С двух лет Себаштьяу страдал от неизвестного заболевания. Недуг периодически проявлялся, доставляя ему страдания, и явно накладывал отпечаток на его отношение к женщинам, которыми он совершенно не интересовался. Не получалось и с женитьбой, несмотря на попытки посватать за него принцесс из разных стран, в том числе будущую французскую королеву Маргариту Валуа, с легкой руки Александра Дюма-отца ставшую широко известной как королева Марго. Отсутствие наследника вызывало беспокойство у окружения.
Болезнь не помешала монарху обрести хорошую физическую форму. В любую погоду он мог часами фехтовать и скакать на лошади, объездил все королевство верхом, устраивал рыцарские турниры и сам принимал в них участие, занимался охотой и корридой.
Его правление отмечено важными государственными свершениями, снискавшими уважением и любовь народа. Себаштьяу приказал создать Общественные житницы — центры помощи земледельцам, оказавшимся в трудном положении. Там они могли получить кредит, разжиться семенами, а долг разрешалось вернуть частью будущего урожая. Когда в Португалии разразилась чума, король в помощь местным врачам пригласил медиков из Испании, а для вдов и сирот создал несколько приютов.
Себаштьяу сократил срок рассмотрения дел в суде, установив штрафы за затягивание процессов. Он впервые регламентировал государственную и военную службу, ввел единую систему мер и весов.
Луиш де Камоэнс посвятил молодому монарху поэму «Лузиады». «Мой государь, отчизны гордость, спаситель христианства от неверных» — так обращается поэт к юному властителю империи в своем прославленном произведении. Король благосклонно принял посвящение, в 1572 году встретился с Камоэнсом, назначил ему пенсию.
Однако иной раз его поступки не поддавались разумному объяснению. Летом 1569 года, например, во время посещения монастыря в Алкобасе Себаштьяу приказал вскрыть находившиеся там захоронения королей и с любопытством осматривал останки своих предшественников.
В 1571 году он выразил настойчивое желание отправиться в Индию, чтобы на деле доказать свою храбрость и величие. От опасного предприятия короля с трудом отговорил кардинал Энрике.
Затем Себаштьяу целиком завладела идея о военной экспедиции в Африку. Ему не терпелось расширить владения Португалии в Марокко, где к тому времени от них остались лишь несколько крепостей, нанести поражение мусульманам, отодвинуть турецкую угрозу, прославить католическую веру, доказать ее превосходство над протестантской.
К Африканской кампании монарха подталкивали подданные. Народ возмущался сдачей крепостей в Марокко, купцы жаловались на препятствия для торговли, которые возникли в связи с активизацией турок и мавров. Луиш де Камоэнс тоже призывал «могущественного короля» положить конец «исмаилитским подлостям».
В 1574 году 20-летний Себаштьяу первый раз побывал в Африке. Из португальского Танжера он совершил вылазку на марокканскую территорию, участвовал в нескольких столкновениях с мусульманскими отрядами, которые завершились для португальцев удачно. Победоносный опыт укрепил короля в его намерениях.
Большой африканский поход был задуман как крестовый. Ускорила приготовления мольба о помощи султана Марокко Мулая Мухаммада аль-Мутавакилля, которого дядя Абд аль-Малик лишил трона. Свергнутый властитель бежал сначала в Испанию, а затем — в Португалию.
Король решил воспользоваться этим обстоятельством. На руку португальцам была и междоусобица, ослаблявшая противника. Подготовка к экспедиции перешла в практическую стадию.
В испанском городе Гуадалупе Себаштьяу встретился с Филиппом II, который отказался от совместного похода, но пообещал прислать добровольцев. Римский Папа Григорий XIII согласился с тем, чтобы в 1576 году Себаштьяу забрал на финансирование экспедиции треть доходов всех церквей Португалии.
Денег все равно не хватало, поэтому король взял крупный иностранный заем. Купец Конрад Ротт из немецкого города Аугсбург одолжил 400 тысяч крузаду под 8 процентов. Новые христиане дали еще четверть миллиона крузаду в обмен на десятилетнюю отсрочку конфискации имущества осужденных Инквизицией.
Себаштьяу заявил, что сам возглавит поход. Возражения кардинала Энрике не возымели действия[89]. Кончилось тем, что король провозгласил свое намерение публично, а кардинала оставил во главе страны на время своего отсутствия.
Себаштьяу удалось собрать 20-тысячное войско. Помимо конного полка численностью около полутора тысяч всадников, в который вошел весь цвет португальского дворянства, под началом монарха были четыре пехотных полка, представлявших разные провинции, а также испанцы, немцы, голландцы, валлонцы, итальянцы.
Разношерстной армии не хватало сплоченности и дисциплины. Иностранные наемники враждовали между собой и с португальцами. Первые жертвы появились еще до отплытия.
14 июня 1578 года после благословения королевского знамени началась погрузка на корабли. Через полторы недели армада, состоявшая из пяти сотен парусников, покинула Лиссабон и, сделав остановки в Лагуше и Кадисе, причалила к берегам Марокко.
