Идея замысловатой политической конструкции принадлежала писателю и политическому деятелю времен Французской революции, бонапартизма и Реставрации Бенжамену Констану. Он доказывал, что королевская власть «нейтральна» и должна пользоваться своими прерогативами для того, чтобы прочие власти прислушивались друг к другу и действовали согласованно.
Тем самым, полагал Констан, будет исправлена ошибка создателей либеральных конституций, которые в стремлении гарантировать избавление граждан от злоупотреблений одной из властей возлагают заботу об этом на другую власть, не менее заинтересованную в преобладании. В результате свобода оказывается под угрозой и в конечном итоге гибнет.
Для поддержания гармонии Конституционная хартия предоставляла королю право окончательного вето при принятии законов. Он также мог созывать и переносить сессии парламента, распускать Палату депутатов, назначать и отправлять в отставку правительство, приостанавливать деятельность судей, объявлять амнистию. Кроме того, вместе с министрами монарх осуществлял исполнительную власть. При принятии важных решений королю помогал Государственный совет, членов которого теперь назначал он же, а не парламент.
Законодательная власть была представлена не одной, а двумя палатами. Палата депутатов избиралась на определенный срок, а Палата пэров назначалась королем из дворян и духовенства. Количество членов не ограничивалось, а становились ими пожизненно.
Выборы в Палату депутатов не были прямыми. Для избирателей, в число которых вновь не попали женщины, вводился не только возрастной, но и имущественный ценз. Стать ими могли мужчины с годовым доходом не менее 100 тысяч рейш. Для депутатов порог повышался до 400 тысяч рейш. Чтобы попасть в палату, надо было получить поддержку у провинциальных выборщиков, которых предварительно избирали на районных собраниях.
В области религии хартия установила умеренно либеральные нормы. С одной стороны, основной закон дозволял исповедовать любую конфессию, что само по себе было сотрясением основ, учитывая длинную историю войн с мусульманами в эпоху реконкишты и деятельность Святой инквизиции, почти три столетия неустанно выявлявшей отступников из числа иудеев и протестантов. С другой — государственной религией оставался католицизм. Португальцы, не относившие себя к католикам, не имели права возводить на территории страны храмы, а должны были молиться и следовать обрядам только частным образом, в домашних условиях.
Конституционная хартия, с небольшими перерывами, действовала до 1910 года, став самой долговечной португальской конституцией. При всей умеренности она была одним из самых либеральных основных законов своего времени, а Педру считался одним из самых прогрессивных государственных деятелей своего поколения. Не зря в 1822 году он стал гроссмейстером масонской ложи «Коммерция и искусство Золотого века», которая создавалась в Бразилии под эгидой Великой восточной ложи[183].
Рекордная продолжительность действия Конституционной хартии объясняется в первую очередь тем, что ее авторы сделали попытку сгладить и уравновесить взгляды и требования радикальных абсолютистов и либералов. Сторонники либералов были деятельны и громогласны, но немногочисленны, а сторонники абсолютной монархии в основном большой активностью не отличались, но составляли большинство. В этих условиях явный перекос в любую сторону порождал противостояние, в котором ни одна сторона уступать не желала.
Как отметил историк и общественный деятель XIX века Оливейра Мартиньш, якобинцы имели идеи, но не обладали страной, а традиционалисты обладали страной, но у них не было идей. Сторонники же хартии, по словам историка и литературоведа Антониу Жозе Сарайвы, позиционировали себя «между божественным правом королей и полным суверенитетом народов и поэтому были критически настроены как по отношению к чистому традиционализму, так и к непримиримому и революционному радикализму»[184].
Даровав хартию 29 апреля 1826 года, всего четыре дня спустя, 2 мая, Педру отрекся от престола в пользу своей дочери Марии да Глории. Он не хотел терять бразильскую корону. Его южноамериканские подданные не были готовы принять объединение с бывшей метрополией, от которой только что с таким трудом отделились.
От португальского трона Педру отказался с тем условием, что его брат Мигел присягнет Конституционной хартии и женится на своей племяннице. В ту пору Марии да Глории едва исполнилось семь лет, но инфанта, жаждавшего занять португальский трон, это обстоятельство смутить не могло.
Не стала препятствием для абсолютиста и необходимость публично присягнуть либеральной хартии. Он сделал это еще в Вене в присутствии австрийского двора. В Лиссабон Мигел прибыл в феврале 1828 года, где еще раз присягнул хартии. Исполнив условие, он стал регентом и женихом своей племянницы до достижения ею совершеннолетия.
