Опираясь на мысль о том, что республиканским является все хорошее и талантливое, противники монархии ставили на службу своим идеям никак на первый взгляд не связанные с ней мероприятия. Так, в 1880 году им удалось превратить в пропагандистское шоу празднование 300-летия со дня смерти поэта Луиша де Камоэнса, устроив аллегорическое шествие.
На республиканские идеи работал популярный персонаж Зе Повинью, созданный карикатуристом Рафаэлом Бордалу Пиньейру. Человечек, окрещенный просторечным вариантом имени Жозе и фамилией, звучащей в переводе как «народец», олицетворял собой простого португальца, на котором беззастенчиво наживаются власть имущие. Образ доверчивого, покорного, апатичного, забитого представителя трудового народа постепенно эволюционировал и превратился в символ сопротивления монархическому режиму. Классический вариант Зе Повинью, выпускавшийся в виде керамической статуэтки, показывал властям характерный жест со сжатым кулаком и грозил: «На, получи!»
Политический вес партия стала набирать после британского ультиматума. На волне недовольства капитуляцией республиканцы занялись пропагандой против Карлуша I и монархии. Они проводили митинги, издавали хлесткие газеты и памфлеты, готовили заговоры.
31 января 1891 года в Порту произошел военный мятеж. В основном в нем приняли участие солдаты и сержанты. Они захватили здание муниципального совета, с балкона которого адвокат и политик Алвеш да Вейга провозгласил республику.
Мятеж быстро подавили верные королю войска. Его руководителей приговорили к ссылке в Африку на срок от полутора до 15 лет. Первая попытка свергнуть монархию не удалась, но республиканцы не собирались останавливаться.
Карбонарии против диктатуры Франку и монархии
За британским ультиматумом и республиканским мятежом в Порту в 1892 году последовал государственный дефолт. Известие вызвало панику у населения. Люди ломились в банки, пытаясь спасти сбережения, компании массово разорялись.
В 1902 году история повторилась. Страна вновь стала банкротом. Недоверие к власти росло так же неумолимо, как государственный долг.
Каждый кризис, каждый провал играл на руку республиканцам, которые у власти еще не были и ни за что нести ответственность не могли. Шаг за шагом Республиканская партия наращивала влияние и превращалась в крупную политическую силу.
«Быть республиканцем в 1890, 1900 или 1910 году означало быть против монархии, против церкви и иезуитов, политической коррупции и монархических партий… Общей тенденцией было вкладывать в слово Республика нечто харизматическое и мистическое и верить, что достаточно ее провозгласить, чтобы освободить страну от любой несправедливости и всевозможного зла», — описывает сложившуюся после ультиматума обстановку современный историк Оливейра Маркеш[207].
Против Карлуша I играло решительно все, даже его таланты. Король серьезно увлекался изучением подводного мира, плавал на яхте, которую назвал в честь супруги «Амелией», и основал в Лиссабоне один из старейших в мире океанариев. Он прекрасно рисовал, совмещая это занятие с любовью к орнитологии, а его исследования керамики получили международное признание. Монарх с энтузиазмом занимался сельским хозяйством. На его землях производилось превосходное вино, оливки, пробка, на его фермах разводили элитных быков и лошадей.
Если бы Португалия имела такого короля в тучные годы, народ бы им гордился, восхваляя на все лады. В условиях нескончаемой череды напастей каждое монаршее достижение воспринималось с издевкой и осуждением. Так, яхта и океанарий использовались республиканской пропагандой в качестве неопровержимого доказательства безумного расточительства королевской семьи, пример попирающего все моральные нормы пира во время чумы и наплевательского отношения к народным чаяниям.
Вслед за верой в монарха рушилась привычная двухпартийная политическая система, худо-бедно обеспечивавшая стабильность в предыдущие полвека. Традиционные либеральные организации, в том числе Партия Возрождения, раскололись. Из нее вышел бывший министр финансов и общественных работ Жоау Франку, который основал новую организацию — Либеральную партию Возрождения.
В 1906 году Карлуш I назначил Жоау Франку главой правительства. Новый премьер попробовал провести в парламенте программу необходимых стране реформ, но республиканцы и оппозиционные монархисты устроили ему обструкцию. Карлуш I распустил обе палаты и предоставил Жоау Франку диктаторские полномочия.
Решительный шаг запоздал. Франкистская диктатура, пытавшаяся предотвратить сползание Португалии в хаос, предпринявшая полезные реформы в области образования и экономики, уже не могла спасти ни страну, ни монархию.
В январе 1908 года республиканцы организовали акции в Лиссабоне и других городах. Выступления были подавлены, оппозиционные газеты — закрыты, муниципальные советы — распущены.
