ий в частные руки, либерализовал экономическую систему в соответствии с требованиями рынка и ЕЭС. Количество депутатов парламента было сокращено с 250 до 230.
Пересмотр 1992 года был вызван подписанием Маастрихтского договора, создавшего на базе ЕЭС Европейский союз. Изменения, в частности, коснулись центробанка, который потерял право на исключительную эмиссию денег.
Пересмотр 1997 года дал законодательную инициативу гражданам, усилил законодательные функции парламента, предоставил эмигрантам право голосовать на президентских выборах.
Последующие пересмотры в 2001, 2004 и 2005 годах были вызваны необходимостью соответствовать очередным изменениям в нормах европейского законодательства. В частности, были введены положения о защите права на сексуальную ориентацию[404]. В ходе пересмотров конституция растеряла революционность и приобрела респектабельность. Она послушно следовала за страной, отражая ее путь, выдержав не только внутриполитические встряски, но и кардинальные изменения в международных обязательствах, главным из которых стало вступление в ЕЭС.
Лавры поводыря, приведшего Португалию в стан единой Европы безраздельно принадлежат Мариу Соарешу. Их у него никто не оспаривает. Лидер соцпартии сделал европейскую интеграцию основной темой своего пребывания во главе первого конституционного правительства. Она опять зазвучала во весь голос в 1983 году, когда Соареш вновь возглавил правительство.
Переговоры об условиях вступления велись с октября 1978 года. Торжественное подписание договора состоялось 12 июня 1985 года. Мариу Соареш скрепил исторический документ под сводами монастыря Иеронимитов, места упокоения монархов и Вашку да Гамы, свидетеля многих важнейших событий. Это был его звездный час.
Невзирая на счастливый момент, премьер не забыл о грядущих трудностях. Вступление в ЕЭС открывает «широкие перспективы для развития», но «не думайте, что это легкая возможность, она потребует от португальцев много», предупредил он соотечественников. Главной задачей Соареш назвал «сокращение дистанции», которая «все еще отделяет от развитых стран Европы», для чего необходимо проведение «жесткой финансовой политики»[405].
Вступление в Евросоюз: наконец все хорошо?
Португалия вступила в ЕЭС 1 января 1986 года вместе с Испанией. Государства Пиренейского полуострова стали одиннадцатым и двенадцатым членами организации.
Вступление вместе с большим соседом таило немалые риски, о чем предупреждал, в частности, бывший министр иностранных дел Франку Ногейра.
«Для нас общий рынок станет прежде всего общим иберийским рынком, то есть общим рынком между двумя неравными партнерами, один из которых, будучи в три-четыре раза сильнее, легко подчинит другого… А все мы знаем, что вслед за экономическим господством наступает политическое: с большим или меньшим промедлением, более или менее завуалированное, более или менее жесткое, но наступает непременно»[406].
Против присоединения к ЕЭС была компартия, доказывавшая, что это приведет к исчезновению целых отраслей экономики, которые не выдержат конкуренции с более развитыми странами, и потере экономической и политической самостоятельности. Но коммунисты давно не обладали реальным влиянием, а Франку Ногейра, член кабинета Салазара, был политическим эмигрантом. Абсолютное большинство политических партий и представителей политической элиты вступление поддержали.
Когда историческое событие совершилось, Мариу Соареш уже не был главой правительства. Большая коалиция соцпартии с социал-демократами распалась после того, как в мае 1985 года председателем СДП стал Анибал Каваку Силва.
Выпускник Высшего института экономических и финансовых исследований, поклонник Маргарет Тэтчер, защитивший диссертацию в британском Университете Йорка, успел поработать министром финансов и планирования в правительстве Са Карнейру и был избран депутатом Собрания республики. Поднявшись на высшую партийную ступень, Каваку Силва перевел СДП в оппозицию к социалистам.
В октябре состоялись досрочные выборы. Социал-демократы победили, получив 30 процентов голосов. Социалисты с 21 процентом перешли в оппозицию. Коммунисты набрали 15,5 процента, СДЦ — 10 процентов. Карты традиционным игрокам спутала новая Партия демократического обновления, объединившая сторонников президента Рамалью Эанеша и получившая 18 процентов голосов.
Каваку Силва сформировал правительство меньшинства из представителей своей партии. Это стало возможным благодаря поддержке СДЦ и «обновленцев».
В январе 1986 года последовали президентские выборы, на которых Мариу Соареш взял реванш и стал первым гражданским главой государства за шесть десятилетий. Дорога к победе была нелегкой. В первом туре победил кандидат правых партий Фрейташ ду Амарал. Основатель СДЦ, которого Марселу Каэтану называл своим лучшим учеником, набрал больше 46 процентов голосов. Мариу Соареш с 25 процентами отстал, казалось, безнадежно.
