Забравшись в люк, Альфа не стал поднимать лестницу, а рванул в рубку. Там запустил двигатели и, стабилизировав судно, не только развернул его, но и убрал крен, после чего, поднявшись метров на пятьдесят, задал курс. Вскоре он подошёл к месту, где ожидала команда и пассажиры. А что, малые тоже смогут управлять, только подставку надо, чтобы видели всё в обзорные окна.
Дирижабль завис на месте и опустился – через Бету я видел, что нужно делать. Заодно включил подсветку снизу, у грузового люка, она включалась из рубки. Лестница коснулась земли, но я продолжал опускаться, пока не осталось три метра от земли до дна гондолы. Мало ли какой порыв ветра? Прожекторы (их три) я не включал: и так светимся, как гирлянда, надо валить отсюда как можно быстрее.
Бета подсадил малых, и они, перебирая руками и ногами, поднялись наверх под испуганным взглядом Генриетты. Естественно, их маме не потребуется так подниматься, насчёт этого Бета её успокоил. Янек побежал в рубку и встал к управлению; моторы продолжали работать, иначе бы дирижабль сносило, а так он практически стоял на месте. Лёгкий дрейф я уже убрал, так что Альфа поспешил в грузовой отсек – он, пусть и небольшой, но всё же имелся. Я обычно им пользовался, чтобы попасть на борт, так удобнее было.
Вот Альфа быстрыми движениями рук поднял лестницу наверх и откинул её в сторону, после чего включил грузовую лебёдку, подсоединил к крюку скамейку и стал спускать вниз. Бета посадил Генриетту, и Альфа включил обратный ход, отчего на барабан начал накручиваться стальной трос, поднимая девушку в гондолу. Наверху Альфа подал девушке руку, и она, спрыгнув со скамейки, ступила на пол. Андрей повёл маму в её каюту (ту, что повышенной комфортабельности, двухкомнатную), а Альфа сразу скинул вниз лестницу, и Бета начал подниматься.
На стене висели грузовые сетки, можно было бы прицепить к крюку и поднять чемоданы, но зачем? Бета их уже в личное хранилище убрал, пока никто не видит. Так что скамейку отцепили, убрав её на место, лестницу подтянули и закрыли люк. «Малыш» начал подниматься, молотя воздух лопастями четырёх моторов, после чего взял курс на Санкт-Петербург.
Бета выложил чемоданы стопкой в грузовом отсеке, закрепил их ремнями, чтобы не упали, если тряхнёт, после чего все занялись делом. Альфа отправился в рубку управления, сменив на посту Янека, Генриетта отправилась укладывать малых спать. Причём не у себя. Я для малых четырёхместную каюту выделил: мол, пусть привыкают к самостоятельности.
Бета показал девушке, где душевая и туалет, как пользоваться, показал бар в каюте, как свет включать (тут немного непривычные включатели – кнопки, да ещё в резиновом чехле), где постельное бельё лежит. Генриетта сама всё расстелила, Бета пожелал ей спокойной ночи и… остался в её каюте.
Ночью Альфа с Бетой менялись на вахтах, а утром, когда снова в рубке был Альфа, Бета приготовил завтрак, после чего поднял пассажиров и покормил. Были вареные яйца всмятку, тосты с маслом и чай. Уже рассвело, до Питера оставалось километров триста: во время пути ветер часто попутный был, около сотни километров выиграли за ночь.
К десяти часам утра прибыли на место. Пролётка уже ожидала у дороги, это хорошо. Повернув и двигаясь против ветра, мы спустились ниже и стали готовиться к выгрузке. Пролётка стояла в стороне: возница, которого звали Егором, явно боялся крупной туши «Малыша».
Когда дирижабль завис на месте, Бета стоял в рубке на вахте, а Альфа отвёл пассажиров в грузовой отсек и приготовил скамейку. Генриетта первой покинула борт воздушного судна и ступила на чуть пожухлую под жаркими лучами солнца траву. После этого она по одному приняла малых, и Альфа, сменив скамейку на грузовую сетку, стал спускать чемоданы и саквояжи. Тут уже Егор принимал – подкатил и поспешил на помощь. Трижды спускали сетку с грузом, пока всё не передали.
Альфа закрыл люк и направился на камбуз: нужно обед начинать готовить. Пролётка же покатила к городу, увозя Генриетту с детьми и вещами. Егору я передал записку для Марфы, в которой велел ей принять Генриетту с малыми как дорогих гостей и попросить нотариуса, с которым мы работали (рядом жил, знакомый), чтобы начал готовить документы для дарственной. Подарю дом со всем содержимым малым – пополам. Когда вернусь, распишусь в бумагах, и закончим оформление.
Ну а пока Альфа с Бетой улетали прочь от столицы России. А что, прошлым днём повестки также не было, время есть, так чего задерживаться? Подняли дирижабль и направились в сторону Германии, как раз под утро буду на месте, если повезёт. Дальше по ситуации.
Генриетте я сообщил, куда направился: всё равно сюда уже мчатся патрули и группы военных, будут вопросы задавать. В общем, раз на службу меня не призывают, так чего дома сидеть? Я решил добровольно устроить рейд на военно-морскую базу Германии. Может, и до немцев информация дойдёт?
