События 1925 года стали генеральной репетицией неминуемо надвигавшегося переворота. Их организаторов хотя и арестовали, вскоре не только выпустили, но и восстановили в должности. Республиканские власти давно не обладали хотя бы остатками морального авторитета, который позволил бы без серьезных для себя последствий налагать наказания, положенные за нарушения законов и воинской присяги.
На 28 мая 1926 года в Браге был назначен католический конгресс с участием видных политических и военных деятелей. Накануне вечером в северный город прибыл генерал Гомеш да Кошта.
Ранним утром войска вышли из казарм. Выступление военных поддержало население региона. Была сформирована колонна, которая отправилась в поход на Лиссабон.
Действия сторонников Гомеша да Кошты напоминали недавние события в Италии. В 1922 году Бенито Муссолини предпринял поход на Рим, увенчавшийся установлением в Италии фашистской диктатуры.
Сходство было очевидным. «Хотя наша сущность и наше существование исключительны, время от времени нами овладевает сильное желание подражать чужеземному, — писал католический эссеист Мануэл Антунеш. — В 1820 году мы хотели подражать Испании, в 1834 году — Англии, в 1910 — якобинской Франции, в 1926 — фашистской Италии и, возможно, Турции Кемаля Ататюрка»[229].
29 мая поднялся Лиссабон, где была сформировала Жунта общественного спасения. Столичный гарнизон и полиция перешли на сторону путчистов. Последний президент Первой республики Бернардину Машаду, лишившись поддержки общества и армии, подал в отставку. Парламент был распущен.
6 июня колонна генерала Гомеша да Кошты провела в Лиссабоне триумфальный парад Победы. 15 тысяч участников похода торжественно прошествовали по главной транспортной артерии столицы проспекту Свободы под восторженные крики и аплодисменты сотен тысяч горожан.
Переворот поддержали практически все слои населения и большинство политических течений: от крайне правых до крайне левых. Все устали от хаоса Первой республики и надеялись, каждый по-своему, на положительные перемены.
Через полторы недели Гомеш да Кошта занял посты президента и премьер-министра. Но предполагавшийся спаситель отечества от парламентской импотенции, правительственной нестабильности, социальной и экономической анархии, хронического дефицита бюджета и галопирующей инфляции не продержался на вершине власти и месяца. Руководить страной в условиях кризиса оказалось сложнее, чем командовать войсками на поле боя.
Сформированное Гомешем да Коштой политически разнородное правительство получилось недееспособным. Судорожные перестановки министров ни к чему не привели.
Широкая поддержка, которой пользовался переворот, из источника силы превратился в слабость. Конкурирующие политические силы вкладывали в события собственный смысл и тянули каждая в свою сторону.
Гомеш да Кошта не умел искусно лавировать между противниками. 8 июля недавнего героя арестовали, заключили под стражу и выслали на Азорские острова.
Новый путч возглавил генерал Ошкар Кармона. Ему было суждено остаться во главе государства надолго. К власти пришли консервативные националисты, отбросившие заигрывания с либералами и левыми и взявшие пример с испанского «сильного человека» Примо де Риверы. Национальная революция 28 мая, как окрестили переворот, обрела точку опоры. Период с 1926-го по 1933 год вошел в историю Португалии как Военная диктатура[230].
Ошкар Кармона, ставший премьер-министром, действовал планомерно и решительно. Он быстро отсекал и подавлял все очаги сопротивления. Была реорганизована полиция, введена цензура печати, запрещена деятельность политических партий и профсоюзов. Парламент больше не созывался, действие конституции 1911 года также было прекращено.
В ноябре 1926 года генерал декретом был назначен временно исполняющим обязанности президента республики. Ключевые посты в органах власти заняли военные.
Попытки свергнуть диктатуру начались сразу же. Первый военный мятеж был отмечен через пару месяцев. В январе 1927 года политические партии, пришедшие к согласию перед лицом общего врага, направили петицию в посольства Великобритании, Франции и США с просьбой не признавать действий военного режима, которые не получили одобрения парламента. Подписавшие обращение были арестованы и сосланы на Кабу-Верде.
Левые республиканцы и радикалы создавали тайные ячейки в армии, рекрутировали железнодорожников и телеграфистов, используя их в качестве связных, издавали подпольные газеты. Заговорщики, руководство которых укрывалось в Мадриде и Париже, периодически предпринимали попытки переворота. Особенно громкими были события августа 1931 года. На стороне восставших выступили стрелковый полк и летный состав одной из авиабаз. Войска, верные правительству, сумели в тот же день подавить мятеж, уничтожив несколько десятков его участников. Организаторы были сосланы на остров Тимор[231].
