На способного эскулапа обратили внимание при дворе. Рибейру-Саншеш стал лейб-медиком императрицы Анны Иоанновны. Этот эпизод его богатой на события жизни отражен в романе Валентина Пикуля «Слово и дело». При Анне Леопольдовне португальского врача ждало повышение. Он был назначен гоф-медиком с высоким жалованьем в три тысячи рублей.
В 1744 году Рибейру-Саншеш вылечил от плеврита будущую императрицу Екатерину II. Три года спустя из-за болезни глаз он подал в отставку, был избран почетным членом Российской академии наук и получил пожизненную пенсию[150].
Последний период жизни Рибейру-Саншеша прошел в Париже, где его избрали действительным членом академии наук. На склоне лет, вспоминая о пребывании в России, португальский врач написал трактат «О парных российских банях», которые считал лекарством почти от всех болезней, «способствующим укреплению, сохранению и восстановлению здоровья». «Искреннее желание мое простирается только для показания превосходства бань российских пред бывшими издревле у греков и у римлян и пред находящимися ныне в употреблении у турков как для сохранения здравия, так и для излечения многих болезней; и что они приносят величайшую пользу для живущих в деревнях, по монастырям, в гарнизонах, на фабриках и заводах», — подчеркивал медик[151].
В Париже Рибейру-Саншеш также написал «Диссертацию о венерических заболеваниях», трактаты «О причинах преследования евреев», «О культуре, науке и изящных искусствах в Российской Империи», сотрудничал с энциклопедистами[152]. Ему принадлежит выражение «монашеская дурь» (parvoice de frades), ставшее боевым кличем португальских либералов.
Для Португалии важнейшими трудами Рибейру-Саншеша стали «Письма об образовании юношества» и «Метод изучения медицины». В них он ратовал за воспитание критического метода мышления, за образование, свободное от влияния церкви, за создание общедоступных школ[153].
В условиях господства католической церкви в духовной жизни общества замена религиозной веры на непоколебимую убежденность во всемогуществе науки представлялась единственным выходом, ведущим к светлому будущему человечества. «Люди верили, что распространение науки, то есть «света», достаточно для того, чтобы рассеять тьму суеверий, считавшихся основной причиной страданий человека. Эта вера в силу науки для изменения условий человеческого существования называлась «просвещением», — отмечает португальский литературовед и историк Антониу Жозе Сарайва[154].
Самым известным «обиностранившимся» был Луиш Антониу Вернэй. Он родился в семье французского торговца, поселившегося в Португалии, изучал теологию в иезуитском университете в Эворе, но потом уехал в Рим, где продолжил образование и познакомился с видными деятелями итальянского Просвещения.
В 1746 году Вернэй напечатал свою знаменитую книгу — «Истинный метод обучения». Она состояла из 16 писем, каждое из которых было посвящено определенной теме: педагогике, литературе, философии, логике, медицине, гражданскому и церковному праву, теологии и т. д. В целях конспирации книга была издана под псевдонимом «монах Барбадинью» в Неаполе, но в выходных данных стояло, что она печаталась в Валенсии.
C высот римских холмов Вернэй доказывал соотечественникам, что Португалия далеко отстала от просвещенной Европы. Он писал, что итальянцы обладают «непомерным стремлением увидеть собственными глазами и изучить то, что не знают», и делают это благодаря книгам, издаваемым Сорбоннским университетом, академиями наук в Лондоне, Париже, Санкт-Петербурге и других городах, в то время, как португальцы «презирают все зарубежные исследования, да с таким упорством, будто речь идет о дурных обычаях или вещах весьма вредных»[155].
В «Истинном методе обучения» Вернэй не ограничился критикой современной ему системы образования, а представил конкретные предложения по созданию новой, воспитывающей в учениках критический и рациональный подход. Он отвергал «риторическое обучение», практиковавшееся в Португалии, и продвигал методы, основанные на «изучении реальности» и на «правде опыта», призывал изучать труды Фрэнсиса Бэкона, Рене Декарта, Галилео Галилея.
Книга Вернэя внесла решающий вклад в победу нового мышления в Португалии. «В истории культуры нашей страны имя Вернэя относится к числу первостепенных, — подчеркивает публицист и политик XX века Антониу Сержиу. — Его «Истинный метод», в некоторых аспектах, представляет собой величайшее творение мысли из всех, написанных на португальском языке»[156]. Идеи Вернэя послужили основой для реформы образования, проведенной маркизом де Помбалом.