На самом же деле я хочу посетить Штеттин: наверняка найду там что-нибудь интересное и это интересное отведу к нашим. Пора напомнить, кто такие братья Баталовы. А куда трофеи убирать у меня есть: прошлой ночью встали на время, и Бета освободил своё личное хранилище, перекидав вещи по хранилищам малых, убрал в том числе и второй дирижабль. Это происходило снаружи, потом Бета снова поднялся на борт, и полетели дальше, Генриетта так и не проснулась.
Почему братьев Баталовых не призывают, я уже понял, хотя раньше это вызывало у меня недоумение: уж слишком хороши братья Баталовы в ночных вылазках и ударах, чтобы так глупо отказываться от них. Всё оказалось просто. Вчера средние близнецы выяснили, что морским министром был полный адмирал Витгефт, герой и победитель Русско-японской войны. В одном бою побывал, который свёл в ничью – и уже герой. Три года, как оказалось, он в министрах, а я и не знал: как-то вне сферы моего интереса была эта политическая жизнь.
Да, Витгефт меня недолюбливал, и это мягко сказано. Поэтому я и решил появиться ярко, придя в Кронштадт на трофее; пока не знаю, что это будет. А вот с адмиралом вопрос уже решался. Случайный человек не на своём месте. В общем, средние близнецы его уже выслеживали, и на момент захвата какого-нибудь германского боевого корабля (это для алиби) он будет ликвидирован. Да, вот так просто. Не уживёмся: тут или он, или я, другого не дано.
Бета продолжал управлять судном, ещё сорок минут его вахта, а Альфа готовил. Что-то ушицы захотел из красной рыбы – сёмга жирная, сам наловил в водах Норвегии прошлой осенью.
Мы пролетели столицу, похоже, вызвав там панику, и немалую, даже вроде пушки стреляли, и вот под нами воды Финского залива. В стороне остался Кронштадт. А спустя час нашего полёта появились два российских аэроплана. Я могу ошибиться, но вроде это гидроаэропланы. Когда они сблизились с нами, я в этом убедился. Флотские машины, «Щ-1». Альфа внимательно наблюдал за ними, держа их на прицеле «мадсена», но ничего. Покрутились, делая заходы, но, так ничего и не добившись, снизились и улетели: высоту удержать не смогли, мой дирижабль уже на четыре километра поднялся.
Пролётку с Генриеттой и малыми по дороге домой шесть раз останавливали, в основном военные. Так и узнали, кто прилетел и куда улетел, и эта информация начала расходиться. А вообще, мой «Малыш» мог вызвать недоумение: пусть дирижаблей такого типа германцы выпустили немного (кроме моих двух вроде ещё четыре), но мои дирижабли не несли никаких номеров, обозначений или гербов. Стандартный серебристый корпус и серебристого цвета гондола. Впрочем, это тоже отличительная черта, по которой сразу узнают мой дирижабль.
А номеров я не носил по той просто причине, что не пользовался специальными аэродромами для дирижаблей, но все документы на оба воздушных судна имел на руках – по их покупке, а не регистрации. Поэтому у России и не было дирижаблей: я их в российских службах не регистрировал. Не имея хранилищ, я вряд ли смог бы себе позволить такое, а тут – легко.
Пролётка благополучно прибыла к дому, где гостей уже встречала Марфа. Кто прибудет (возраст и пол) было известно, так что комнаты были подготовлены заранее, малых ожидала няня, и для гостей был готов обед – двенадцать дня, самое время.
Впрочем, Бета с Альфой тоже по очереди пообедали. Люблю я готовить, и блюда у меня отменные выходят. К слову, открытого огня на камбузе не было, он вообще на борту запрещён, а была новомодная электроплитка, на ней и готовили. В корме стоял отдельно мотор, к которому был подсоединён генератор, он и питал всю бортовую сеть судна. А во время полёта электричество шло от двигателей судна, как это и сейчас происходило. Готовка на такой плите занимала чуть больше времени, чем на обычном огне, но свободного времени во время полёта хватало, а на крайний случай имелись запасы готовых блюд в хранилище, причём в общем.
До Штеттина было чуть дальше, чем до Варшавы – тысяча сто двадцать километров. А я к тому же не по прямой летел, так что все полторы тысячи будут. Сейчас световой день, и лучше провести его над водами Балтики, а там уже по прямой рвану и к рассвету рассчитываю быть на месте. Главное, чтобы германцы не знали, куда я лечу на самом деле.
Вот так потихоньку время и бежало. Лопасти винтов молодили воздух на высоте четырёх тысяч трёхсот метров. Я поднимался и на пять тысяч, но там не особо комфортно, да и система отопления (она тоже электрическая) работала в усиленном, хотя и не в авральном, режиме, и расход топлива был серьёзен. Кстати, у «Малыша» было два топливных бака по двести литров каждый. Оба уже скоро дно покажут. А что, я часть по инерции двигался или на двух моторах, расход не такой и большой, поэтому полёт к Варшаве и обратно прошёл на одной заправке.
И вот сейчас, оставив Ригу по левому борту, я стал заправлять баки, потому что топлива оставалось на донышке в каждом. Горловины были в грузовом отсеке, я открыл их и, достав из хранилища две бочки, стал насосом заправлять баки. Это заняло около часа, но ничего, зато теперь полны. А чтобы проветрить грузовой отсек, я открыл люк. После этого Альфа отправился в душ (попахивало от него), а Бета продолжал управлять судном.