.
Финансовая стабильность заложила фундамент для перехода к восстановлению и развитию экономики, давно находившейся в незавидном положении. Португалия прочно занимала место среди самых отсталых европейских стран. Главенствовало сельское хозяйство, а индустрия в основном ограничивалась легкой промышленностью: пищевой, текстильной, обувной.
Салазар, как и в финансовых вопросах, сделал упор на собственные силы. Профицитный бюджет позволял инвестировать в инфраструктуру, не прибегая к внешним займам.
Министр пытался совмещать рыночную экономику с ведущей ролью государства. Компании оставались в частной собственности, но их владельцы должны были извещать власти о намерениях и не могли самостоятельно предпринимать никаких серьезных шагов. Индустриальная жизнь «кондиционировалась» (обусловливалась) обязательным согласованием всех существенных действий с правительством.
Декрет 1931 года «О промышленном кондиционировании», в 1937 году ставший законом, предписывал получение разрешения у государства на создание или передислокацию промышленных предприятий, возобновлении производства после их закрытия на срок более двух лет. Инвестиции в закупку оборудования для расширения производства, передача предприятия в иностранные руки тоже требовали согласования с правительством.
Частный сектор, включая банки, сельское хозяйство и промышленность, реально находился в руках у полусотни семей. Это обстоятельство облегчало налаживание государственного контроля.
Салазар придерживался протекционизма. Он защищал национальные компании от мощных конкурентов из более развитых стран, стремился ограничить проникновение зарубежного капитала в колонии и замкнуть их хозяйственные связи на метрополию. В результате такой политики со временем в Португалии появились собственные крупные компании — такие, как финансово-промышленные группы КУФ, «Шампалимо», «Эшпириту Санту», «Боржеш и Ирмау», «Португеш ду Атлантику».
В первое десятилетие приоритет отдавался сельскому хозяйству, в котором была занята подавляющая часть населения. Для увеличения производства и достижения продовольственного самообеспечения были приняты программы по стимулированию выращивания пшеницы, переезду сельских жителей из густонаселенных в малоосвоенные районы, постройке оросительных плотин и каналов, высадке деревьев на дюнах и пустошах.
Начались масштабные работы по приведению в порядок и развитию инфраструктуры. Чинились старые дороги, строились новые, расширялась телефонная и радиовещательная сеть, появлялись новые аэропорты, модернизировались порты.
Менялся облик столицы. В Лиссабоне началась комплексная застройка целых районов. Возводились общественные здания, так называемые «экономичные кварталы», предназначенные для горожан с невысокими доходами.
Появились кассы помощи и дешевые столовые. Был создан Национальный фонд радости труда, который занимался досугом рабочих и служащих. Он организовывал отпуска в домах отдыха, экскурсии, бесплатные киносеансы, развлекательно-познавательные радиопередачи.
Активизировалось строительство школ. Просвещение народа торжественно провозглашалось одной из главных целей Первой республики, творцы которой обличали невежество как главного врага прогресса. В действительности после антимонархической революции ликвидация неграмотности шла такими же медленными темпами, как и прежде. С 1910-го по 1920 год доля не умевших читать и писать снизилась незначительно: с 76,1 до 70,5 процента.
К 1940 году доля неграмотных продолжала оставаться высокой, но уменьшилась до 52 процентов. Добиться этого удалось не только за счет введения обязательного начального образования, но и благодаря организации курсов для взрослых. Появились новые технические школы и лицеи, высшие учебные заведения, в том числе Лиссабонский технический университет.
Эффективность министра и быстрые результаты его реформ произвели сильное впечатление на политическую элиту, деловые круги и население. Из «финансового диктатора» Салазар превратился в «финансового волшебника». В июле 1932 года он был назначен председателем правительства и пробыл на этом посту до 1968 года[235].
В 1933 году период Военной диктатуры завершился. На всенародном референдуме, в котором, наряду с мужчинами, впервые участвовали образованные женщины, была принята конституция, учредившая Новое корпоративное государство[236]. Этот строй, говорилось в документе, является «унитарной и корпоративной республикой, основанной на равенстве граждан перед законом».
Согласно конституции, разработанной группой юристов во главе с Салазаром, суверенитет принадлежал нации, но у него были границы: «мораль и право». Органами власти являлись глава государства, Национальное собрание, правительство и суды.
Президент Нового государства избирался на семилетний срок и формально обладал большими полномочиями. Правительство, состоявшее из председателя, министров, государственных секретарей и их заместителей, находилось в исключительном ведении главы государства.
