. Так бывает в тюремной камере: бьют и плакать не дают.
Спасибо тебе, Пластов, за этот портрет, за этот символический портрет народа-страдальца.
…Колонна правительственных автомобилей выехала из кремлевских ворот, повернула на улицу Горького. Вверх, мимо центрального телеграфа, мимо памятника Юрию Долгорукому. На углу следующего квартала — мраморная дива высоко, над крышей поднимает приветственную руку. Поравнялись с Пушкиным. Кстати, почему памятник слева. Сталин положил руку на плечо шофера, тот замедлил ход.
— Зачем слева?..
Великий не заметил, как произнес эти слова. Но сопровождающий, тот, кому надлежит улавливать самомалейшие желания Хозяина, уловил. Желание обернулось приказом, и вот уже волокут бронзового Пушкина на новое место. Неужто поэт при жизни не избыл царских унижений?
А Сталин, снедаемый скукой, чего только не придумывал — министерства и ведомственные мундиры, строительство высотных домов и уничтожение древних памятников, невиданные праздники и новые ереси.
Когда-то Ленин посылал за границу советских работников перенимать опыт хозяйствования. Он рекомендовал собирать литературу немецкую, американскую.
«Нам теперь поучиться у Европы и Америки, самое нужное», — писал Ленин заместителю наркома РКИ В.А. Аванесову[252]. Это было в сентябре 1922 года.
Ныне такого Ленина вместе с Аванесовым обвинили бы в низкопоклонстве. Дикость? То ли еще будет… За такие слова как «поучиться у Европы» сотни тысяч поплатились жизнью.
Кампанию борьбы с низкопоклонством возглавил Андрей Жданов. Первыми жертвами стали в августе 1946 года поэтесса Анна Ахматова и писатель Михаил Зощенко. То была война против интеллигенции, и начиналась она в Ленинграде, колыбели русской культуры. Эта война охватила всю страну. Наибольших успехов добивались наитупейшие партсановники.
Можно проследить четкую линию непрерывного качественного роста руководящих кадров. В начальный период сталинщины преобладали примитивные дураки. «Дурак в ход пошел», — говорили в народе. В тридцатые годы Сталин отдавал предпочтение идиотам. После войны, когда тирану действительно скучно стало, на руководящие посты выдвинулись клинические идиоты. С ними было легко работать, бороться против кого-нибудь. Ведь кроме искоренения низкопоклонства, надо было еще разоблачать космополитов. Искореняли художников и поэтов, артистов и режиссеров, изобретателей и педагогов. Ученых тоже искореняли. Облаву на мыслителей возглавил заведующий отделом ЦК Г.Ф. Александров, философ — уголовник (в сталинских садах и такие гибриды произрастали).
В судьбе физиков П. Капицы и А. Иоффе, геолога И. Григорьева генсек принял личное участие: кого изгнал из основанного им же института, кого уничтожил сразу. Биолог В.В. Парин, назначенный заместителем министра здравоохранения, будучи в командировке в США, поделился с иностранными коллегами последними достижениями советских ученых в исследовании раковых заболеваний. Совсем скудная информация, сделанная с высочайшего разрешения Молотова. Однако достаточно было Хозяину обронить: «Я этому человеку не доверяю», как Парина упрятали туда, где человека потом можно и не разыскать…
И еще одну кампанию провел в те скучные годы Сталин — борьбу за российский приоритет. В одно прекрасное утро мир проснулся и узнал, что самолет и паровоз, радио и ракеты, картофель и шахматы, — все, все на земле найдено, открыто, изобретено в России. На «доказательства» не жалели ни бумаги, ни людей. Сталину нужен был приоритет во всем, приоритет любой ценой!
Вот куда может завести даже такого гения, как Сталин, великодержавная спесь.
Ну, а того, кто осмеливался упомянуть — только упомянуть! — имя иностранного изобретателя, неукоснительно обвиняли в ереси.
Партийные функционеры превратились в искоренителей новых ересей, хотя никто кроме нескольких профессиональных агитаторов, не видел разницы между «низкопоклонством» и «космополитизмом», не понимал, что такое приоритет. Они действовали по команде «Ату его!». Мало кто без ошибки, на одном вдохе, мог произнести слово «антисемитизм», но эта сталинская кампания давалась легче: живы были еще царские традиции.