В марте 1928 года декретом были назначены президентские выборы. В качестве единственного кандидата фигурировал Ошкар Кармона. В его избрании участвовали свыше 760 тысяч избирателей, что почти вдвое превысило количество голосовавших на парламентских выборах 1925 года.
Свое пребывание на посту главы государства Ошкар Кармона узаконил, но с экономикой у него не складывалось. Бюджет по-прежнему сводился с дефицитом, а инфляцию и коррупцию никак не удавалось укротить.
Пост министра финансов занимал генерал Синел де Кордеш, который намеревался поправить положение с помощью международного займа. Против этого шага в серии статей выступил профессор политической экономии и финансов Коимбрского университета Антониу де Оливейра Салазар. Он утверждал, что побороть дефицит можно самостоятельно, без внешней помощи[232].
Такая позиция вызывала интерес и сочувствие. В обществе росли опасения, что крупный кредит только усугубит проблемы. Страна не сможет его вернуть, и расплачиваться придется колониями.
В 1926 году сразу после военного переворота Салазар уже привлекался в правительство, но пробыл на посту всего пять дней. Профессор сам отказался от места в кабинете министров, так как не получил полномочий, которые считал необходимыми для вывода страны из экономического кризиса.
Уроженец деревни Вимиэйру, расположенной близ городка Санта-Комба-Дау, он производил впечатление человека спокойного, аккуратного и исполнительного. Но под невыразительными внешними данными таились большие амбиции.
Будучи выходцем из скромной семьи, Салазар с детства мог рассчитывать только на себя. Отец профессора начинал сельскохозяйственным рабочим, но сумел выбиться в управляющие одного из имений богатого землевладельца Антониу Шавиера Перешрелу Корте Реала.
Антониу повезло. Он был в семье младшим, пятым ребенком. К тому же — единственным мальчиком. Родители, постепенно поднимавшиеся по социальной лестнице и приобретавшие достаток, к появлению на свет сына уже имели средства, чтобы позаботиться о его будущем. Сначала Антониу наняли домашнего учителя, а потом определили в иезуитский колледж, обучение в котором приравнивалось к среднему образованию.
Отец подрабатывал, как мог: посредничал в заключении сделок по продаже недвижимости, превратил часть дома в дешевую гостиницу, воспользовавшись удачным положением здания, которое стояло на пути от железнодорожной станции в город[233]. Это дало повод советским историкам уничижительно именовать родителя Салазара «трактирщиком».
Антониу тоже старался изо всех сил. В иезуитском колледже он был среди лучших учеников, а университет окончил с отличием, набрав 19 баллов из 20 возможных и заслужив приглашение на кафедру.
Политикой Салазар заинтересовался рано. С первого курса университета он активно участвовал в Академическом центре христианской демократии, где познакомился с будущим кардиналом-патриархом Мануэлом Сережейрой и выступал в защиту церкви от нападок либеральной республики.
В 1921 году будущий министр был избран в парламент от партии Католический центр, но посетил лишь одно заседание. В Первой республике полномочия депутата порой длились не дольше, чем министерские.
Новая попытка избраться в парламент не удалась, но Салазар постепенно зарабатывал репутацию и известность, выступая с позиций независимого экономиста. В правительство Ошкара Кармоны он пришел в апреле 1928 года с конкретной задачей и чрезвычайными полномочиями, за что получил прозвище «финансовый диктатор».
«Я знаю, чего хочу и куда иду», — безапелляционно заявил Салазар, вступая в должность. Его план состоял в последовательной, ступень за ступенью, стабилизации страны: сначала финансовой, потом экономической, затем социальной и, наконец, политической.
В качестве первого этапа новый министр финансов предпринял серию реформ: бюджетную, налоговую, кредитную. Их целью было за счет ужесточения дисциплины и снижения расходов избавить государственную казну от давления накопившихся долгов. Чтобы оздоровить финансовую систему, Салазар установил для всех министерств жесткие нормы сокращения расходов и лично скрупулезно контролировал их выполнение.
Дефицит бюджета, с которым десятилетиями безуспешно боролись и монархисты, и республиканцы, стремительно исчез. Уже в конце первого года пребывания Салазара на министерском посту образовалось положительное сальдо в 285 миллионов эшкуду.
«Финансовый диктатор» не только добился бюджетного равновесия, но и сбалансировал внешнеторговый оборот, ликвидировал государственный долг, увеличил золотой резерв. Упала инфляция, снизилась процентная ставка, эшкуду вернул утраченное доверие. Капитал стал возвращаться в страну. Отступила и коррупция. Под бдительным оком нового министра воровать стало труднее[234]