Из Арзилы, где к португальцам присоединились несколько тысяч марокканских сторонников аль-Мутувакилля, войско двинулось вглубь страны к городу Эль-Ксар-эль-Кебир, который португальцы называли Алкасер-Кибир. Переход давался с трудом. Солдат измучила жара, они страдали от недостатка пищи и воды — следствия плохо организованного снабжения.
У Алкасер-Кибира воинов Себаштьяу и аль-Мутувакилля поджидала армия марокканского эмира Абд аль-Малика. Противник обладал явным численным превосходством. По оценкам, у эмира было порядка 60 тысяч солдат, а возможно, и больше. Такое количество мусульман, желающих сражаться с чужеземцами, удалось собрать, объявив джихад — священную войну.
Кроме того, помочь Абд аль-Малику прибыли до 10 тысяч турецких янычар. Набиравшая силу Османская империя, которая в 1574 году завоевала Тунис и стала хозяином почти всей Северной Африки, была союзником эмира.
4 августа близ Алкасер-Кибира состоялась «битва трех государей». Она стала для Португалии роковой, хотя поначалу ее исход был не очевиден и все могло сложиться по-другому.
Себаштьяу построил войска плотно, сосредоточив их для удара по центру. Эмир, напротив, растянул свои силы, рассчитывая окружить противника. В центре он поставил потомков мавров, изгнанных с Пиренейского полуострова в ходе реконкишты. У них были глубоко личные причины для того, чтобы, не щадя живота, драться с католиками. На флангах располагалась кавалерия, численность которой составляла не менее 10 тысяч человек[90].
После обмена огнем из артиллерии и мушкетов противники пошли в атаку. Поначалу португальцам удалось смять марокканский центр. Однако армия эмира воспользовалась численным преимуществом, охватила войско Себаштьяу с флангов, взяла его в клещи и ударила в тыл. Опасаясь окружения, португальский центр начал отступать. Мавры почувствовали близость победы и усилили натиск.
Жестокая рубка продолжалась четыре часа. Воины Себаштьяу и сам король, который трижды менял коня, держались стойко, но это было отчаяние обреченных.
Такого сокрушительного разгрома Португалия еще не знала. Погибли больше 8 тысяч солдат и офицеров. Положение осложнялось тем, что путь к бегству был отрезан рекой, которая неожиданно для португальцев стала полноводной в результате океанского прилива. Перебраться через водную преграду удалось немногим. Спастись смогли не больше сотни[91].
Остальные попали в плен. В числе узников мавров оказались знатнейшие дворяне, такие как Антониу де Португал, внук Мануэла I, и граф де Барселуш[92].
Высокородных пленников пришлось выкупать за баснословные деньги. Цена дворянина составляла у мавров 5 тысяч крузаду. Вес золотых монет, собранных для вызволения сеньоров, превысил полторы тонны. Страна в буквальном смысле оскудела.
В битве не уцелел ни один из «трех государей». Первым распрощался с жизнью эмир, так и не успевший насладиться заслуженным триумфом. Он тяжело болел, но в критический момент сражения, когда казалось, что португальцы вот-вот обратят мусульман в бегство, приказал подать коня, чтобы возглавить контратаку. Ослабленный организм не выдержал перенапряжения.
Смерть командующего не сказалась на боевом духе армии. Гибель эмира удалось скрыть до конца битвы, а плодами ее в полной мере воспользовался его преемник.
Свергнутый племянник эмира, сражавшийся на стороне португальцев, утонул. В поисках спасения он бросился в реку, но не смог ее переплыть.
Самая странная судьба выпала на долю Себаштьяу. Точные обстоятельства его гибели до сих пор не известны. Многие видели, как монарх отказался покидать поле боя и с мечом в руке ринулся в гущу мавров. Больше доподлинно ничего установить не удалось.
Находились свидетели, утверждавшие, что после битвы опознали тело короля, испещренное ранами. Но были и те, кто божился, что своими глазами наблюдали, как монарх спасся, преодолев реку вплавь.
В 1582 году останки Себаштьяу, доставленные в декабре 1578 года из Марокко в испанскую Сеуту, привезли в Лиссабон и упокоили в церкви Монастыря Иеронимитов. Во всяком случае, так утверждал Филипп II, который предпринял меры для розыска и возвращения тела португальского монарха.
Кто лежит в гробнице — не известно до сих пор. В 2007 году историки Карлуш д’Абреу и Эмилио Ривас Кальво предложили вскрыть захоронение и провести генетический анализ, но дальше разговоров дело не зашло[93].
В конце XVI века в версию испанского короля мало кто поверил. К тому времени Португалия была заражена «себаштьянизмом». По стране гуляла легенда о «спящем» или «сокровенном», то есть свято хранимом втайне короле, который якобы не погиб в кровавой сече у Алкасер-Кибира, а чудесным образом избежал смерти. Он будто бы погрузился в заколдованный сон где-то на острове посреди Атлантики, но однажды туманным утром непременно явится, чтобы спасти свою страну в самый трудный час и повести ее к новому величию.