В 1936 году появились военизированные организации «Португальская молодежь» и «Португальский легион». У современников они вызывали стойкую ассоциацию с «коричневорубашечниками» и «чернорубашечниками» — штурмовыми отрядами Гитлера и Муссолини.
В «Португальской молодежи» обязательно должны были состоять все дети в возрасте от 7 до 14 лет, но имелись и старшие группы, возраст участников которых доходил до 25 лет. Реально организация охватывала только тех, кто учился в школе. Официально ее целями объявлялось «всестороннее развитие физических способностей, формирование характера и преданности Родине в духе порядка, в любви к дисциплине, в почитании морального, гражданского и военного долга»[238].
«Легион» действительно сильно смахивал на штурмовиков. В него принимали физически крепких парней в возрасте от 18 лет, а его цель состояла в «защите духовного наследия нации и борьбе с коммунистической и анархистской угрозой».
Эмблемой «легиона» был зеленый крест Ависского ордена. В официальном приветствии на вопрос «Легионеры, да здравствует кто?» следовало отвечать: «Португалия! Португалия! Португалия!» А на вопрос «Легионеры, кто командир?» — «Салазар! Салазар! Салазар!»
Вступая в «легион», новый член приносил присягу: «Как легионер, клянусь подчиняться моим начальникам в деле защиты Родины и социального порядка и торжественно заверяю моей честью, что пожертвую всем, в том числе собственной жизнью, если потребуется, служа Нации, ее духовному наследию, христианской морали и независимости португальской земли».
Организация находилась под началом Министерства внутренних дел, а в военное время переходила в подчинение к Министерству обороны. В 1942 году в качестве поощрения «легиону» позволили участвовать в процессе выдвижения кандидатур в парламент. Уже в первый год в него записались десятки тысяч португальцев[239].
Обе молодежные организации возникли как вынужденная реакция Салазара на начало гражданской войны в Испании. Португальский премьер, не любивший ни массовых организаций, ни массовых сборищ, пошел на их создание, так как всерьез опасался, что внутренний испанский конфликт перекинется на его страну.
В Испании социалистическое правительство, поддерживаемое коммунистами и анархистами, сражалось с поднявшими мятеж правыми силами, на сторону которых встала большая часть армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко. Правительству помогал СССР, мятежникам — гитлеровская Германия и муссолиниевская Италия.
Чтобы остановить «наступление коммунизма», Португалия, опасавшаяся участвовать в войне официально, отрядила в помощь Франко добровольцев. По разным подсчетам, в испанском конфликте участвовали от 8 до 12 тысяч «вириатов», как они себя называли в честь легендарного вождя племени лузов времен борьбы с древними римлянами[240].
На протяжении длительной политической карьеры Салазар постоянно и искусно маневрировал. Он не раз менял позиции по различным вопросам и проблемам, но отношение к радикальным левым течениям оставалось неизменным. Португальский правитель всегда был ярым антикоммунистом.
Португальская компартия, основанная в 1921 году как национальная секция Коммунистического интернационала, могла действовать исключительно в подполье. Наряду с анархистами, которые в 1920-е и 1930-е годы играли видную роль в рабочем движении, она подвергалась самым жестоким преследованиям.
В 1934 году в городе Маринья-Гранде, где работала крупная стекольная фабрика, с участием коммунистов была организована забастовка. В отличие от прочих подобных протестов она привела к созданию Совьета. Так по советскому образцу назвали свой выборный руководящий орган рабочие. Совьет несколько часов управлял городом, после чего был разогнан прибывшими войсками.
Последовали обыски, аресты, суды. В 1936 году организаторов забастовки отправили на остров Сантьягу — самый крупный в архипелаге Кабу-Верде, где был организован концлагерь Таррафал. Руководители забастовки в Маринья-Гранде составили четверть первой группы его узников, насчитывавшей полторы сотни человек.
Также в группе были участники мятежа на двух кораблях военно-морского флота, анархисты и другие политзаключенные. Попал в Таррафал и генеральный секретарь компартии Бенту Гонсалвеш, арестованный в 1935 году после возвращения из Москвы, где он участвовал в VII конгрессе Коммунистического интернационала.
9 октября 1936 года их выгрузили в Таррафале с судна, на котором они приплыли из Португалии в «бычьем классе». Так называлось нижнее отделение, где вместе с узниками действительно перевозили крупный рогатый скот.
Лагерь представлял собой прямоугольник размером 150 на 200 метров, огороженный трехметровой каменной стеной и колючей проволокой. Внутри стояли административные здания и 12 брезентовых бараков, которые впоследствии руками заключенных превратили в каменные.
