Когда в октябре 1964-го Макдональд и Кимси оказались в Далласе, туда сенатора Голдуотера привели дороги избирательной кампании, Кимси сам привел Макдональда на место, где был убит Кеннеди. После многозначительной паузы сказал; «Если Голдуотер станет президентом, с его охраной будет много хлопот. Я говорю тебе об этом не случайно, Хью. В Кеннеди стреляли со второго этажа вон того дома». Макдональд автоматически перевел взгляд на известное зданию книжного склада, у окна на шестом этаже которого — по официальной версии — стоял одиннадцать месяцев назад Ли Освальд. И только спустя несколько секунд понял, что Кимси указывает не в ту сторону. «Я многим! тебе обязан, Хью, — продолжал Кимси, — повторяю: в президента стреляли из того здания, и стрелял не Освальд…» — «Перестань молоть чепуху, Герман, ты что, спятил?» — «Помнишь того типа, что ворвался ко мне в кабинет?» — «Еще бы, убийца-виртуоз». — «Так рот, слушай внимательно; этот человек стрелял в президента Джона Кеннеди со второго этажа того здания и убил его…»
С этой минуты и началась одиссея Хью Макдональда, детектива, решившего отыскать настоящего убийцу Кеннеди. Погоня продолжалась несколько лет.
Кимси азарт Макдональда не разделял. Незадолго до своей смерти, словно предчувствуя скорый конец, он предупреждал друга; «Послушай. Хью. я желаю тебе добра. Думаю, что определенные круги, замешанные в этом деле. уничтожат тебя, если будешь упорствовать в своем расследовании. Может быть, тебя и не убьют. Но от твоей карьеры и благонадежности не останется и следа…» Кимси, профессионал и кавалер орденов многих государств, скончался под ножом хирурга. Тело не успели предать земле, как все его личные бумаги были опечатаны и исчезли в секретных архивах…
Для Макдональда с самого начала решающее значение имело одно обстоятельство: человек, с которым он случайно столкнулся в кабинете Кимси в ЦРУ, был запечатлен на фотографии, находившейся в распоряжении комиссии Уоррена в качестве вещественного доказательства № 237 (всего таких документов, имеющих к делу прямое или косвенное отношение, в многотомных трудах комиссии несколько тысяч). Фотография была, но… заместитель директора ЦРУ Ричард Хелмс заявил, что «понятия не имеет, кто на ней изображен» (из показаний в комиссии 7 августа 1964 года) и может сообщить лишь, что снимок сделан за пределами Соединенных Штатов где-то между июлем и ноябрем 1963-го. Не смогли идентифицировать человека на фотографии и два агента ФБР Бардвел и Малли, которые занимались выяснением его личности (их служебные записки и показания в комиссии датированы июлем). Имелась информация, что в распоряжении ЦРУ есть еще несколько фотографий незнакомца, но их в комиссию не передавали. Макдональда смущало, что ни в ЦРУ, ни в ФБР Сола (так он для удобства окрестил таинственную личность — по аналогии с библейским Саулом) «не узнали». А что убийство дело рук профессионала, сомневаться теперь (когда, помимо истории Кимси, Макдональд тщательно изучил все обстоятельства) не приходилось. Опытный полицейский, он понимал, что можно найти преступника, действовавшего по политическим мотивам, или сумасшедшего, который решил прославиться как Герострат. Но поймать наемного убийцу, специалиста, работающего по профилю, получающего заказ, задаток и рассчитывающего каждое свое движение, — дело архисложное. Одному вряд ли под силу. У Макдональда появилась мысль обратиться непосредственно к новому президенту Джонсону, но его останавливало то обстоятельство, что группа людей, убравших Кеннеди, вполне вероятно, и хотела видеть на его месте Джонсона. Может быть, им с ним удобнее. И тогда заявление Макдональда будет означать для него фактически смертный приговор. Варианты были, но выбор легким не назовешь. Вот что пишет он сам: «Казалось бы, естественно передать всю собранную мною информацию коллегам из Центрального разведывательного управления или Федерального бюро расследований. По… возьмем ЦРУ. Я знаком с их людьми и испытываю к ним чувство уважения, но если бы я пришел к ним, это было по меньшей мере странно. Они знали о Соле. Я встретился с, ним в их штаб-квартире. У них имелась его фотографии. с которой и началось мое расследование. И все-таки Ричард Хелмс, заместитель директора Управления (а позднее — его директор), заявил под присягой, что не слышал никогда о Соле. Такая непоследовательность натолкнула меня на мысль, что, передай я свои данные в руки сотрудников Управления, они оказались бы погребенными, засекреченными, и американцы об этом никогда не узнали бы.
А ФБР? С ними у меня были еще более тесные связи. Когда уходил на пенсию, то директор, сам Джон Эдгар Гувер, прислал из Вашингтона теплую телеграмму. У меня были в Бюро и, надеюсь, остались очень близкие друзья. ФБР, по-моему, прекрасный аппарат расследования, но это правительственное учреждение, и, соответственно, оно подвержено, как это показало, скажем, развитие событий во время «уотергейтского дела»[1], серьезному политическому нажиму. История Сола была такова, что могла иметь самые непредсказуемые последствия. И я решил, что в ФБР с этой информацией не пойду.
Что оставалось делать?
