Надеюсь, у Вас все более стабильно, чем у меня. Жаль, по разным причинам, в том числе и по семейным, не приехал. Но постараюсь все-таки найти время.
Времени ужасно мало. Предстоит работа над третьей частью диалогов из времени Ивана Грозного. И если преодолею, откажусь от иных тем ради немецкой. Давно задумано, пора браться за дело. Тем более, столько лет я искал название, и только теперь нашел. А название — это в значительной степени — эстетика вещи.
Переданные мне «Мемориалом» материалы[63] производят двойственное впечатление. Как будто смотришь в разрытую могилу. Но с другой стороны, я не предполагал, что мой отец такой мужественный человек. Борьба в лагере, попытка вооруженного побега, попытка уйти за границу. Две ошибки в его биографии. Наверно, он сам их и придумал. Он родился в Уланове под Львовом, но скрыл (сумел скрыть), поскольку Уланов была заграница — возможно, потому. И происхождение. Он не был бедного происхождения. Дед владел конюшнями в Уланове, а потом и в Бердичеве. А все остальное... Мне известны теперь фамилии непосредственных убийц: Филиппов, Кузьменков и Соколов. Хорошие сведения.
Привет Вашим дочерям и их семьям. Москва, наверно, несмотря ни на что, осенью красивая. Золотые бульвары. Я понимаю, ситуация трудная. Но и в Германии она очень тяжелая.
Все тенденции, о которых я говорил много раз, усиливаются. Имел бы возможность материальную, уехал бы во Францию.
Будьте здоровы.
Ф. Гор.
P. S. Передаю Вам экземпляр моей курьезной книги «Чок-чок»[64].
10.1.93
Paris
Дорогой Лазарь.
Пишу из Парижа. Красными чернилами. Другой ручки в месте моего обитания не нашел.
Написал Вам письмо в ночь с 31 на 1, но не знаю, все ли там стройно изложил.
Во-первых, не хотелось бы более, чтоб мои книги участвовали во всевозможных сомнительных мероприятиях букеровского типа[65]. Разумеется, никаких дел с самими букерами иметь не хочу.
Во-вторых, в «Знамени» надо бы у них повесть забрать[66], раз они не хотят или, колеблясь, не знают, публиковать ли. Кстати, они хотели публиковать материалы о деле моего отца. Я не уверен, поступил ли правильно, дав согласие на публикацию. Мне теперь кажется, что дело это интимное, разрытая родительская могила. Зачем делать ее публичной.
Кацевой[67] я при нашем посещении редакции оставил подборку нацистских газет. По-моему, они их так и не использовали. А мне они пригодятся. Не может ли она Вам их вернуть. (Надеюсь, хоть не выбросила.) В прессе («Москов. новости», «Лит. газ.» и т. д.) по-прежнему господствует дезинформация о Германии. Издательство «Фишер» публикует в апреле сборник о современном нацизме. По их заказу я тоже написал небольшое эссе[68] в этот сборник. Постараюсь его Вам передать, может, и в России эссе встретит интерес.
Надо бы у «Текста»[69] выяснить их намерение. Я их видел во Франкфурте, на ярмарке. Они как-то вертят. Если не хотят, пусть откажутся. Издатель найдется в России или в Нью-Йорке, где готов набор «Дрезденских»[70]. Я уже, по-моему, писал Вам, что с февраля наверно буду жить в Замке Беттины фон Арним (70 км от Берлина). До 30 июня. Это, по всей видимости, хорошо, однако создает и организационные трудности. Надеюсь с ними справиться. В принципе, подобные трудности легче преодолеть, чем те, что преследовали меня долгие годы.
Вот и в Париже сейчас трудности. Сегодня выходной. А с понедельника до среды каждый день расписан. Сплошные возни с журналистами ведущих газет и журналов, радио и, возможно, теле. А также в театрах. В Луи Барро — театре на Елисейских — репетиции инсценировки «Искупления». Большой театр «Одеон» хочет со мной встретиться для предварительного разговора. Со 2 февраля по 6 февраля я опять должен быть в Париже на премьере. Сил бы и здоровья для всего этого. И для труда, разумеется. «Грозный» меня совершенно замучил. С 87 года я изучал материал. С 91 года пишу. Мне кажется, нужно еще полгода, чтоб дойти до конца. Вчерне. Потом несколько месяцев обработки. Потом печатание, что тоже работа творческая. С Жанной[71]. Жанна сейчас в Берлине. На полгода. Потом поедет в Россию. Потом, через несколько месяцев, опять приедет на полгода. Так поживем вначале, потом видно будет. Может, цикл Достоевского[72] все-таки оправдается и в моем случае. Трудно понять, когда я выберусь в Россию. Хоть меня там более или менее знают (даже вахтер Русского посольства в Париже, куда я позвонил по делу, знает, кто я. «Это писатель Горенштейн?»), хоть меня и знают, но господствует по-прежнему элита 60-тых, отечественная и заграничная. Ряд газет (прежде всего «Литературка», но и «Независимая», где на культуре сидит зять Шатрова[73]), их редакции к моим книгам в целом недружественны. По сути, публикуюсь я если не бесплатно, то почти бесплатно. А подходы к серьезным деньгам, фондам и т. д. по-прежнему у тех же, что и 20 лет назад. Поэтому делать мне в России особенно нечего. А если все же приеду, то тихо, мало с кем встречаясь. Так хотелось бы.
