Как правило, доставка пряностей в Европу занимала около двух лет. По пути они проходили через посредников, количество которых доходило до десятка и более. После каждой передачи из рук в руки товар ощутимо рос в цене.
На венецианские и генуэзские суда нападали мавританские пираты. Порой их набеги создавали серьезную угрозу, с которой приходилось считаться всей Европе. Но с этой проблемой Венеция и Генуя с большим или меньшим успехом справлялись.
Смертельная опасность нависла над сверхприбыльной торговлей после того, как стали стремительно расширяться турецкие владения. В 1453 году турки захватили Константинополь и стали контролировать пути доставки пряностей через Египет и Сирию. Теперь товары, помимо всех посреднических накруток, облагались высокими пошлинами и поборами. Они многократно подскочили в цене, а некоторые совсем исчезли с европейских рынков.
Изменившаяся конъюнктура вынудила европейцев искать новые способы доставки пряностей. Выдвигались планы по завоеванию Северной Африки и Египта. Их энергично поддерживала Католическая церковь, призывавшая к борьбе с неверными.
Но были и другие идеи. Их суть состояла в том, чтобы отыскать новый, пока еще неизвестный путь в Индию, проходящий вдалеке от турецких земель. Для этого нужно было отправиться туда, куда европейцы прежде и близко не подплывали.
На помощь морякам пришел научно-технический прогресс. Кораблестроение развивалось, конструкция судов совершенствовалась. Главным достижением стало их оснащение эффективным рулевым управлением.
До изобретения корабельного руля в войнах и торговых рейсах использовались весельные галеры. Каждое весло, длина которого доходила до 15 метров, а вес — до трех центнеров, требовало усилий нескольких гребцов. Порой приходилось задействовать по шесть-восемь, а то и девять человек.
В раннее Средневековье гребцами выступали вольнонаемные, которые наряду с матросами имели оружие и участвовали в сражениях. В XV–XVI веках гребли в основном рабы.
Руль на галерах мало отличался от гребного весла и крепился на корме. Рулевое весло опускали в воду с той стороны, в которую хотели повернуть судно. Но такой способ не всегда срабатывал, так как весло отклонялось под ударами волн.
Отсутствие эффективного руля привело к тому, что галеры надолго задержались в составе флотов европейских стран. Они были надежнее парусников. Сильнее подгребая с определенного борта, можно было в любой момент развернуть судно в нужном направлении. И хотя галеры оснащались парусами, без весел они не могли нормально маневрировать.
Весельный флот требовал большого количества гребцов, что сдерживало развитие торговли. Все трюмы были забиты людьми и запасами продовольствия для них. Для товара места оставалось немного. Невозможно было отправиться в плавание вдали от берегов. Всегда требовалось иметь поблизости какой-нибудь порт для пополнения запасов. А что было делать в неведомых землях, если большая часть гребцов погибла бы или стала жертвой эпидемии? Корабль превратился бы в беспомощную посудину, подвластную всем ветрам.
Оснащение судов подобием современного рулевого управления, представляющего собой продолжение киля и образующего единое целое с корпусом, стало революцией в мореплавании. В Европу такой руль пришел из Византии, стал распространяться с XIII века и дал толчок дальнейшим усовершенствованиям.
Была улучшена парусная оснастка судов. К XV веку она практически достигла идеала. Экипажи взяли на вооружение компас, который португальцы называли «путеводной иглой».
Составлялись все более точные карты. Ранее моряки довольствовались так называемыми Пейтингеровыми скрижалями, представлявшими собой копии древнеримских картографических изысканий со списком населенных пунктов.
Научно-технический прогресс дал возможность европейским судам совершать не только каботажные плавания вдоль берега, от одного знакомого порта к другому, но и уходить в открытое море. Моряки начали совершать дальние морские путешествия.
Попытки межконтинентальных переходов предпринимались и раньше, но заканчивались плачевно. Например, в 1291 году уроженцы Генуи, братья Вандино и Уголино Вивальди, задумали обогнуть Африку с юга и по морю добраться до Индии. На двух галерах они пересекли Средиземное море, через Гибралтарский пролив вышли в Атлантический океан и… больше о них никто ничего не слышал. Поиски предпринимались с начала XIV века и охватили Западную и Восточную Африку, но не дали результатов[52].
План генуэзских братьев осуществили португальцы. Два века спустя они первыми проторили морской путь в Индию, но не на галерах, а на новых парусных судах.
Логика такого развития событий очевидна. Государство, расположенное на стыке Средиземноморья и Атлантического океана, обладающее удобными природными бухтами, рано или поздно должно было сделать морскую политику своим приоритетом.