Маркиза также причисляют к «обиностранившимся». Как и другие португальские деятели Просвещения, маркиз долго жил за границей. Во время пребывания в Вене он, как полагают, вступил в масонскую ложу, что тоже было характерно для прогрессивных людей той эпохи[157]. Впрочем, некоторые исследователи утверждают, что посвящение произошло еще в Лондоне[158].
В первой половине XVIII века масонство, провозгласившее своей целью нравственное усовершенствование и объединение человечества в братском союзе, стало так активно распространяться по Европе, что в 1738 году Папа Климент XII обнародовал буллу In eminenti apostolatus specula, обвинявшую представителей организации в ереси и отлучавшую их и тех, кто поддерживает с ними отношения, от церкви.
«Мы узнали, и народная молва не позволяла в этом сомневаться, что образовалось некое общество, собрание или товарищество, под именем «франк-масонов» или liberi muratori, «вольных каменщиков»… в которое принимаются безразлично люди всякой религии и всякой секты, которые под притворной внешностью естественной честности, которая от них требуется и которою довольствуются, установили у себя некоторые законы и статуты, связывающие их друг с другом и в особенности обязывающие их, под страхом тяжких наказаний, в силу клятвы, данной на Святом Писании, хранить ненарушимый секрет обо всем, что происходит в их собраниях… Если бы их действия были безупречны, они не прятались бы так старательно от света», — говорилось в документе[159].
В католических странах буллу приняли к исполнению. В Португалии Инквизиция схватила и допросила членов первой масонской ложи, основанной Джоном Коастосом — британским предпринимателем швейцарского происхождения. Троих казнили, сам основатель несколько лет провел за решеткой, пока после вмешательства британского монарха ему не разрешили вернуться в Лондон.
В дальнейшем, при маркизе де Помбале, подобных инцидентов уже не было, но с приходом Марии I гонения на сторонников идей радикальных французских республиканцев-якобинцев и «вольных каменщиков» продолжились. В 1780 году королева назначила новым главой полиции деятельного Диогу де Пина Манике, который предпринял активные меры по предотвращению распространения «нежелательных книг и памфлетов» и борьбе с их распространителями. Но решительные действия не привели к заметным результатам. Новые идеи, приходящие в основном из Франции, продолжали завоевывать сторонников.
В 1789 году прогремела Великая французская революция. Национальное Учредительное собрание приняло «Декларацию прав человека и гражданина». В ней было записано, что «люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», «источником суверенной власти является народ», «закон есть выражение общей воли» и «никто не должен быть притесняем за свои взгляды, даже религиозные». Монархия стала конституционной, а через три года король сложил голову на плахе и была объявлена республика.
Франция постаралась как можно шире распространить свою революционную доктрину по всей Европе. В 1791 году португальский посол в Париже информировал, что из Ла-Рошели в его страну для ведения подрывной пропаганды отплыли французские радикальные республиканцы во главе с писателем-якобинцем Шодерло де Лакло. Кроме того, как сообщил дипломат, для распространения в Португалии были отпечатаны 12 тысяч экземпляров новой республиканской конституции Франции.
В Португалии возникли почитатели революционной власти, которых стали называть «офранцузившимися». Среди них были видные деятели культуры и науки, такие как поэт Филинту Элизиу и ботаник Авелар Бротеру. Появились антимонархические памфлеты собственного изготовления. Революционные настроения вспыхивали и разгорались среди студентов Коимбрского университета.
До Французской революции иностранные учения и концепции проникали в Португалию с трудом и охватывали лишь небольшую часть элиты. Новомодные политические течения доходили до периферийной страны изрядно ослабленными. Отныне они прокатывались через нее насквозь.
«Многие португальцы сначала верили, что будущее Португалии связано с Наполеоном, потом — со Священным союзом, потом — с Лигой Наций, потом — с ООН, потом — с миром и универсальной солидарностью и так далее до бесконечности. Они следовали иностранным моделям, полагая, что те современны и продвинуты, складывая все национальные интересы в одну «корзину», как будто она была вечной. Вместе с тем они недостаточно внимательно изучали свою историю и не могли определить постоянные и жизненно важные национальные интересы. Поэтому в том, что предлагали другие, они не были в состоянии распознать то, что шло в ущерб этим интересам»[160].
Расплата за некритическое восприятие чужих доктрин последовала быстро. Вслед за французскими идеями в страну пришли французские войска.