Будьте здоровы. Привет Нае и дочерям с мужьями.
Ф. Гор.
2.2.93
Berlin
Дорогой Лазарь,
С Женей Тирдатовой[74] хочу передать Вам небольшое эссе[75], которое заказал мне Фишерферлаг. Они в апреле издают сборник против нацизма прошлого и нынешнего и т. д. Немецкие вписки в текст — дело рук переводчицы. Может быть, их надо поправить, т. е. написать по-русски.
На 2-й странице мне пришлось, к сожалению, кое-что поправить. Ученые немцы обнаружили, что фамилия бандита из Бабьего Яра, коменданта Киева, не Энгельгард, а Эбергард[76]. Таким образом пришлось отказаться от «пива Энгельгард». Но в целом, моя репутация в Германии, мой престиж растет. Недавно вернулся из Парижа, где в Театре на Елисейских полях идет инсценировка «Искупления». Во Франции очень хорошо встречена моя старая книга о Скрябине[77], много хорошей прессы разного направления. От анархистов (я выступал по их радио) до известного журнала мод «Elle» — «Она», для которого меня фотографировали. Это, конечно, крайности. Но впервые выступал и по телевидению в ежедневной, почитаемой в Париже передаче об искусстве, литературе, театре, кино с несколькими «звездами».
В России тоже, как я вижу, пресса проявляет «интерес». Женя, желая мне сделать доброе, привезла кучу газет. Мерзкое впечатление. Особенно т. н. «Независимая».
Вообще, подлецы.
Пишущих квалифицированно, как Л. Аннинский[78], я понимаю, все меньше. А дружественных моим книгам совсем мало — может, еще один-два... В т. н. «Независимой» ерническая «склочка»[79], в которой Гоша Цвибышев назван Иудышевым. Если б Раскольникова (все-таки убийца) назвали как-то, пакостно перековеркав фамилию, вряд ли Достоевский счел бы это лит. приемом. Обычное коммунальное паскудство <...> И о «Последнем лете...»[80] та же «Независимая» напечатала статью трусливого еврея, суть которой «а сало русское едят»[81]. Ущерба они нанести мне не могут, только зуд. А от зуда хорошее средство не брать в руки эту бумагу. Недавно звонил какой-то журнал переводчиков. Самовольно перевели на английский «С кошелочкой»[82]. Если можно, хорошо б указать, чтоб меня не втыкали ни в какие сборники. Я вообще не хочу участвовать в лит-общественной жизни, типа Букерской.
Моя жизнь и без того проблемна. Беру на себя ноши, а они мне портят годы. Главное теперь сбросить ношу непродуманного моего брака. Надеюсь в течение нескольких месяцев это сделать и довести (донести) до конца «ношу» Грозного. Что получится — не знаю. Построено в форме пьесы, но размер и внутренняя суть романные. Еще страниц 100 осталось. Но это много месяцев. Без этого не могу осуществлять новые планы.
Надеюсь, у Вас все более или менее (с учетом обстоятельств).
У меня, вопреки всему, тоже более-менее... живу, работаю. Нужно работать и в кино. На книги не проживешь, даже при популярности.
Привет Вашим. Будьте здоровы.
Фридрих.
25.3.93
Berlin
Дорогой Лазарь,
Жанна передает Вам это письмо. Она была в Берлине с конца декабря и мы с ней успешно работали. Она мне очень помогла. Виза у нее до середины июня, но, к сожалению, по ряду причин она вынуждена была уехать в конце марта. Это связано и с ее учебой в аспирантуре и прочим. Она хочет писать работу о библейских корнях в моих книгах (это ее идея). Помогите ей чем можете. Кстати, отдайте ей, если у Вас есть, мой трехтомник. У меня самого нету третьего тома. Если нету свободных книг, то помогите ей купить за мой счет. Так же хотела бы она временно взять «Ступени» и «Бабья сторона». Кстати, если пайщики[83] из «Знамени» не публикуют, то я найду, где опубликоваться. Но должен это знать. Так же, как и об однотомнике в «Тексте».
Я понимаю, время сейчас сложное. Горный орел № 2 Хасбулатов[84]