Подходящий момент наступил в XV веке. До той поры страна еще только формировалась: отвоевывала территорию у мавров, отбивалась от кастильцев, укрепляла институты власти. В 1411 году, после заключения мирного договора с Кастилией, стало очевидным, что на полуострове дальнейшее расширение невозможно. Между тем энергичные правители были не прочь продолжить экспансию. Тем более что к этому их подталкивал религиозный долг.
Через море лежали мавританские земли. Азия тоже не знала христианства. Донести до самых отдаленных народов свет истинной веры представлялось португальским монархам делом чрезвычайной важности. Отправляя экспедиции, они всегда подчеркивали, что делают это во имя Господа и находясь у него на службе.
Для дальних плаваний требовались корабли нового типа, и португальцы их создали. Особую известность получили каравеллы[53]. Уже само название этих парусников вызывает романтические ассоциации с путешествиями и приключениями, хотя его происхождение вполне обыденно. Филологи полагают, что португальское слово произошло от арабского «кариб», которое, в свою очередь, восходит к греческому «харабос», что означает «корабль». Кстати, русское название тоже происходит от этого греческого слова.
Португальцы считают каравеллу полностью своим изобретением, хотя прототипов у нее хватает. На первом этапе это судно действительно оказалось незаменимо, но затем, с приобретением опыта в дальних походах, его пришлось хорошенько переделать и укрупнить. Классическая небольшая каравелла перестала быть универсальным кораблем и начала использоваться в основном для разведывательных и почтовых целей. Невзирая на популярность этого парусника, следует признать, что более существенную роль в эпоху Великих географических открытий сыграли карраки[54], которые в Португалии называли нау.
Прежде чем португальцы отправились покорять мир, у них уже накопился весомый опыт в области морского дела. Реформы Диниша Землепашца и Фернанду Красивого принесли обильные плоды. В стране был построен крупный флот, появились собственные, закаленные в походах и сражениях флотоводцы, которых воспитали генуэзские моряки во главе с Мануэлом Песаньей.
К услугам португальских мореплавателей оказалась передовая наука. Короли привечали ко двору видных ученых. Помогли знания, накопленные Орденом тамплиеров. Переводились арабские трактаты по математике, астрономии, географии.
Со временем настал черед собственных изобретений и открытий. В дальних плаваниях жизненно важно было знать точное положение корабля, для чего не обойтись без определения широты, на которой он находится. Португальцы довели это искусство до совершенства. Для этого они использовали астролябию — угломерный прибор для определения положения небесных светил, и квадрант — инструмент для измерения высоты светила над горизонтом. В Северном полушарии португальские мореходы ориентировались по Солнцу и Полярной звезде, а в Южном — по созвездию Южный Крест, который открыли, когда пересекли экватор.
Не слишком удачной, но необходимой разминкой стала попытка колонизации Канарских островов. Первая экспедиция достигла их еще в XIV веке при Афонсу IV. Позднее португальцы высаживались на нескольких островах архипелага, но в 1466 году были вынуждены уступить его Кастилии.
Успешнее прошла военная кампания по захвату марокканского порта Сеута. Город давно привлекал португальцев и как важный стратегический пункт, охраняющий вход и выход из Средиземного моря, и как процветающий торговый центр. Кроме того, Лиссабону хотелось отличиться в борьбе за веру, ведь поход на мавров приравнивался к крестовому. Наконец, необходимо было нанести удар по пиратству, мешавшему торговле.
В 1415 году португальский флот, состоявший более чем из 200 кораблей, переправил на Африканский континент крупный экспедиционный корпус. Кампанию возглавил лично Жоау I. В ней участвовали его сыновья инфанты Дуарте, Педру и Энрике. Последний получил всемирную известность как Энрике Мореплаватель (в российской и советской традиции, ориентировавшейся на голландские, немецкие и английские источники, его было принято называть Генрихом Мореплавателем).
Сеута предстала перед португальскими завоевателями «прекрасным цветком Африки», в который стекались товары из Индии, Египта, Сирии, Эфиопии и других недоступных для европейцев земель. Тысячи лавок были забиты коврами, шелками, пряностями, керамикой, ювелирными изделиями… Богато декорированные просторные дома с бассейнами, выложенными изразцами, внушали острую зависть.
Грабежи и резня, последовавшие за захватом, длились три дня. После разгрома город захирел, и торговые пути переместились в Танжер, но военная кампания была признана успешной.
Выгодное географическое положение перевешивало коммерческую выгоду. Для католической Португалии было важно и то, что взятие Сеуты нанесло удар по позициям мавров на Севере Африки и приблизило их окончательный уход с Пиренейского полуострова. В ходе кампании были захвачены арабские и еврейские пленники. Они послужили ценным источником знаний для последующих экспедиций