Древние жители острова Пасхи возненавидели племя длинноухих. Возненавидев, истребили. Сталин еще в юности возненавидел людей с длинными носами. Всех грузин, поляков, армян, евреев ему истребить не удалось, но он энергично к этому стремился.
При царе устраивали еврейские погромы — натравливали чернь на мелких лавочников. Отец Народов не стал мелочиться. В конце 1948 года он учинил погром Еврейского антифашистского комитета. Война давно кончилась, можно было не заигрывать больше с евреями, а заодно — со славянами и с разными мусульманскими народами… Сколько тысяч евреев репрессировано в те годы? Статистика насчитала лишь 430 деятелей культуры и искусства. Кто подсчитает погибших рабочих, преподавателей, инженеров?
В начале 1949 года на автомобильном заводе имени Сталина была «раскрыта» группа евреев-вредителей. Руководил вредителями главный инженер Эдинов. Инженеров, виновных лишь в том, что они родились евреями, присудили к расстрелу. Но на Лубянке последнее время тоже скучно жилось. Кому-то захотелось позабавиться…
…Осужденных вывезли за город, выстроили в ряд на заброшенном пустыре. Вместе с конвоирами на место казни прибыли надежно дрессированные собаки.
— Бегите! — скомандовал евреям начальник конвоя. И спустил собак. Собаки разорвали инженеров на куски. Эдинов погиб одним из первых. Изувеченный следователями, он не мог бежать…
Случилось чудо: один инженер упал в яму и остался невредим. Когда стемнело, он добрался до ближайшей деревни[253].
Аммиан Марцеллин писал, что «племя гуннов… превосходит всякую меру дикости». Древний автор наблюдал гуннов в IV веке. Он бы нынешних понаблюдал…
Кампания антисемитизма набирала силу и размах.
Наступил 1952 год. Сколько времени уже Сталин не участвует в заседаниях ПБ, то есть Президиума ЦК? Председательствовал без него Георгий Маленков. Как-то раз, неожиданно для всех, генсек появился на заседании. Все встали.
— Я пришел с одним внеочередным вопросом, — начал он. — Существует угроза еврейского погрома. Зарегистрировано много случаев хулиганских нападений на заслуженных евреев. Я думаю, товарищи, что наших евреев надо спасти, уберечь. Лучше всего переселить из Москвы и Ленинграда в безопасное место. Имеется список лиц, о которых мы позаботимся в первую очередь.
Маленков:
— Иосиф Виссарионович, сразу решить этот вопрос мы не сможем. Надо все обдумать, может быть, комиссию создать…
Генсек побледнел, сломал в руках трубку и вышел. Через несколько минут прибежал Поскребышев.
— Что произошло? Товарищ Сталин ушел домой расстроенный…
Списки на выселение евреев из центра составляли под надзором Лазаря Кагановича. Хозяин предложил «организовать» ходатайство о выселении от имени… самих евреев. Ходатайство уже подписали академик Исаак Минц, скрипач Давид Ойстрах…
Тем, кому ЦК разрешил бы остаться в Москве, нашили бы на рукава желтые звезды. Так, что ли?
…В начале 1953 года издательство МВД выпустило брошюру Д.И. Чеснокова, высокопоставленного чекиста. Она называлась скромно: «Почему необходимо было выселить евреев из промышленных районов страны».
Такая маленькая, уютная книжка. Но — директивная. К сожалению, весь миллионный тираж остался на складе. Распространению брошюры помешала безвременная кончина Великого Интернационалиста.
В царской России, славной погромами, евреев из крупных городов не выселяли. Существовала «черта оседлости».
Сталин решил, как всегда, идти своим, непроторенным путем.
Давно ли, на XV съезде, генсек с грустью отметил, что стали заметны «некоторые ростки антисемитизма»[254]. Прошло двадцать лет и — дремучий лес вырос…
У Ольги Ивановны Голобородько, участницы партийного подполья на Украине, петлюровцы расстреляли братьев и сестру. Ее тоже посчитали погибшей. Позднее, воздвигнув на месте казни обелиск, на камне высекли и ее имя. В последние годы она работала начальником пенсионного управления Министерства социального обеспечения. Осенью 1952 года Ольга Ивановна случайно услыхала в Совмине, что в Биробиджане готовят бараки под евреев, выселяемых из центральных городов.