В ходе колониальной войны изоляция режима Салазара на международной арене постоянно усиливалась. В декабре 1960 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам. В последующие годы Объединенные Нации неоднократно голосовали за резолюции, в которых подтверждали положения декларации и призывали Португалию вступить в переговоры с руководством освободительных движений.
В 1963 году Совет Безопасности ООН признал положение в португальских колониях угрозой миру и безопасности в Африке и рекомендовал всем государствам воздерживаться от содействия Лиссабону в его военных и полицейских операциях в «заморских провинциях». В дальнейшем ООН неоднократно призывала оказывать моральную и материальную помощь народам португальской Африки[306].
В 1963 году была образована Организация африканского единства. Один из ее комитетов занялся проблемой обучения бойцов партизанских армий для ведения вооруженной борьбы за независимость в остававшихся на Черном континенте колониях. Первые школы военной подготовки появились в арабских странах.
Острокритическим отношение к режиму Салазара было не только со стороны развивающихся государств, но и некоторых союзников по НАТО. Так, ПАИГ, помимо СССР, выражало благодарность за помощь Норвегии, Швеции «и другим странам»[307].
Для католической Португалии особенно болезненным дипломатическим ударом стал прием в 1970 году Папой Римским Павлом VI лидеров национально-освободительных движений Анголы, Мозамбика и Гвинеи-Бисау. В Рим они прибыли для участия в представительной Международной конференции в поддержку народов португальских колоний.
Зарубежная помощь повстанцам была многогранной. Социалистические страны во главе с СССР оказывали содействие в подготовке квалифицированных кадров. Многие ангольские, мозамбикские, гвинейские юноши и девушки получили образование в советских учебных заведениях. Среди них были будущие президенты Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш и Жоау Лоуренсу.
По линии Советского комитета солидарности стран Азии и Африки, Комитета молодежных организаций и других общественных структур освободительным движениям направлялась гуманитарная помощь. Но не только. Как сообщил во время римской конференции глава советской делегации, директор Института Африки Василий Солодовников, СССР поставлял «оружие, средства транспорта и связи, одежду и другие товары, необходимые для успешной борьбы», а также готовил для освободительных организаций как гражданских, так и военных специалистов[308].
165-й Учебный центр по подготовке иностранных военнослужащих Министерства обороны СССР, в котором обучались бойцы МПЛА, ПАИГК, Фрелимо, был создан в 1965 году и располагался в крымском поселке Перевальное. Он имел полигон, стрельбище, автодром. Африканские партизаны прибывали туда через разные страны, порой довольно извилистыми маршрутами. После окончания обучения, длившегося от шести до девяти месяцев, они с такими же предосторожностями возвращались в распоряжение руководства своих движений[309].
В самой Португалии оппозиция тоже не сидела сложа руки. В мае 1961 года центральный орган компартии «Аванте!» призвал молодежь дезертировать из рядов вооруженных сил и всеми возможными способами избегать отправки в колонии.
Поначалу призыв не нашел широкого отклика, но по мере того, как бесперспективность военного решения колониальной проблемы стала очевидной, количество дезертиров росло. В 1973 году от воинской повинности уклонились от четверти до половины призывников[310].
Многие бежали от мобилизации за границу. К 1974 году нелегально эмигрировало свыше миллиона человек. За 13 лет количество португальских граждан во Франции возросло с 50 до 760 тысяч.
Популярным средством избавиться от призыва был легендарный поезд «Суд-эшпрессу» («Южный экспресс»). В народе его прозвали «поезд эмигрантов» и «экспресс свободы». В конце XIX века он связал лиссабонский вокзал «Санта-Аполониа» с парижским «Аустерлицем» и поначалу был дорогим удовольствием для благородных господ. Во второй половине XX века основными пассажирами стали «люди с картонными чемоданчиками»: дезертиры и эмигранты, отправлявшиеся во Францию на заработки.
Путешествие не всегда заканчивалось благополучно. Маршрут взяла под наблюдение ПИДЕ. Чтобы избежать встречи с ее агентами, некоторые пассажиры сходили у границы с Испанией и перебирались через нее по тропам, известным лишь местным жителям. Зачастую билет на «Южный экспресс», приобретаемый у посредников, уже включал в себя плату за такси по обе стороны границы и за услуги проводников.
