– Хм, забавно, – хмыкнул Бета. – Давайте я вам опишу событие, произошедшее в первый день войны. Даже ещё до начала войны. Бой в Чемульпо.
– «Варяг» и «Кореец», – кивнул министр. – Любопытно было бы узнать, а то мне приходят только сухие рапорты.
– Хорошо. Тогда слушайте не как министр, а как простой гражданин, патриот, и скажите, что вы об этом думаете. Сам бой я описывать не буду: не был и не присутствовал. Но всё, что я скажу, было на самом деле и стало мне известно от живого свидетеля.
Так вот, командир «Варяга» часто посещал английский стационер, где советовался с его командиром, три раза точно. Также с того стационера был посыльный на «Кореец» – капитан Беляев от английского матроса получил конверт с письмом. Английский капитан приглашал его к себе. Беляев не стал отказываться и посетил стационер. Это было перед самым боем.
Так вот, англичанин довольно пространно и завуалированно предложил Беляеву провести демонстративный бой и затопить канлодку на мелководье без повреждений, предлагая ему за это довольно неплохую сумму: мол, и честь, и команду сохранит, и деньги будут – везде в плюсе. Как понял Беляев, англичанин говорил от имени японцев, имея с этого свой солидный процент.
Беляев, как офицер и человек чести, конечно же отказался. Был бой. «Кореец» был взорван, а Руднев положил свой крейсер на мелководье без серьёзных повреждений. Собственно, на данный момент «Варяг» с новым именем и новым флагом уже проходит ходовые испытания после ремонта, японцы очень спешили с его восстановлением. Вот и подумайте: какое решение принял Руднев и стоит ли его уважать за это?
– У вас есть доказательства? – довольно резко поинтересовался министр.
– Всё со слов Беляева. Я с ним разговаривал, как с вами сейчас, в одном из салонов Владивостока. Кстати, адмирал Витгефт приказал ему молчать об этом. И знаете, что самое противное в этой ситуации?
– Говорите.
– Самое противное, что Рудневу за это не будет ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Его будут чествовать как героя битвы в Чемульпо. Сор ведь не выносят из избы, не так ли?
– Вы интересный молодой человек. Честно признаться, не приходилось сталкиваться с подобными вам, – сказал министр, откинувшись на высокую спинку стула, и выбил пальцами дробь по столешнице. – Каждый раз вы меня поражаете. Я подумаю над вашими словами, а пока оставьте нас. Постарайтесь в ближайшие дни не покидать город: возможно, будет курьер или вызов.
Слегка кивнув, близнецы покинули кабинет министра, причём двигаясь чуть боком и не сводя глаз с присутствующих в кабинете. Намёк на то, что доверием присутствующие не пользуются и поворачиваться к ним спиной братья не собираются, был ясным. Похоже, это поняли все. Министр покраснел от гнева, а вот промышленник только хмыкнул, не сводя с близнецов настороженного взгляда.
Контр-адмирал также был красным от гнева: во время разговора было видно, что он едва сдерживается, чтобы не высказать всё то, что он думает о братьях Баталовых. Всё же какой-никакой инстинкт самосохранения у него был. Но когда братья закрыли за собой дверь, адмирал, судя по раскатам могучего голоса, донёсшегося из кабинета министра, всё же взорвался.
А близнецы направились к выходу, спустились вниз, вышли на улицу и, вскоре поймав экипаж, покатили домой, где не были больше года.
Два дня власти про близнецов не вспоминали, а в доме Баталовых – постоянные гости, да ещё посыльные с приглашениями посетить то или иное мероприятие. Анна Васильевна с компаньонкой уже расспросили всё о боях в Жёлтом и Японском морях, в курсе и о наградах, и о суде, что лишил близнецов всего. Даже документы с решением суда внимательно изучили. Гости тоже интересовались и читали их. Ну и о причинах узнавали.
Естественно, я выдавал им версию без взрывов в Вэйхайвэе, но о китайцах-помощниках рассказал: как они нас предали, ограбив после продажи последнего приза, и как мы чудом выжили. Рассказал и о том, из-за чего пришлось бежать с флота, и про офицерский суд, и про уверенность свою в том, что меня убьют в городе, как Макарова. Многие сочувственно кивали. А что? Министр не запрещал говорить на эту тему: видимо, ошарашенный нашей беседой, которая явно пошла не так, как он рассчитывал, позабыл об этом.
Анна Васильевна приняла информацию к сведению, но не особо расстроилась, что мы не будем дворянами, и, засучив рукава, принялась продавать рис. Товар был вполне ходовой и легко ушёл, тем более поздняя осень, скоро начало зимы, цены растут.
А судно, на котором мы пришли, я включил в нашу морскую компанию по перевозкам тропических фруктов. Теперь четыре будут работать на этих рейсах. В принципе, больше и не нужно, имевшиеся суда вполне справлялись. Тем более новичок скоростнее других судов, да и больше по классу и размеру. Старпом стал капитаном (патент у него был), получил все необходимые бумаги и готовился через пару дней принимать на борт пассажиров и отправиться в свой первый рейс. Продажа билетов уже началась, информацию дали в газетах. Телеграммы поставщикам уже ушли, будут ждать.
