Пушкина; всего через несколько месяцев после дуэли свидетели недавней трагедии превесело проводили время вместе с высланным из России бароном Жоржем. Даже Андрей Николаевич Карамзин, с таким гневом писавший близким о дуэльной истории, помирился с Дантесом и принимал участие в этих увеселениях.
Мне остаётся исправить одно старинное недоразумение. В 1911 году П. И. Бартенев в рецензии на книгу писем графа и графини Фикельмон упомянул о том, что Дарья Фёдоровна принимала в Вене госпожу Геккерн, то есть Екатерину Николаевну. Однако соответствующее письмо помечено 20 декабря 1850 года, когда последней уже давно не было в живых (умерла в 1843 году). Видимо, публикатор неверно прочёл во французском подлиннике «madame» вместо «monsieur», или же в текст вкралась опечатка. Речь, несомненно, идёт о посланнике Геккерне, который оказался соседом Фикельмонов по дому и сделал графине визит. Она пишет: «…я была взволнована, снова увидев эту личность, которая мне так много напомнила. Я приняла его так, будто всё время продолжала с ним видеться, и у него был гораздо более смущённый вид, чем у меня»[644]. Больше фамилия Геккерна в письмах не упоминается. Видимо, эта первая встреча через тринадцать лет после дуэли была и последней. В другом месте графиня Долли упоминает о том, что единственный человек в Вене, с которым она может говорить о Петербурге, — это Медженис[645].
Я попытался в трёх очерках дать характеристику Дарьи Фёдоровны Фикельмон и выяснить её роль в жизни и творчестве Пушкина. Отдельный очерк посвящён переписке друзей поэта — Долли Фикельмон и П. А. Вяземского. В последнем очерке я разобрал дневниковую запись Д. Ф. Фикельмон о дуэли и смерти Пушкина. Расставаясь теперь с этой, несомненно, выдающейся женщиной, сохраним о ней благодарную память. Если она и поведала нам о Пушкине много меньше, чем могла бы, то всё же её записи о поэте и его жене умны, достоверны и ценны.
Прах Д. Ф. Фикельмон[646] покоится в семейном склепе князей Кляри-и-Альдринген в небольшом селении Дуби (Dubi) близ Теплица (Чехословакия), где её внук Карлос построил небольшую церковь в стиле флорентийской готики. Вход в усыпальницу находится прямо в церкви. Гробы замурованы в нишах, прикрытых плитами с надписями. Побывавшая в усыпальнице Сильвия Островская сообщила мне, что она содержится в порядке. Надпись на надгробной плите внучки Кутузова гласит:
DOROTHEA GRAFIN FICQUELMONT
GEB. GRAFIN TIESENHAUSEN.
PALAST DAME
14. X. 1804 — 10. IV. 1863[647].
Список сокращений
Акад.— А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений, тт. I—XVI, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1937 — 1949.
Спр. том — Справочный том (XVII).
Акад., 1959. Акад. в 10 т. — А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 10-ти томах. М.—Л., Изд-во АН СССР; изд. 2-е, 1956—1958.
Аммосов — А. Аммосов. Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса. СПб., 1863.
Белинский — В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений в 13-ти томах. М., 1953—1959 (АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский дом).
Воспоминания о Бродянах — А. М. Игумнова. Воспоминания о Бродянах. ИРЛИ, ф. 409, № 32.
Врем. ПК — Временник Пушкинской комиссии. 1963—1970 (АН СССР. Отделение литературы и языка. Пушкинская комиссия).
ГИАМО — Государственный Исторический архив Московской области.
Гоголь — Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, тт. I—XIV, М.—Л., 1937—1952. (АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский дом).
Гослит в 10 т. — А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 10-ти томах. Под ред. Д. Д. Благого, С. М. Бонди, В. В. Виноградова, Ю. Г. Оксмана. М., Гослитиздат, 1959—1962.
ГИБ — Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
Дневник Фикельмон — Nina Kauchtschischwili, Il diario di Dar'ja Fëdorovna Ficquelmont (Нина Каухчишвили, Дневник Дарьи Фёдоровны Фикельмон), 1968.
Звенья — Звенья. Сборник материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIV—XX веков. Под ред. Влад. Бонч-Бруевича. M.—Л., «Academia» — Госкультпросветиздат, 1932—1951.
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР (Ленинград).
Карамзины — «Пушкин в письмах Карамзиных 1836 —1837 годов». М.—Л., 1960 (АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский дом).
Лет. ГЛМ — Летописи Государственного литературного музея, кн. 1. Пушкин. Ред. М. А. Цявловского. М.—Л., Жургазобъединение, 1936.
Летопись — М. А. Цявловский. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина, т. 1. М., 1951 (АН СССР, Институт, мировой литературы им. А. М. Горького).