В Испании пассажиры нагоняли поезд и ехали в нем уже до Парижа. По воспоминаниям эмигрантов, в Португалии и Испании состав тащился ужасающе медленно, ускоряясь лишь на территории Франции. Черепашья скорость, духота, страх ареста добавляли эмоций и впечатывали поездку в память на всю жизнь[311].
Были близкие, были друзья… Эти умерли, те далеко.
А иные о стену эпохи в кровь разбили лицо.
Возненавидела я все, что просто, и все, что легко.
В 1970 году компартия перешла к военным методам борьбы с режимом, создав организацию Вооруженное революционное действие. В октябре в столичном порту две бомбы разворотили борт транспортного корабля военно-морских сил «Кунене», направлявшегося в Африку. В ноябре на пристани было уничтожено военное снаряжение, подготовленное к отправке в колонии. В тот же день взрывы потрясли Техническую школу ПИДЕ и Культурный центр США.
В марте 1971 года Революционное действие организовало самую масштабную акцию. На авиабазе в Танкуше в результате двух десятков взрывов выгорел главный ангар вместе с 28 самолетами и вертолетами.
В июне действия коммунистических бойцов получили международный резонанс. Они сумели лишить Лиссабона связи с миром во время встречи министров обороны НАТО.
На отношениях с альянсом это не сказалось. В том же 1971 году в столичном пригороде Оэйраш НАТО приступило к обустраиванию центра коалиционного управления оперативно-стратегического уровня Командования иберо-атлантическим регионом. Он существует до сих пор и ныне носит название Объединенное командование Объединенными вооруженными силами НАТО «Лиссабон». Таких центров в альянсе только три. Два других расположены в Нидерландах и Италии.
За время своей деятельности боевое крыло компартии провело полтора десятка громких диверсий, причинив серьезный материальный ущерб. При этом единственной жертвой Вооруженного революционного действия стал случайный прохожий, по какой-то причине оказавшийся глубокой ночью у школы ПИДЕ. Статистика закономерна. Организация предпринимала все возможные меры предосторожности, чтобы ее действия не привели к гибели соотечественников[312].
Акции противников режима и растущие антивоенные настроения среди молодежи, прежде всего, студенческой, не помешали Салазару к середине 1960-х годов стабилизировать обстановку. В 1965 году Национальный союз вновь получил все места в парламенте, хотя оппозиция выдвинула собственные списки кандидатов в пяти крупнейших городах. На очередной срок продлил пребывание на президентском посту Америку Томаш.
В колониях установилось определенное равновесие. Города и важнейшие для экономики районы надежно охранялись. Содержание армии требовало все больших расходов, но «заморские провинции» были не только предметом головной боли и обузой. Они приносили казне все больше денег.
В 1967 году в Анголе началась добыча нефти, экспортные доходы от которой уже в 1972 году превысили поступления от кофе — традиционного главного продукта страны. Согласно данным Всемирного банка, с 1960-го по 1974 год колония развивалась быстрее метрополии. Средний рост ВВП составил 7,8 процента.
В самой Португалии темпы были ненамного ниже. Появились крупные промышленные предприятия, современная инфраструктура, заметный вклад стала давать туристическая отрасль. Из аграрной страны Португалия превратилась в индустриальноаграрную.
Разбухшие затраты на оборону более чем ощутимо давили на бюджет, но не настолько сильно, как хотелось бы критикам режима. Военные расходы, составлявшие в довоенном 1960 году 3 процента ВВП, в следующем подскочили до 5 процентов. К 1971 году они достигли пика в 6 процентов, а затем, продолжая увеличиваться в абсолютных цифрах, вновь опустились до 5 процентов благодаря поступательному развитию экономики. Для сравнения, в ходе Первой мировой войны показатель доходил до 8 процентов[313].
Даже массовая эмиграция играла в пользу режима. Избавив страну от части недовольных, она резко увеличила приток денежных переводов. Их доля в доходах превышала поступления от колоний.
Салазар не обольщался внешним благополучием. Он видел падение популярности официальных политических и общественных организаций, рост активности нелегальной оппозиции и привлекательности ее идей.
К тому же давал себя знать преклонный возраст. «Ах, если бы мне было на двадцать лет меньше», — вздохнул председатель правительства в минуту откровенности[314].
Он чувствовал, что не в состоянии работать так же интенсивно, как прежде, как привык трудиться всю жизнь. Он ощущал, что не поспевает за ускоряющимся временем, не улавливает новые тенденции, опасался за будущее страны, которой каждодневно в ручном режиме управлял уже четыре десятилетия.