В принципе, это всё из вооружения. Но нам хватало: вон, крейсер и заградитель на дне. Да уж, дирижабли – действительно серьезное оружие в опытных и знающих руках, что мы и продемонстрировали.
«Феникс» волне шустро шёл к Данцигу, держа скорость около ста десяти километров в час. Чуть позже Альфа, находившийся на вахте, обнаружил ещё один цеппелин. Двигался он на небольшой высоте, метров пятьсот, и, похоже, высматривал нас на фоне звёздного неба. Хм, а действенная тактика. Поэтому Альфа приказал пилоту опустить наш дирижабль ниже.
Рассчитывали на трёхстах остановиться, но дирижабль провалился на сто метров ниже, чуть не нырнули, но ничего, такое бывает, учились. Альфа лишь спросил у двух находившихся на мостике матросов, не мокрые ли у них штаны, и продолжил отдавать приказы. Заодно объяснил, почему возник такой провал при снижении – объяснять нужно, всё же обучение идёт.
Разве что Губина напугали: он, почувствовав невесомость из-за экстренного спуска, решил, что мы падаем, и в наспех надетом домашнем халате прибежал узнать, в чём дело. Выяснив, что случилось, он вернулся к себе. А тут и Сапегин пришёл, его вахта начиналась.
Так мы обошли германца и направились дальше. В два часа ночи «Феникс», дрейфуя в потоке на высоте двух километров, уже надвигался на Данциг. Моторы не использовали: они нас выдадут. Вот когда первую пару бомб сбросим, там уже будет неважно, услышат или нет, а сейчас главное – фактор неожиданности. Была сыграна боевая тревога, все находились на своих боевых постах. Бета стоял на мостике за пультом управления, держа рычаги рулей, а вот Альфа находился не на своём посту бомбардира, а бегал от одного борта к другому, в обзорные окна высматривая «Альбатрос».
– Похоже, вижу, к углевозу пришвартован, – сообщил Альфа и рванул в бомбовый отсек.
Оттуда он начал отдавать команды, а Бета, по ним меняя курс и снижаясь, направил «Феникс» на второй минный заградитель Германии – «Альбатрос». Это специализированные корабли, других у них нет, тральщики – это не то. Тут заработали и моторы «Феникса», без них никак, причём три удалось завести сразу, а четвёртый – только с третьей попытки.
Нас услышали. Заметались лучи прожекторов, спустя некоторое время их направили вверх, и вскоре они, нашарив нас, осветили дирижабль аж двумя десятками прожекторов. Чёрт, да так невозможно работать, я же ничего не вижу!
– Пулемётчикам – погасить прожекторы! – рявкнул Бета.
Матросы по цепочке передали приказы. Пулемётчики были наготове, заняв позиции с разных бортов на случай, если потребуется отразить нападение, поэтому, щурясь от яркого света, они сразу открыли огонь. Альфа метнулся за солнечными очками, несколько пар которых было в каютах – привет с курортов США, – принёс пулемётчикам, да и сам надел. Работать сразу стало легче, и пулемётчики начали гасить прожекторы один за другим.
Тут выяснилось, что «Феникс» уже проскочил стоянку «Альбатроса». Но мы не на самолёте, так что просто включили реверс, и дирижабль начал двигаться задним ходом.
Альфа корректировал. Вскоре прозвучала его команда:
– Сброс!
Боцман ударил по кнопке и рванул к люку: ему тоже хочется посмотреть, попали или нет. Попасть-то мы попали, но вообще-то не туда, куда нужно. Обе тяжёлые бомбы поразили углевоз, пламя быстро разгоралось, и вскоре он полыхал.
– Командир, уходим! Пламя с углевоза на «Альбатрос» перекинулось! – закричал Альфа, и матросы передали всё Бете. – Если рванёт, то и нам достанется!
Натужно загудели моторы, и «Феникс» стал уходить в сторону. Бета приказал вешать средние бомбы: поработаем по портовым складам, а когда «Альбатрос» рванёт, вернёмся и отбомбимся по тому, что стоит в порту. Пока бомбы есть, будем работать.
За два часа мы использовали сорок шесть средних бомб, отбомбившись по складам, и четыре пары тяжёлых, даже на нефтяной терминал сделали два сброса. Пожары получились хорошие. В общем, три десятка сбросов – и бомбить в порту уже стало нечего, всё ценное накрыто, кругом сплошные пожары.
А «Альбатрос» так и не взорвался, просто горел вместе с углевозом. Похоже, мин у него на борту не было, не держали, пока в порту стоял. Ну, или загрузить не успели после очередного выхода на минные постановки. Ну да неважно, главное, что горит. Он, считай, уничтожен, его уже не восстановить.
Теперь мы работали не по боевым кораблям, а по находившимся в порту транспортам, выбирая гружёные. Бета всё так же стоял за управлением, Альфа – в бомбовом отсеке, поэтому боевой журнал в режиме реального времени вёл Сапегин, записывая всё, что ему сообщал Бета. По сути, под диктовку писал. У Сапегина почерк красивый, поэтому я его и выбрал. Губин писал чуть хуже Сапегина, но всё равно лучше меня.
Честно скажу, бомб хватало: раз в полторы минуты вниз срывалась очередная парочка. Так как дирижабль фактически висел на месте на высоте трёх километров, точность была высокая, тем более склады – крупные цели, и попасть в них было нетрудно. Бомбы проламывали крыши, дальше следовали разрывы, возникали пожары. Особенно эффектно горела нефтебаза.