Долго идиллия не продлилась. Португалия, уставшая от конфликтов и неурядиц, встретила Мигела восторженно. Люди надеялись, что новый государь положит конец распрям, объединит страну, выведет ее из глубокого политического и социально-экономического кризиса.
Мигел истолковал народный энтузиазм на свой счет. Регент решил стать единоличным правителем и вернуться к абсолютной монархии. В марте он распустил обе палаты парламента и созвал Три сословия королевства, чтобы высказаться по «важным пунктам португальского права».
В июне собрание, составленное по образцу древних Кортесов из представителей духовенства, знати и состоятельных незнатных людей, постановило, что «яснейшие и окончательные законы» не дают оснований включить Педру в число претендентов на португальскую корону. Оно объявило недействительной Конституционную хартию и провозгласило регента королем Мигелом I[185].
Краткий переходный период завершился. Началось бурное шестилетнее правление нового монарха.
Если Мигел полагал, что либералы смирятся с поражением или хотя бы их амбиции несколько сдуются под напором народного ликования, то он просчитался. На повестке дня опять замаячила либеральная революция.
Первым проявлением готовности противников абсолютизма пойти до конца стало убийство студентами-либералами двух преподавателей Коимбрского университета, которые направлялись в столицу поздравить регента Мигела с прибытием на родину. Преступление произошло в марте 1828 года.
В мае, когда намерения Мигела восстановить абсолютизм стали очевидны, выступление против него началось в Авейру под руководством ложи «Усадьба святых мучеников». Расквартированный там стрелковый батальон присягнул Педру IV и его дочери Марии да Глории и предпринял марш на Порту. Мятежники овладели городом, но в июле его отбили войска, верные Мигелу[186].
Руководители восстания отправились в эмиграцию в Испанию, Британию и на Азорские острова. На Азорах либералам удалось закрепиться. В октябре на острове Терсейра полторы сотни хорошо вооруженных и обученных либералов при поддержке артиллерии нанесли поражение легковооруженной милиции, в которой насчитывалось не менее трех тысяч сторонников Мигела I.
В декабре 1828 года на Терсейру прибыли португальские эмигранты из США. Вслед за ними на острове стали высаживаться другие сторонники Педру и конституции. Бразильский император начал оказывать Терсейре помощь.
Больше двух лет остров оставался единственной территорией Португалии, контролируемой либералами. На нем действовал назначенный императором Регентский совет во главе с герцогом де Палмелой. Он должен был исполнять обязанности до тех пор, пока Мария да Глория не станет королевой.
Бразильский монарх пребывал в раздвоенном состоянии. Физически он находился в Рио-де-Жанейро, где правил как император Педру I, а мысли его тем временем витали в Лиссабоне, где он был королем Педру IV.
Наконец в 1831 году монарх решился сделать окончательный выбор. Он отрекся от бразильской короны в пользу сына. Так как отпрыску не было и шести лет, отец назначил трех доверенных людей, на которых возложил управление страной и воспитание будущего правителя.
В апреле Педру на британском корабле отправился из Бразилии в Европу, где несколько месяцев вел переговоры об организации военной экспедиции, перемещаясь между Великобританией и Францией. В январе 1832 года во главе флотилии он взял курс на Азорские острова.
К тому времени его сторонники превратили Терсейру в плацдарм либеральных сил. Решающим стало сражение в августе 1829 года у Вила-да-Прая, где безуспешно пытался высадиться крупный десант сторонников Мигела I. После этого в либеральных изданиях остров стали называть «оплотом Свободы», а населенный пункт в честь знаменательной победы переименовали в Прая-да-Витория.
К прибытию Педру IV в руках либералов был уже весь архипелаг. Они рекрутировали в свои ряды и вооружили тысячи бойцов, немалая часть которых была иностранными наемниками и авантюристами из Великобритании, Франции, Испании, Германии, Польши…
По прибытии на Терсейру Педру IV упразднил Регентский совет, объявив себя регентом Марии да Глории, и назначил временное правительство королевства. Герцог де Палмела стал министром иностранных дел. Он отправился в Лондон, чтобы организовать дополнительную помощь для борьбы с Мигелом I.
В конце июня 1832 года эскадра Педру IV, состоявшая из 60 кораблей, среди которых были как большие фрегаты, так и маленькие вспомогательные суда, взяла курс на Португалию. На борту находились более 8,2 тысячи вооруженных людей, в том числе не менее 448 французов и 363 британцев[187]. Войско получило название «Освободительная армия».
В качестве добровольцев в военной экспедиции участвовали знаменитый литератор Алмейда Гаррет и видный историк Алешандре Эркулану. Они входили в так называемый Академический батальон. Командовал эскадрой британский адмирал Джордж Сарториус.