Только президент мог назначать и отправлять в отставку премьер-министра. Этим правом, однако, ни один из трех глав государства, сменившихся за время правления Салазара, ни разу не воспользовался. Все они выдвигались на свой пост от единственной правящей партии, возглавляемой премьер-министром.
Решения главы государства, принимаемые в ходе исполнения его обязанностей, прежде чем вступить в силу, должны были утверждаться председателем правительства. Таким образом, не премьер-министр был подотчетен президенту, а президент — премьеру.
От Национального собрания, депутаты которого избирались всеобщим голосованием сроком на четыре года, судьба кабинета и его председателя не зависела даже формально. Законодательный орган, игравший в Первой республике главную роль, был максимально ослаблен и низводился до вспомогательной структуры.
Помимо Национального собрания, конституция также предусматривала Корпоративную палату, первый эксперимент по созданию которой предпринял Сидониу Паиш. Она формировалась из представителей корпораций и местных властей. На Корпоративную палату возлагалась консультативная функция, состоявшая в представлении заключений на проекты законов.
Основные принципы организации и деятельности корпоративного режима содержались в «Национальном трудовом уставе», также принятом в 1933 году. Он провозглашал, что «собственность, капитал и труд выполняют социальную роль в режиме экономического сотрудничества и солидарности». Классовая борьба упразднялась, забастовки запрещались.
По уставу корпоративная организация государства была трехуровневой. Начальными элементами, то есть нижним уровнем, считались синдикаты рабочих и служащих, организации работодателей, а также Народные дома и Дома рыбаков, объединявшие, соответственно, сельское население и представителей рыболовецкой отрасли — как трудящихся, так и работодателей. Средними или промежуточными элементами были федерации, состоявшие из аналогичных синдикатов или объединений, и союзы синдикатов или объединений. На высшем уровне стояли корпорации в полном смысле слова, то есть общенациональные структуры, объединявшие все организации, которые занимались определенным видом деятельности.
В качестве управляющих органов выступало государство. Оно было представлено Национальным институтом труда, на который возлагался контроль за исполнением законов, призванных защищать права трудящихся, а также Корпоративным советом. Последний представлял собой высший орган всего корпоративного движения.
Государству вменялось в обязанность «помогать корпоративным органам», в том числе в осуществлении их политических прав для избрания муниципальных и районных советов. Также государство должно было «координировать всю социальную деятельность в рамках законного подчинения частных интересов интересам общим».
Провозгласив республиканский строй, конституция сохранила колониальные имперские порядки. Основной закон провозглашал, что «органическая суть португальской нации включает историческую функцию, состоящую в колонизации земель, обнаруженных в эпоху Великих географических открытий, и распространение среди живущего там населения благодеяний своей цивилизации»[237].
Выполнение провозглашенных в конституции принципов сталкивалось с трудностями, особенно в первые годы нового режима. Сколачиванию корпораций противились упраздненные профсоюзы, продолжавшие действовать в подполье, а также часть промышленников и землевладельцев, не желавших подчиняться навязываемым правилам. Большинство селян и рыбаков в народные дома загнать так и не удалось. Не в полной мере выполнялись экономические программы, а часть из них приводила к непредвиденным результатам. В целом, однако, режим Салазара держался прочно и методично укреплял власть над обществом.
Помогали проводить в жизнь решения «финансового волшебника» новые организации. В 1930 году появился Национальный союз. Он заменил политические партии, которые, по мнению Салазара, разобщали нацию и мешали развитию.
Союз был объявлен «всенародным объединением», призванным, как и корпорации, сплотить все население, независимо от классовой принадлежности и прочих различий. Формально он не являлся партией.
Юридически партии не запрещались, однако они не могли проводить публичные мероприятия, что лишало смысла их существование. Некоторые, как компартия или возглавляемая анархо-синдикалистами Всеобщая конфедерация труда, уходили в подполье, другие, как социалистическая партия, были распущены.
Фактически единственной партией стал Национальный союз. Только он участвовал в выборах. Союз выдвигал кандидатов в парламент, поэтому его представители неизменно занимали все места в законодательном органе. Президентом страны столь же безальтернативно становился кандидат, поддержанный «всенародным объединением».
Все решения Национального союза принимались под контролем Салазара. Премьер-министр бессменно возглавлял Центральную комиссию единственной политической организации.