Письма к Хитрово — Письма Пушкина к Елизавете Михайловне Хитрово. 1827—1832. Л., Изд-во АН СССР, 1927 (Труды Пушкинского дома), вып. XL, т. 8.
Письмо Фризенгофа — «Письмо барона Густава Фризенгофа, женатого на Александре Николаевне Гончаровой». ИРЛИ, собрание А. Ф. Онегина, 13892. ССП б. 13.
Рассказы о Пушкине — «Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1850—1860 годах». Вступ. статья и прим. М. Цявловского, М., изд. М. и С. Сабашниковых, 1925.
Сони — Comte F. de Sоnis. Lettres du comte et de la comtesse de Ficquelmont à la comtesse Tisenhausen (Граф Ф. де Сони. Письма графа и графини Фикельмон к графине Тизенгаузен). Paris, 1911.
Флоровский. Дневник Фикельмон — Antonij Vasilieviè Florovskij. Дневник графини Д. Ф. Фикельмон. Из материалов по истории русского общества тридцатых годов XIX века «Wiener slavistisches Jahrbuch», Graz-Köln, 1959, В. VII, с. 49—99.
Флоровский. Пушкин на страницах дневника — А. Ф. Флоровский. Пушкин на страницах дневника графини Д. Ф. Фикельмон. «Siavia», Praha, 1959, ročn XXVIII, Ses 4, с. 559—578.
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).
Щёголев — П. Е. Щёголев. Дуэль и смерть Пушкина. Исследования и материалы. Изд. 3-е. М.—Л., Госиздат, 1928.
ПОРТРЕТЫ ЗАГОВОРИЛИ
В 1965 году в Алма-Ате вышла моя книга «Если заговорят портреты». Она явилась как бы предварительным сообщением о моих пушкиноведческих поисках и находках в дореволюционной Чехословакии. За истёкшие годы я получил возможность ознакомиться с большим количеством новых материалов и произвести некоторые архивные изыскания. Ряд ленинградских и московских пушкинистов поделились со мной своими знаниями и опытом. Благодаря их содействию я смог исправить неточности, допущенные мной. В особенности я обязан постоянной помощи, критическим замечаниям и вниманию, с которым в течение ряда лет относились к моей работе члены Пушкинской комиссии АН СССР Николай Васильевич Измайлов (Ленинград) и Татьяна Григорьевна Цявловская (Москва). Из моих зарубежных благожелателей особенно много сделали для меня исследовательница литературных русско-итальянских отношений H. M. Каухчишвили (Милан), чехословацкий литературовед и историк Сильвия Островская (Прага) и А. М. Игумнова (Братислава). Я не имею, к сожалению, возможности перечислить здесь всех моих многочисленных отечественных и иностранных корреспондентов, которые помогли мне составить книгу, предлагаемую теперь вниманию читателя. Настоящая книга не является ещё одним изданием «Если заговорят портреты», хотя в неё наряду с новыми вошли и многие материалы, опубликованные мною в 1965 году. Интерес к творчеству и личности Пушкина не ослабевает. Очень возросло внимание читателей и к личности Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской, сведения о которой до недавнего времени были очень неполными и носили весьма пристрастный характер. После выхода в свет книги И. Ободовской и М. Дементьева «Вокруг Пушкина» (М., 1975) потребность в новых материалах о Наталье Николаевне, на мой взгляд, можно считать в значительной мере удовлетворённой. Новые материалы, несомненно, будут обнаруживаться и дальше[648], но тот искажённый образ жены поэта, который укоренился в нашем сознании с отроческих лет, надо считать навсегда изжитым. Письма Натальи Николаевны и её сестёр к брату Дмитрию, обнаруженные путём многолетних поисков исследователей, писавшиеся в то время, когда все три сестры жили одной семьёй с Пушкиным, дают возможность увидеть живую картину жизни этой семьи, а также почувствовать характеры всех трёх[649]. Можно пожалеть, что ни одна из сестёр в письмах к брату почти ничего не сообщали о Пушкине. Нельзя, конечно, не сожалеть, что до сих пор остаются для нас неизвестными письма H. H. Пушкиной к Пушкину, за исключением небольшого добавления к письму Н. И. Гончаровой Пушкину от 14 мая 1834 года. Быть может, время преподнесёт нам этот подарок. Что касается работ Анны Ахматовой, опубликованных после её смерти и, несомненно, не доведённых знаменитой поэтессой до желательной завершённости, я остановлюсь лишь на отдельных её положениях, так как полемика с покойным автором, во всяком случае, воздержавшимся от опубликования своих соображений, не представляется мне этически правильной. Настоящее издание книги, в основном повторяющее «Портреты заговорили» (Алма-Ата, 1976), рассчитано на широкого читателя, интересующегося Пушкиным и его окружением.
Н. Раевский