Ответный выпад последовал незамедлительно. 1 февраля 1908 года на королевскую семью было совершено покушение.
На открытый экипаж, в котором по центральной площади следовали Карлуш I, Амелия и их сыновья Луиш и Мануэл, напали республиканцы. Они были вооружены пятизарядными карабинами 44-го калибра, которые скрывали под плащами.
Король погиб на месте. В него попали три пули. Одна пробила затылок, другая угодила в плечо, третья — в шею, порвав сонную артерию. Старший сын и наследник Луиш получил три ранения в голову и грудь и вскоре скончался, не приходя в сознание.
Младший, Мануэл, был ранен в руку. Не пострадала только Амелия, отбившаяся от террористов пышным букетом.
Двое из нападавших погибли и были опознаны. Остальные бежали. Проведенное расследование пришло к выводу, что покушение стало делом рук карбонариев — тайного общества, основанного в конце 90-х годов. Формально оно не было связано с масонскими ложами, но фактически представляло собой их вооруженное крыло.
Убийство короля и наследного принца раскололо общество. Большинство португальцев скорбели и негодовали. Республиканцев теракт не примирил с погибшим монархом, а, напротив, ожесточил еще больше. Похороны республиканские издания описывали в злорадном, презрительном и ерническом тоне.
Неоднозначной была реакция и в других странах. Российский император Николай II в телеграмме выразил королевской семье «горестные соболезнования», подчеркнув, что испытал «глубокое потрясение».
Совсем по-другому воспринял убийство Карлуша I лидер Российской социал-демократической рабочей партии Владимир Ульянов (Ленин). Из Швейцарии он отправил в нелегальную газету «Пролетарий» статью с ироничным заголовком «Происшествие с королем португальским». В ней политик, нисколько не печалясь об «умерщвлении португальского авантюриста», сокрушался, что «удалось только напугать монархию убийством двух монархов, а не уничтожить монархию».
«Мы можем пожалеть об одном: о том, что республиканское движение в Португалии недостаточно решительно и открыто расправилось со всеми авантюристами, — писал Ленин. — Мы жалеем о том, что в происшествии с королем португальским явно виден еще элемент заговорщического, то есть бессильного, в существе своем не достигающего цели, террора при слабости того настоящего, всенародного, действительно обновляющего страну террора, которым прославила себя Великая французская революция»[208].
Громкий теракт республиканцев был единственным событием, вызвавшим заметный резонанс во время правления Николая II. В остальном происходившее на крайнем западе Европы по-прежнему оставалось за пределами интересов русского общества.
Самый яркий момент взаимоотношений Санкт-Петербурга и Лиссабона в этот период истории случился в июне 1895 года, когда экипаж паровой императорской яхты «Царевна» помог ликвидировать пожар, вспыхнувший в здании парламента. В ноте, направленной в российскую дипломатическую миссию, португальское правительство от имени короля Карлуша I принесло благодарность команде судна за проявленное мужество и выразило «признательность Его Величества». Командовавший спасателями лейтенант Синявин был награжден орденом Христа[209].
Благородный поступок русских моряков остался лишь эпизодом, не повлиявшим на общее медлительное и прерывистое течение российско-португальских отношений. Определяющее влияние на них оказывала позиция «союзника-хозяина» Англии. Когда в 1904 году началась Рсско-японская война, Португалия заявила о нейтралитете, но под давлением Лондона фактически закрыла свои порты для российских кораблей, следовавших к театру военных действий на Дальнем Востоке. Ни шатко ни валко шли торговые дела. В 1895 году была заключена двусторонняя Конвенция о торговле и мореплавании, но в начале XX века доля России в португальской внешней торговле составляла менее 2 процентов.
Португалии тоже было не до развития связей с далеким восточным гигантом. После гибели короля монархия вступила в период агонии. Младшего сына Карлуш I не готовил к правлению. В отличие от решительного и физически развитого старшего брата, 18-летний Мигел был тихим юношей, проявлявшим наибольший интерес к старинным книгам.
На политическую жизнь молодой король заметного влияния не оказал, хотя очень старался. Сразу же после убийства отца Мигел II отправил в отставку правительство Жоау Франку и не стал заниматься сведением счетов. Напротив, он разрешил республиканцам проводить митинги. На свои средства король выписал из Франции знаменитого социолога, чтобы тот изучил жизнь бедных слоев населения и составил рекомендации по ее улучшению.
Но события продолжали двигаться в направлении, в котором их всеми дозволенными и недозволенными методами и средствами неустанно подталкивали республиканцы. Усиливалась антимонархическая пропаганда. Возобновилась привычная партийная чехарда. За неполных три года правления Мануэла II сменилось семь кабинетов министров.