Во втором туре лидера соцпартии поддержали коммунисты и «обновленцы». Несмотря на объединение всех левых и центристов и обещание стать «президентом всех португальцев», Соареш обошел Амарала с минимальным перевесом, заручившись поддержкой 51 процента избирателей.
Такой упорной, равной президентской гонки Португалия больше не видела. Как и прежде, страна разделилась пополам: к югу от Лиссабона, а также в Порту и некоторых крупных городах голосовали за левых, к северу — за правых.
Победа на выборах стала для Мариу Соареша личным достижением. В дальнейший путь соцпартия отправилась без него. Выполняя предвыборное обещание о беспартийном президенте, Соареш оставил пост генерального секретаря.
Президентское кресло давно манило бывшего теперь уже лидера социалистов. Несмотря на пересмотр конституции, подрезавшей права главы государства, он обладал серьезными полномочиями: был верховным главнокомандующим вооруженными силами, поручал премьер-министру формирование правительства, мог накладывать вето на законопроекты и возвращать их на доработку в парламент, объявлять досрочные выборы.
И все же, страной реально руководил премьер-министр, что позволило Каваку Силве и социал-демократам пожать самые сладкие плоды от вступления в ЕЭС. С одной стороны, Португалия получила длительный переходный период, вплоть до 1996 года, в течение которого должна была сравнять цены с европейскими, снизить таможенные барьеры, провести структурные реформы по окончательному переводу экономики на рыночные рельсы. С другой — ЕЭС выделял на поддержку реформ значительные средства.
До вступления в ЕЭС Португалия успела дважды прибегнуть к помощи МВФ. Во второй раз, в 1983 году, положение было настолько серьезным, что стране пришлось продать 7,5 процента золотого запаса. Предоставление кредитов было обусловлено выполнением программы стабилизации, включавшей в том числе ограничение роста заработной платы и девальвацию эшкуду[407].
После вступления Португалия получила право на финансирование из структурных фондов и фондов сплочения как страна, которой необходимо поднимать свою экономику и доходы населения до уровня развитых членов Общего рынка. С 1986 по 2013 год Лиссабон получил из этих фондов почти 97 миллиардов евро.
Далеко не все деньги использовались рационально. Порой случалось, что они бесследно исчезали, порой их тратили на заведомо бестолковые проекты. Особенно не повезло первым траншам. Но и то, что оставалось, позволило серьезно улучшить инфраструктуру. Только в первые пять лет были построены 3 тысячи километров современных дорог[408].
На валютных инъекциях экономика вновь воспрянула и пустилась в рост. К 1990 году рост ВВП достиг 7,86 процента. Улучшения почувствовали и простые жители. В первые пять лет после вступления было создано 400 тысяч рабочих мест. С 1985-го по 1995-й доход на душу населения возрос с 53 до 66 процентов от среднеевропейского.
При финансовой поддержке Брюсселя были проведены структурные реформы в налоговой области и трудовом законодательстве, позволившие снизить безработицу и дефицит госбюджета. Инфляция тоже снижалась. К 1988 году она опустилась до 10 процентов, а к 1996 — до трех[409].
В Брюсселе по аналогии с быстро развивавшейся Южной Кореей, которую называли «азиатским тигром», стали поговаривать о новом «европейском драконе». Председатель Европейской комиссии Жак Делор назвал Португалию «примерным учеником».
Стиль нового премьера разительно отличался от поведения велеречивого предшественника. Каваку Силва не любил красоваться на публике и выступать с речами, опасался журналистов. Он старательно создавал образ сухого технократа, занятого делом сутки напролет.
«Не мешайте нам работать! — твердил он. — Я уделяю чтению газет пять минут утром и пять минут вечером, потому что у меня много работы… Мне не хватает некоторых качеств, приписываемых политикам. У меня нет склонности к интригам и к тому, чтобы очаровывать журналистов. У меня нет склонности к политико-партийным играм».
Уже будучи президентом, Каваку Силва довел общение с прессой до идеала. Он дал два интервью: одно в начале пятилетнего срока, а другое — в конце.
Все знают, что молчание Президента Республики — золото. Сегодня золото котируется по цене 1730 долларов за унцию. Одна унция равняется 31 грамму»[410].
Подобное поведение не означало, что премьер аполитичен. Он всегда помнил, к какому лагерю принадлежал. «В Европе, да и в мире, нет такой развитой страны, прошедшей успешный путь, где бы экономическую политику определяли крайне левые партии», — подчеркивал Каваку Силва