В 1851 году маркиз де Са-да-Бандейра стал президентом Совета заморских территорий. Он организовал Миссионерский колледж и наладил регулярное морское сообщение между метрополией и Луандой.
Несмотря на все эти меры, реальная отдача от африканских колоний была мизерной. В 1830-е годы их доля в португальской торговле составляла меньше процента. Даже в 1850-е годы она не превышала трех процентов, в то время как с независимой Бразилией достигала 15 %[203].
Тем не менее маркизу удалось главное. Он переломил равнодушие к африканским владениям, царившее в либеральной среде метрополии, и заставил обратить на них внимание.
В Африке, как и в Бразилии, Португалия долгое время довольствовалась освоением узкой прибрежной полосы. В Анголе она заканчивалась неподалеку от Луанды. Только во второй четверти XIX века колонизаторы продвинулись в центральные районы, достигнув современной провинции Уила, а на юге вышли к Мосамедешу.
Хозяйственное освоение заморских территорий активизировалось с началом периода Возрождения. В Анголе выросла площадь хлопковых плантаций, на Сан-Томе развивалось производство кофе. Между метрополией и колониями были налажены регулярные морские рейсы, а к Западной Африке проложен подводный кабель. В 1880-е в Мозамбике и Анголе появились первые железные дороги.
Попутно шло изучение новых территорий. Проводились ботанические исследования. Началось проникновение во внутренние районы. Так, торговец Антониу да Силва Порту обосновался в центральной ангольской провинции Бие и пытался пройти как можно дальше на восток.
В 1877 году была организована экспедиция под руководством армейского майора Алешандре де Серпа Пинту, перед которой ставилась цель исследовать территории между Анголой и Мозамбиком. Для этого надо было пересечь весь континент с запада на восток.
Задача была выполнена. Серпа Пинту из Луанды добрался до Бие, затем достиг истоков рек Кванза и Замбези. По Замбези он спустился до водопада Виктория, который ныне находится на границе Замбии и Зимбабве, пересек Трансвааль, расположенный на территории современной ЮАР, и в 1879 году прибыл в Мозамбик.
В 1884–1885 годах путешествие с западного до восточного побережья Африки совершили офицеры военно-морского флота Эрменежилду Капелу и Роберт Ивенс. Они пересекли провинцию Уила, прошли по неисследованным землям и достигли мозамбикской провинции Келимане.
В том же 1884 году Серпа Пинту и Аугушту Кардозу из Мозамбика отправились к озеру Ньяса. По пути Серпа Пинту заболел, но Кардозу продолжил путешествие, водрузил на берегу озера флаг своей страны и подписал договор с местными вождями о переходе под защиту португальской короны.
Предпринимались и другие подобные экспедиции. В изучении внутренних районов Мозамбика отличились Пайва де Андраде и Антониу Мария Кардозу, в Анголе — Энрике де Карвалью.
Помимо исследовательских, не было недостатка и в завоевательных походах. В Анголе без боя не сдавалось местное население в Бие и Кубанго, в Мозамбике сопротивлялись макололо и нгони.
Португальцам приходилось спешить. За Черный континент развернулась отчаянная схватка между крупными хищниками. Свои территории быстро расширяли Великобритания, Франция, Германия, Бельгия, Италия. Каждая держава стремилась создать сплошной пояс из колоний.
Цель Лиссабона состояла в том же: создать колониальную империю на юге Африки, простирающуюся от Атлантического океана до Индийского[204]. Только такая огромная по территории и потенциально богатая полезными ископаемыми колония могла хотя бы в какой-то степени заменить Бразилию.
В 1884–1885 годах представители колониальных держав больше трех месяцев заседали в Берлине под председательством канцлера Бисмарка. Международная конференция была призвана разрешить противоречия, накопившиеся между ними в Африке.
Помимо признания уже свершившихся колониальных захватов и решения конкретных вопросов, на ней был провозглашен принцип «эффективной оккупации». Он означал, что право на владение территорией имеют только те страны, которые реально их осваивают, а не просто помечают флагами или пограничными столбами.
С «эффективной оккупацией» внутренних районов у Португалии дела обстояли неважно. Хуже того, ее планы вошли в противоречие с намерениями Великобритании соединить свои северные и южные владения. Сплошная португальская территория от Анголы до Мозамбика не позволяла это сделать.
Тягаться с Лондоном было бесполезно, поэтому Португалия попыталась сыграть на противоречиях англичан с другими крупными державами. В 1886 году Лиссабон заключил два соглашения по Африке: в мае — с Францией, а в декабре — с Германией.
К документам прилагалась карта, на которой португальские владения были закрашены розовым цветом, поэтому ее стали называть «розовой картой». Помимо Анголы и Мозамбика, розовая территория включала почти всю современную Зимбабве, а также большую часть Замбии и Малави.