Условия содержания были невыносимыми, но ради этого лагерь и построили. В Португалии еще в 1867 году была отменена смертная казнь. На Кабу-Верде, вдали от Лиссабона, с заключенными можно было обращаться как угодно.
Главными врагами узников, наряду с тюремщиками, оказались малярийные комары. Заключенные, лишенные медицинской помощи, лекарств, кипяченой воды, средств личной гигиены, были беззащитны перед болезнями. Особенно тяжело переносились сезоны дождей. Тех, кто держался, старались уморить непосильным трудом. Обитатели концлагеря должны были обтесывать камни, носить воду, а то и просто без цели таскать с места на место мешки с землей. Просуществовал Таррафал до 1954 года. За это время через него прошли свыше трехсот противников режима.
Слежку за политически неблагонадежными гражданами осуществляли агенты созданной в 1933 году Полиции надзора и защиты государства (ПВДЕ). Секретная служба подчинялась напрямую правительству.
Организовал и больше двух десятков лет возглавлял тайную полицию Агоштинью Лоуренсу. Он еженедельно являлся к Салазару, чтобы доложить о текущей обстановке и получить соответствующие инструкции.
В июле 1937 года на председателя правительства было совершено покушение. Группа анархистов заложила бомбу неподалеку от дома друга премьер-министра, в личной часовне которого политик намеревался посетить утреннюю воскресную службу.
Едва «Бьюик» Салазара затормозил, заряд взорвался. В воздух взметнулись камни и комья земли, образовалась глубокая воронка. Черный автомобиль покрылся пылью, но премьер не получил ни царапины. Он спокойно вышел из машины и в обычной холодной, сухой манере сказал: «Давайте пойдем на службу». На опасения за его самочувствие и предложение взять отпуск, чтобы отойти от пережитого, Салазар возразил: «Поскольку я остался жив, то должен продолжать работать»[241].
Расследованием покушения занялся лично Агоштинью Лоуренсу. Его агенты прочесали всю страну. Были произведены десятки арестов. Исполнителей и людей, не имевших к теракту непосредственного отношения, но заподозренных хотя бы в малейшей в нему причастности, посадили на длительные сроки. Больше на премьер-министра покушений не совершалось, а директор ПВДЕ стал доверенным лицом Салазара и одним из самых влиятельных людей страны.
Повышать квалификацию сотрудников Лоуренсу помогали инструкторы из гестапо и муссолиниевского Органа надзора за антигосударственными проявлениями, но не только. Большой вклад в становление португальской тайной полиции внесла британская служба внешнеполитической разведки МИ-6. Во второй половине 1950-х Лоуренсу, покинув пост директора тайной полиции, не без содействия англичан стал респектабельным чиновником мирового масштаба — президентом Международной организации уголовной полиции (Интерпол)[242].
Сажали при Салазаре не только анархистов и коммунистов. Премьер-министр последовательно запрещал и разрушал все, что, по его мнению, подрывало национальное единство и расшатывало старательно возводимый им каркас Нового корпоративного государства.
В 1934 году премьер-министр объявил вне закона движение лузитанских интегралистов, поддержавших переворот 1926 года, но потом принявшихся критиковать однопартийную систему. Свое решение Салазар обосновал тем, что проповедуемый интегралистами национал-синдикализм вдохновляется «определенными иностранными примерами», прежде всего итальянским фашизмом.
В 1935 году парламент единогласно принял закон, распускавший тайные организации. Их недвижимость, в том числе дворец в центре Лиссабона, в котором располагалась штаб-квартира Великой восточной лузитанской ложи, была передана «Португальскому легиону».
За принадлежность к масонству не преследовали, не арестовывали и не отправляли в концлагерь. Ложи продолжали функционировать, но собирались реже и в неформальной обстановке.
Идеологический маятник, раскачивавшийся со времен маркиза де Помбала, вновь пришел в движение. Закончился период полной свободы действий для масонов, и, следовательно, вновь наступило благоприятное время для Католической церкви и иезуитов. Президент Ошкар Кармона, в молодости отдавший дань масонству, но быстро ложу покинувший, против такого развития событий не возражал[243].
Салазар, выпускник иезуитской семинарии и ревностный католик, наконец-то смог приступить к полному восстановлению отношений Португалии с Ватиканом. Юридически отделение церкви от государства, установленное Первой республикой, сохранилось. Фактически почти все привилегии Католической церкви, утраченные после падения монархии, были восстановлены.
В 1940 году со Святым престолом был заключен конкордат. Он гарантировал католикам отобранное масонами-республиканцами право свободно отправлять религиозные обряды и без вмешательства государства регулировать свою жизнь, признавал за Церковью все имущество, которое ей ранее принадлежало, утверждал признание гражданской властью церковных браков.