Альфа точными сбросами потопил два грузовых судна под шведскими флагами, ещё три красиво полыхали. Но тут Бета, который раз в пять минут осматривал горизонт, врубил ещё два двигателя и начал поднимать «Феникс», набирая скорость. Мы улетали прочь. Два-три прожектора продолжали удерживать наше судно в перекрестье столбов света, и пулемётчики всё никак не могли погасить их. Но это не помешало нам увидеть, как сюда на всех парах летит немецкий боевой дирижабль – должно быть, один из тех двух, что искали нас ранее. Пора драпать. Задачу свою мы выполнили, да и рассветёт вот-вот.
До вражеского дирижабля было километров десять, поздновато его засекли, однако мы уже уходили, набирая скорость. Позади нас оставался освещённый множеством пожаров порт Данцига; город мы не бомбили, но и ему досталось от взрывов на складах, так как на некоторых из них были боеприпасы. Убегать нам пришлось вглубь суши, так как германцы надвигались на нас со стороны моря. Уверен, и второй их дирижабль где-то рядом: связь-то они должны держать. Германцы сейчас злы: они видели, что мы натворили в порту, там до сих пор продолжали раздаваться взрывы и горели склады с боеприпасами, а потому, подгоняемые жаждой мести, они от нас не отстанут.
– Будем спускаться к земле, – сообщил Бета офицерам, – на фоне неба нас слишком хорошо видно. Сейчас уйдём вглубь суши, снизимся, сделаем большой круг и уйдём вглубь моря, там переждём. Потом вернёмся в Данциг, нужно будет закончить с ним. Склады мы уничтожили, но остались ещё портовые сооружения, причалы и краны.
Отбой боевой тревоги уже был. Альфа ходил от окна к окну, осматривая горизонт, чтобы нас не застали врасплох. С германского дирижабля работали два прожектора, которые, похоже, нас потеряли, и мы ушли в темноту. Офицеров и часть матросов я отправил отдыхать. Пулемётчики, заняв стол в штурманской, чистили пулемёты, пока двое помощников набивали патронами магазины. Они по ящику патронов умудрились расстрелять – почти две тысячи патронов на двоих. Помощники едва успевали с перезарядкой магазинов, которых к каждому пулемёту по семь штук.
Когда мы закончили поворот, двигаясь буквально в пятидесяти метрах над землёй, появился и второй дирижабль. А вот аэропланов не было. Или тут не имелось лётчиков, подготовленных для ночных полётов, или не было самолётов, хотя в последнем я сомневаюсь. Второй дирижабль на километровой высоте также проследовал к Данцигу. Даже отсюда было видно зарево его пожаров, и в той же стороне зарождался рассвет.
А мы уходили. Правда, без проблем не обошлось. Первые лучи солнца хорошо осветили нас, а чуть в стороне бежал по волнам германский эсминец, направляясь как раз к Данцигу, и он наверняка сообщит о нас. Поэтому мы поднялись на максимальную высоту – пять тысяч метров – и на максимальной скорости стали уходить в сторону Финляндии. Пусть даже команда эсминца сообщит, куда мы ушли, – фиг догонят. А мы, как только скроемся с глаз, повернём, после чего снова весь день бегать будем.
Кок расстарался и к завтраку выпек пышные булочки, благо на камбузе электроплита и электродуховка имелись. А после завтрака, собрав в штурманской офицеров (боцман с механиком тоже были), я сообщил:
– Пока будем находиться в море, метаться в разные стороны, чтобы германцы не смогли вычислить наш курс и перехватить нас. Тем более, по их предположениям, мы, выполнив свою задачу и растратив боеприпас, сейчас должны уже возвращаться к своим. Но это не так, у нас ещё полбоекомплекта.
– Повторный налёт на Данциг? – попытался угадать Губин.
– В Данциге мы побываем, но чуть позже. Следующая наша цель – Штеттин. Мы с братом там уже бывали и видели броненосец, вполне сопоставимый с нашим «Славой». Хочу узнать, как наши тяжёлые фугасы будут работать по броненосцу. Честно скажу: сомневаюсь в результате, однако хочу убедиться, что они с дредноутами нам не по зубам. Ну и если ещё что-нибудь обнаружим, тоже постараемся на дно пустить.
В Штеттине мы пробудем недолго, не больше часа, главное – пошуметь, панику навести. А после этого уйдём вглубь суши и направимся к Данцигу. Вот, я нарисовал карту города, нам нужна его западная часть. Город особо не пострадал, только порт и портовые склады. Вот тут машинный двор, где стоят немецкие грузовики «Даймлер», восемь штук. На вид новенькие. Крытые кузова, кабины имеются.
Теперь задача боцману и механику. Необходимо подготовить тросы и ремни для эвакуации с этого машинного двора двух грузовых автомобилей. Вполне утянем, если все бомбы в Штеттине используем. Одну машину подвесим под мостик, там есть крепления для грузов, другую – под грузовым отсеком. Двух хватит, иначе будут проблемы с подъёмом. Скорость в любом случае потеряем.
После этого уходим вглубь суши и на высоте четырёх километров по прямой идём к нашим. Германские дирижабли нас не нагонят, в море будут искать, решив, что мы снова туда ушли, а германские аэропланы… С ними решим вопрос на месте. Ответственным за угон автомобилей назначаю мичмана графа Сапегина.