Тут уж у меня появилась возможность блеснуть своими знаниями и рассказать все, что знаю из нашей богатой школьной программы. Рассказываю, что в Ганновере первый раз и вообще в Германии была однажды, еще школьницей, так что все в новинку. Попросила совета, куда лучше завтра сходить. Он объяснил (такой сердобольный оказался, или делать ему совсем было нечего), что после обеда в субботу и воскресенье в Германии все закрыто, даже продуктовые магазины. Забота государства о людях. Нечего по очередям толкаться, давайте все на природу, на велосипеды высаживайтесь, на моторные лодки. Немцы, как правило, так и поступают, поэтому я никого и не встретила днем. Суббота же. Все уже куда-то высадились.
– А давайте я вам Ганновер сам покажу. Мне, правда, завтра к племяннику, у него День рождения, но до двенадцати я свободен. Я вам утром позвоню. У вас есть визитная карточка?
Я согласилась, все равно делать мне абсолютно нечего, и одной, прямо говоря, тяжеловато, несмотря на четкие инструкции подруги Зверевой. Жизнь постоянно выкидывает какие-то свои номера. Дала визитную карточку, он написал свое имя – Г. Рильке. Ну Рильке так Рильке.
Вечером я начала сильно сомневаться: а не ищу ли я приключений на собственную голову? А может, он маньяк? С чего это он мне город собрался показывать? И вообще, что я про него знаю? Только то, что у него есть племянник. И он ходит к нему на Дни рождения. Это его, конечно, характеризует с положительной стороны. Как-то бы надо ему дать понять, что я уже всем рассказала, что иду гулять по городу не одна, а с конкретной персоной. Короче, влипла. С такими мыслями и засыпаю.
Просыпаюсь от телефонного звонка. Шесть утра. Кого черт несет? Воскресенье. Люди совсем очумели. Ба! Да это же мой незабвенный Рильке, вот не спится человеку.
– Фрау Ронина, как мы вчера договаривались. Могу быть у вас через полчаса.
Прошу его хотя бы через час, надо ж еще оплаченный завтрак успеть съесть. Неизвестно же, как дальше пойдет с питанием.
Через час на дрожащих ногах с наклеенной улыбкой выхожу из гостиницы.
Передо мной распахивается дверца «Мерседеса». Так, куда-то будет увозить. Ну что ж, хотя бы на «Мерседесе», и то хлеб. Хотя мне от этого не легче. Я начинаю что-то нести на тему: «Ну какие ж люди в Германии, ну какие люди! Ну все готовы помочь, город показать. Я даже администратору в отеле про это рассказала». Типа, не думай, если что, меня сразу искать начнут!
Он, по-моему, ничего такого и не думал, а просто начал показывать мне город. Сначала по улицам провез, старый город показал. Причем периодически мы тащились очень медленно. Спрашиваю, в чем дело? Он говорит: «Ну, видите, знак стоит – «20», быстрее не положено». – «А почему здесь «20»?» – «А видите, какая мостовая, если быстрее ехать – резина на колесах изотрется».
Ну, думаю, если резина, то уж точно «30» ни за что не поедет. Короче, я уже поняла: похищать меня никто не собирается, действительно смотрим город, и я уже начала веселиться.
Привез меня в музей исторический. Отказываться неудобно, вроде из себя некультурную строить.
– В исторический, – говорю, – всегда мечтала.
Билеты покупает, ведет. Потом выясняется, что надо лезть на какую-то башню, с нее панорама всего города открывается. Лезем. На первом уровне все так видно хорошо, все обошли, рассмотрели. «Ну, – говорю, – полезли уже вниз (я вообще-то высоты сильно боюсь)». А он в ответ – билеты действительны и на второй уровень.
– Ну отсюда ж тоже все видно. Чего ноги-то ломать?
Смотрю, он насупился. Денег своих жалко.
– Если тебе не интересно, сам слазаю.
Пришлось лезть. С закрытыми глазами и с риском для жизни. Потом долго его благодарила, уж так понравилось, уж так понравилось. Он, между прочим, вместо исторического музея сад с орхидеями предлагал на выбор. Ну, я же бывшая комсомолка. Как я могла сказать, что цветочки мне интереснее истории города. Потом в городской парк повез. Я начала задумываться, а может, я должна денег за экскурсию заплатить? Но сколько, и как это сказать? Да и нет у меня, то есть, конечно, немного есть, но это уже все распланировано.
И тогда мне приходит в голову светлая мысль:
– Вот, – говорю, – вы, когда в Москве будете, я тоже вам там все-все покажу. И Красную площадь, и Царь-пушку И дальше на каждую его достопримечательность у меня был свой рассказ, что он должен увидеть в Москве с моей, и только моей, помощью.
Не очень я поняла, что ему было от меня надо, или он просто альтруист такой, а может, просто очень своим городом гордился и хотелось ему этим чувством с кем-то поделиться. А тут я под руку подвернулась! Бояться мне было нечего, ведь все началось с золотой рыбки!
Ровно в двенадцать Рильке привез меня к отелю. Я его очень благодарила, опять огласила весь список, что мы будем смотреть в Москве, и он поехал на День рождения к племяннику.
Звонка от г. Рильке не последовало.
Близкие люди
Прошу тебя, отдай, наконец, этого ребенка матери, что ты его все время носишь?
Ну почему, ну почему всех мужчин раздражают маленькие дети, особенно чужие! Мой муж, безусловно, исключением не является. Детей он любит не шибко.