В августе 1887 года британское правительство заявило Португалии протест, указав, что спорные территории «оккупированы недостаточными силами для того, чтобы поддерживать порядок, обеспечивать защиту иностранцев и контролировать аборигенов». Демарш лишь подхлестнул Лиссабон в его намерениях как можно быстрее освоить спорные районы и закрепить их за собой.
11 января 1890 года Великобритания выдвинула ультиматум, предложив Португалии «немедленно телеграфом» направить губернатору Мозамбика инструкции для вывода своих представителей с территорий между Анголой и Мозамбиком. В случае неповиновения Лондон пригрозил отозвать посла и прибегнуть к силе. Ультиматум требовал «удовлетворительного ответа» до вечера того же дня.
Лиссабон, поставленный перед угрозой войны, исполнил все требования и эвакуировал своих людей со спорных территорий. Германия и Франция наблюдали за конфликтом двух давних союзников, не вмешиваясь. Лондон же в очередной раз доказал, что, когда дело касается его интересов, все остальное отступает на второй план.
Португалия — самостоятельное, суверенное государство, но фактически в течение более 200 лет, со времени Войны за испанское наследство (1701–1714), она находится под протекторатом Англии. Англия защищала ее и ее колониальные владения ради укрепления своей позиции в борьбе со своими противниками — Испанией, Францией. Англия получала в обмен торговые выгоды, лучшие условия для вывоза товаров и особенно для вывоза капитала в Португалию и ее колонии, возможность пользоваться гаванями и островами Португалии, ее кабелями и пр[205].
Все, что в этих условиях могли позволить себе португальцы — выразить символический протест. Молодой король Карлуш I, коронация которого состоялась только что, 28 декабря 1889 года, возмущенный вероломством главного союзника, в сердцах вернул Британии ее Орден Подвязки. В Лиссабоне разгневанная толпа штурмовала английское консульство. Композитор Алфреду Кейл сочинил на слова Энрике Лопеша де Мендосы песню «Португеза», припев которой гласил:
К оружию, к оружию
На море и земле!
К оружию, к оружию
За Родину, к борьбе!
Против британцев — вперед, вперед!
Песня, как во Франции «Марсельеза», стала национальным гимном и продолжает быть им до сих пор. Правда, теперь вместо британцев португальцам предлагается маршировать «против пушек — вперед, вперед».
Британский ультиматум в ответ на португальскую «розовую карту» послужил спусковым механизмом, вызвавшим череду событий, которая привела к тяжелейшем кризису. Эвакуацией со спорных территорий, которые вскоре стали британскими колониями, Северная, Южная Родезия и Ньясаленд, дело не ограничилось.
Правительство пало немедленно, но униженное национальное сознание смена кабинета не удовлетворила. Кризис породил как монархическое движение за установление диктатуры, так и активизацию антимонархических группировок.
К консервативному националистическому течению принадлежало «поколение 95». Оно состояло в основном из представителей администрации колоний и офицеров, воевавших в Африке. Его неформальным лидером и знаменем был офицер Моузинью де Албукерке, подавивший в Мозамбике крупное восстание Гунгуньяны — последнего правителя африканского государства Газа. Албукерке считали героем не только в Мозамбике и Португалии, но и во многих европейских странах.
«Поколение 95» выступало за более активное освоение африканских колоний, их целенаправленную эксплуатацию, доказывая, что это поможет развитию Португалии и превращению ее в одну из ведущих мировых держав. В метрополии его участники ратовали за введение жесткого режима. Моузинью предложил королю Карлушу I распустить парламент и установить военную диктатуру. Получив отказ и оказавшись в центре придворных интриг, в январе 1902 года он покончил жизнь самоубийством.
Трагедия всколыхнула страну. Ее использовали в своих целях пропагандисты различных течений, в том числе и антимонархических, прямо противоположных «поколению 95».
Среди самых активных критиков монархии были республиканцы. Они с самого начала обращали взоры на самый верх. Их политические агитаторы с каждым годом все смелее обвиняли короля и возлагали ответственность за любые беды на монархический строй в целом.
Республиканские настроения начали зарождаться в стране еще в период революции 1820 года, но заметно не проявлялись. В 1876 году возникла Республиканская партия, но популярностью она не пользовалась. На выборах ей никогда не удавалось провести больше двух депутатов.
Республиканцы, у истоков которых стояли левые либералы и масоны, считали смену формы правления панацеей от всех бед. Характерно высказывание португальского поэта-классика из «поколения 70-х» Антеро де Кинтала: «Республиканскими являются мышление и наука, поскольку созидательный гений существует в условиях свободы, а только Республика может быть по-настоящему свободной. Республиканскими являются труд и промышленность, поскольку созидательная деятельность жаждет безопасности и стабильности, а только Республика устойчива и безопасна… Республика есть в государстве, свободе, промышленности, производстве, труде, безопасности, нации, силе и независимости. Для всех — богатство. Для всех — равенство. Для всех — свет»