Ответ подсказывало то же «уотергейтское дело». Кто вас может выслушать, все взвесить, проверить факты и принять соответствующие меры, без ссылок па политическое или иное давление? Американская пресса, а через нее — американский народ. Перед ними нечего таиться, рассказывай все как было.
Приняв такое решение, я должен был, проявив максимум осторожности, установить контакт со средствами массовой информации. Свои версии убийства имелись у многих людей: у людей честных, искренних и у разных чудаков. Нельзя было допустить, чтобы история Сола оказалась затерянной среди других. Я отправился в Нью-Йорк.
Нашлись издатели, согласившиеся предать эту историю гласности. Но они отказались делать ее документальной. Они боялись связываться с официальными учреждениями. Предлагали опубликовать материал, замаскировав его под художественный вымысел, без прямого соотнесения с действительно имевшими место событиями. На это пойти я не мог.
В июне 1975 года меня представили сотрудникам издательства «Зебра букс». Они понимали, что будет нелегко, но решили не отступать. И вот мы прибыли в «пункт назначения — Даллас»…»
Начал Макдональд с того, что, имея фотографию Сола и используя свое служебное положение, стал активно вести поиск неизвестного. Один из осведомителей сообщил, что незадолго до гибели Кеннеди Сола кто-то искал: ему хотели предложить работу. Несколько раз его видели в Европе и. Латинской Америке, долго на одном месте он никогда не задерживался. Маршруты Сола приводили Макдональда в Лондон, Цюрих, Осло, Хельсинки, Копенгаген, здесь ему давали возможность издали взглянуть на «объекты наблюдения». Все это были личности, известные в мире профессионалов, перед Макдональдом проходил, как в шпионской ленте, караван ходячих легенд, но Сола среди них не было. Время шло, и уже многие знали, что американский детектив ищет одного из наемных убийц. Но с какой целью?..
В одну из поездок и ФРГ произошло давно ожидаемое: Макдональд, вернувшись в гостиницу после тяжелого дня, прилег отдохнуть: только что ему сообщили, что человек, похожий на Сола, убит где-то в Мексике, настольную лампу не выключал — но старой профессиональной привычке всегда оставлять полоску света между собой и дверью. Прием этот называется «тревожная тень» — нападающий непременно отбросит ее, если захочет захватить профессионала врасплох. Прежде чем ус-путь, посидел минут десять в темноте, послушал звуки, проникавшие в номер: шум улицы, стуки в коридоре. Это еще один детективный трюк: — мозг запомнил «знакомые шорохи» — теперь ему легче будет откликнуться ни «неожиданное»… Пробудился он внезапно, сначала даже не понял — почему. Проснулся с чувством опасности, минуту лежал не шевелясь, сдерживая дыхание, потом почувствовал легкое дуновение от открытого балкона и в ту же секунду ощутил прикосновение лезвия ножа к шее. «Ну вот и все», — прошептал чей-то голос. Реакция Макдональда была мгновенной: он резко рванулся, но не от нападавшего, а навстречу к нему. Это и спасло, нож лишь оцарапал кожу. Макдональд успел нанести удар — ногою в живот, затем бросился на нападавшего, но тот выскользнул из комнаты. Захлопнув дверь, слышал лишь, как бьется сердце и как гремят железные ступеньки под ногами человека, бежавшего вниз по лестнице. Машинально посмотрел на часы — было три часа ночи. Дрожащей рукой плеснул в стакан шнапса, выпил залпом. Увидел в зеркале ярко-алую полосу на шее: если бы рывок был в другую, естественную сторону — лежать ему с перерезанным горлом. Кто же хотел избавиться от нет? Ясно было одно: жив Сол или нет, это не его работа. Он не привык фехтовать ножом. Если бы им занялся Сол, в ход была пущена винтовка с оптическим прицелом, и Макдональд с пулей во лбу не успел бы и глазом моргнуть…
В июне 1972 года Макдональд вновь прибыл в Лондон, ничего особенного от вояжа он не ждал, еще один вариант — наемных убийц оказалось как собак нерезаных. Договорились о встрече и холле гостиницы, но человек, которого он ждал, опаздывал уже почти на час. Появился он внезапно, а с ним-Сол (!), собственной персоной. Ошибиться невозможно. «Вот человек, которого вы искали», — услышал он как сквозь сон.
Когда они остались вдвоем, начинать разговор не спешили. Оба как бы изготовились к прыжку. «Вы помните, мы встречались?» Сол, помедлив, сказал: «А, приятель Кимси. Я слышал, вы хотите предложить мне работу?» — «Не совсем, Кимси умер, вы, конечно, знаете"». — «А при чем здесь Кимси, работа есть работа». — «Ну, нам было бы легче разговаривать при нем… А почему вы ему рассказали о той операции… с которой было потом столько проблем?» Макдональд нарочно говорил так, что было непонятно, имеет ли он в виду авантюру на Кубе или убийство президента. «О какой операции? Не припомню, о чем мы болтали. Вы что, искали меня столько лет, чтобы задать этот вопрос?» — «Ну вот что, друг, выкладывай-ка все, у Германа Кимси не было от меня тайн». — «Вы не ответили мне, — в голосе Сола послышались металлические нотки, — что вам за дело?» Макдональд, помолчав, сказал: «Ответы я давно знаю — от вас хочу лишь подтверждения…» — «Я рассказал об этом Кимси потому, что он знал правила игры. Сдается мне, что эти правила известны и вам. А начнете болтать, не протянете и недели…»