То есть любит, но очень издалека. Дети должны быть. Это просто даже неприлично кому-то было бы сказать, что детей у нас нет. Ну и потом, наверное, важно знать, что имеется продолжатель рода. Особенно, если это мальчик. Мы нашего мальчика ждали шесть лет. Я безумно хотела ребенка. Муж тоже хотел и, мне казалось, так же безумно, как и я. Наверное, так оно и есть, просто у мужчин психология другая. Их принцип – дети должны быть, но они не должны мешать полноценной жизни и, тем более, полноценной работе. Когда наш ребенок родился раньше срока, и мы с ним были еще в роддоме, Сергей радостно мне сообщил:
– Как здорово, значит, мы сможем вместе поехать на медицинский конгресс в Рим!
О том, что ребенок еще в кислородной кроватке и весь в проводах, Сергей не думал. Главное, что сын есть и как-нибудь все образуется. Главное, мы его родили!
Где-то я читала, что многие мужчины начинают обращать внимание на детей лет с трех, когда с теми можно начинать общаться. Наверное, это наш вариант. Павлику трех лет еще нет. Так что поживем – увидим. Пока мы отдыхать в Турцию приехали без него. Его оставили на няню. По словам Сергея, ему с няней значительно лучше, чем с нами. (Интересно, чем это?) У меня в связи с этим отдыха полноценного не получается. Меня всю дорогу гложет чувство вины. Как же там без нас наш Павлик? А вдруг ему плохо, а вдруг няня его обижает, а вдруг он плачет? Поэтому наш отпуск я начала с того, что присмотрела себе молодую семью и ринулась ей всячески помогать. Совершенно очаровательные молодые ребята Марина и Артур отдыхали как раз с детьми, причем с двумя. Они себя, наоборот, убедили, что без детей отдых – это не отдых. Или Марина более настойчивой оказалась, чем я. Но итог – я без детей. Отдыхай, но с душевным дискомфортом. Она замотанная, уставшая, но дети с ней.
Причем у Артура отдых получается, он все больше в баре гадкое турецкое пиво потягивает, а бедная Маринка все время втроем – на руках семимесячный Ванечка, за юбку держится четырехлетняя Ира, в глазах у Марины – тоска.
Я как эту картину увидела, даже ничего спрашивать не стала, просто взяла ребенка на руки со словами: «Давай быстро в море». Марина поняла меня с полуслова, уговаривать ее не пришлось.
И вот теперь, когда я приходила на пляж, Марина стояла уже наготове, держа Ванечку на вытянутых руках. Я его ловила практически в полете, его мать в это время уже отплывала. Ваня минут пять удивлялся, минут пять радовался, а потом начинал слегка нервничать. В общей сложности у Марины было минут двадцать. Потом получалось уже неприлично: Ваня так орал, что нас с ним могли выгнать с пляжа. Марина выходила из моря другим человеком, с веселыми глазами и улыбкой на лице. И жизнь не казалась ей уже такой безысходной. Я же была абсолютно счастлива – пусть хоть не своему, так другому ребенку смогла помочь. А то, что он кричал и вертелся у меня в руках, так меня это вообще не волновало. Просто вот ведь парадокс. Если плачет твой собственный сын, вся изнервничаешься и из-за него, и из-за того, что он всем мешает. А здесь – ну абсолютно все равно. Правильно наши бабушки говорили – «золотая слеза не выкатится». Этим принципом, наверное, все няни руководствуются! Няня, няня, как там наш бедный Павлик? Вот они, две крайности – я и Марина. И обе мы не можем расслабиться и отдохнуть.
Главное, вокруг нас много иностранцев, и многие с маленькими детьми. Порой с совсем крошечками. И никто из них не нервничает. Натянули купальники, развалились на шезлонгах и отдыхают. И дети-то у них не орут. Ну, у них и собаки не лают! Все-таки как-то загадочно они живут, непонятно для нас. Наши мамаши живут в вечном страхе, что с детьми что-то случится, в лучшем случае они заболеют. И мы очень слабо умеем радоваться нашим детям в первые месяцы после рождения. Вся жизнь – от кормления до кормления, бесконечные бессонные ночи, и, как результат, безумная усталость и постоянное чувство раздражения. Почему иностранки все время рассказывают, какое удовольствие они испытывают от обязанностей мамы, выгоняют нянь, все делают сами, ловят каждый миг от общения с ребенком? Ведь у нас уже тоже есть и памперсы, и смеси, все, как у них. А головы остались наши, советские. Ничего-то с нами не поделаешь!
Вот и Маринка хотела по-европейски отдохнуть, приехала, как иностранка, со всеми детьми. Ну и что? Муж забутыливает, дети кричат и все время что-то просят. Короче, получилось все по-русски. Ну как тут не помочь?
Времени свободного навалом, целый день на пляже ничего не делаю, даже книжки читать лень. Наблюдаю за людьми. Очень интересное занятие.
Что-то моей любимой бабульки сегодня нет. Видно, не время еще. Муж мой пытается освоить буржуазный вид спорта – серфинг. Второй день пытается залезть на доску и при этом поднять парус. Ну как же человек мучается. Ну прямо жалко его. Значительно лучше, конечно, кататься на водном мотоцикле. Но дорого. Муж у меня бережливый, прокатился пару раз, а дальше жаба начала душить. Серфинг – бесплатный, так что будет лезть и дальше.