Поскольку одно из судов компании находилось в ремонте (серьёзная поломка), «Феникс» оказался как нельзя кстати. Грузооборот падать не должен, в столице уже привыкли к свежим фруктам и овощам из Африки. Одного штурмана с ремонтируемого судна я перевёл на «Феникс», чтобы объяснил новоиспечённому капитану специфику местных рейсов, так он быстрее освоится.
А сегодня, на третий день, прибыл фельдъегерь из Морского министерства, привёз пакет. Я при нём вскрыл, почитал, похмыкал, и братья по очереди расписались. Это был документ о неразглашении военных тайн, причём прошедший над близнецами суд также входил в эту сферу, о чём в документах было отмечено особо. Да только поздно, все уже всё знают, сегодня в газетах выйдут мои первые интервью. Поэтому я указал дату и время подписания документа, чтобы мне не вменили в вину раскрытие тайны (это до подписания было), вернул пакет посыльному, и тот отбыл.
Стоит отметить, что я подписал эти документы даже с некоторым облегчением. Теперь я смогу спокойно говорить, что мне запрещено касаться этих тем. Гости и приглашения жителей города уже утомили, и это за три дня. В общем, устал я, хочу на волю. Это Анне Васильевне всё нипочём, даже рада, сил от этих встреч набирается, светится вся, а я так не могу. Но терпел именно из-за неё, в форме и при наградах ходил, рекламировал себя и её, торговал лицом, так сказать.
Я привёз с собой несколько пачек порт-артурских газет, как и изданий Владивостока (от начала войны и до конца), которые также вызывали немалый интерес как гостей, так и хозяйки дома. Анна Васильевна строго следила за тем, чтобы газеты были на месте и в сохранности, да куда там, за три дня истрепали до состояния мочалок, затискали и залапали. Бывали у нас в основном простые граждане, дворяне если и мелькали, то из обедневших, простых. Более серьёзные приглашали к себе. Пару раз дал согласие, скатался на званые вечера, и хватит с меня.
Завтра должен был состояться бал в честь участников недавней войны. Близнецов тоже туда пригласили. Народу соберётся много, хотя участников будет около трёх сотен – офицеры да добровольцы, побывавшие на войне. Я обязательно пойду: вдруг кого знакомого встречу?
Там же решили организовать выставку. А что, я не скрывал, что у меня есть оригинальные комплекты японской формы, армейской и военно-морской, включая офицерскую, а также оружие и разные японские поделки. У меня выпросили для экспозиции, обещали вернуть в целости и сохранности. Кстати, среди вооружения был и станковый пулемёт, какими пользовались японцы. Пусть все видят, как им помогали наглы. Впрочем, нашим они тоже помогали, но невольно, передавая оружие в качестве арестованной контрабанды. Это в описании к пулемёту тоже будет.
Альфа видел малых и поговорил с Анной и её мамашей. Они обе согласились не афишировать наше родство, но вот от предложения переехать куда-нибудь в другое место категорически отказались. В столицу они вырвались из крохотного уездного городка, это было их мечтой, и теперь они за неё будут держаться руками и ногами. Чуть до скандала не дошло с несостоявшейся тёщей.
Альфа продолжал навещать Анну, Бета себе тоже содержанку нашёл. А семье Смирновых я помог, родня ведь по факту. Приобрёл пару заводиков, вполне справных, оформил на имя Анны. Теперь ежегодный доход у них в районе двух с половиной тысяч рублей, что очень неплохо. Также у Анны была солидная сумма в наличности – то, что я через малыша передал и китайцы прислали (это меня больше всего удивляет, думал, ограбили). Больше десяти тысяч рублей получается, если фунты разменять. Она их на счёт положила, оставив небольшую сумму на жизнь и мелкие расходы – с детьми они частое дело.
Анне Васильевне я передал двести пятьдесят тысяч рублей на жизнь и развитие бизнеса – это с официальных призовых, у меня там больше восьмисот тысяч было. А она положила их в банк.
Братья продолжали тренироваться, да и при возвращении каждый день, если погода дозволяла, на палубе звенели тренировочными клинками. А теперь их в сарае гонял старый казак с шашками, проверяя, потеряли они форму или нет. В целом нет, но и прогресса не имелось. Нужны жёсткие схватки лицом к лицу, бой насмерть, чтобы прочувствовать силу клинков. Да, у меня до такого не доходило, всё больше командовал или ножом с револьвером работал.
А потом я взял шесты, и казак ничего не смог сделать: братья по очереди, а потом и вместе, гоняли его, не подпуская к себе на длину клинка, крутя шестами, как пропеллерами – только воздух свистел. Зеваки из мальчишек (это наши, из детей прислуги Анны Васильевны) только рты пооткрывали, глазея на нас, многие с восхищением. А ведь шестами я начал заниматься меньше года назад и не считался в них серьёзным бойцом. Зато шесты настоящие, в Циндао у мастера купил, такие шашкой поди попробуй разруби. Нет, можно, конечно, но и подставлять их под такие удары я не собираюсь, не дурной, всегда можно парировать или подставить шест так, что клинок противника сломается о него. Этому меня старый кореец тоже учил.